Читаем без скачивания Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

23-го ноября, после недельного безвыездного сидения в Нескучном, где я все свое свободное время работал над порученным мне дознанием, о котором я говорил выше, я решил проехать в город немного развлечься и отправился обедать к Огаревым на Чистопрудный бульвар. Очень приятно провел у них время и вернулся от них в Нескучное пешком, шел полтора часа.

26-го был Георгиевский праздник и храмовой праздник Сумского драгунского, в то время,[303] полка. Не будучи тогда еще командующим войсками, великий князь стеснялся ездить на чисто военные праздники, на этот раз также не поехал и командировал меня передать Сумскому полку и георгиевским кавалерам поздравление его высочества.

Приехав в манеж к началу парада, я доложил командующему войсками генерал-адъютанту Костанда поручение великого князя. Костанда тотчас же приказал скомандовать «на караул» и передал войскам приветствие великого князя. Звуки Преображенского марша были в ответ на это приветствие. Я оставался на параде до конца и с удовольствием смотрел, как лихо проходили части войск церемониальным маршем.

В последних числах ноября я получил письмо от моего большого друга Зейме, о котором я не раз упоминал, он объявлял мне о своей помолвке с барышней Висковатовой, очень милой, симпатичной. Я очень порадовался этой вести, они уже несколько лет любили друг друга.

5-го декабря Гадон познакомил меня с новой семьей – с Евреиновыми. Он уже давно бывал у них и все меня звал поехать к ним, говоря, что они очень будут рады со мной познакомиться, а я наверно буду в восторге от этого знакомства, что это самые милые люди в Москве. Я все уклонялся от этого знакомства и наконец, нехотя, согласился поехать с Гадоном. Они жили в великолепном обширном особняке Журавлева на Большой Никитской улице. Семья Евреиновых состояла из мужа, жены и четырех детей.[304] Они жили очень богато, открыто, все состояние было жены, которая была рожденная Сабашникова.

Родители ее были крупными сибирскими промышленниками,[305] пользовавшимися большим уважением в Сибири. Вся семья Сабашниковых была очень почтенная, все они были прекрасно образованны. У Антонины Васильевны Евреиновой, или как ее все звали, у Нины Васильевны, была еще сестра Екатерина, которая была замужем за Барановским,[306] и три брата,[307] двое них были в то время студентами Московского университета.

Н. В. Евреинова, помимо прекрасного общего образования, получила и музыкальное, она отлично играла на рояле, совсем как выдающаяся пианистка. Муж ее служил по выборам в Курской губернии, занимаясь хозяйством в своем имении «Борщень», которое он значительно расширил на средства жены и построил сахарный завод. В Москве он занимал почетную должность директора Московского отделения Императорского Московского музыкального общества. Дети их были еще маленькие, старшему, Вове, было в то время 6 лет, младший, Дима, был еще на руках. Первое впечатление от этого знакомства было очень приятное, чувствовалось что-то необыденное, какой-то душевной красотой веяло от хозяйки, ее нельзя было назвать светской, она мало говорила, я тоже был не разговорчив, и если бы не громкий, веселый говор хозяина, то за чайным столом было бы довольно монотонно; правда, и Гадон оживлял стол, пуская остроумные словечки, прохаживаясь и на мой счет, я же сидел и чувствовал себя не особенно уютно, как всегда, когда бываешь в незнакомом доме в первый раз. Мне хотелось уехать и в то же время не хотелось двигаться с места. Когда мы сели с Гадоном в сани, он меня спросил: «Ну как? понравились тебе Евреиновы?» «Да, ничего», – ответил я. «Поедем к ним опять на днях?» – сказал Гадон. «Нет, я не поеду», – ответил я, хотя в душе я чувствовал, что поеду непременно. Не прошло и двух лет после этого дня, как дом Евреиновых стал для меня самым близким, дорогим для меня домом в Москве, и все друзья их стали моими друзьями.

Вернувшись от Евреиновых, я застал у себя моего двоюродного брата Грессера, полицеймейстера, он получил из Варшавы письмо с предложением места помощника обер-полицеймейстера в Варшаву к Клейгельсу и приехал со мной посоветоваться. Я ему дал совет не колебаться и дать согласие, если со стороны великого князя не будет препятствий. Последнее я взял на себя – переговорить с великим князем – и сделал это в тот же вечер. Великий князь дал согласие, и Грессер в скором времени был назначен, я был очень рад за него. Сына его Ваню тоже удалось устроить в Варшаве, это был прекрасный молодой человек, и губернатор Булыгин, у которого он был чиновником особых поручений, очень был им доволен.

6-го декабря было торжественное богослужение в храме Спасителя, вечером в ресторане «Эрмитаж» ужин по случаю праздника 1-го батальона Преображенского полка, были бывшие преображенцы этого батальона: великий князь, граф Стенбок, Огарев, Корнилов, Гадон, Вельяминов и я. Было очень оживленно, весело, просидели до 4-х часов.

7-го числа я обедал с Гадоном у Шуваловых, после чего играли в карты, я, которому обыкновенно не везет, выиграл в винт 25 рублей, колоссальную сумму.

8-го оставался весь день в Нескучном, катался с гор с великой княгиней.

10-го числа я обедал у Хрулевых, у которых познакомился с сестрой Прасковьи Александровны Хрулевой – m-lle Володимировой и ее женихом, предводителем дворянства в Орловской губернии.[308] Очень миленькая пара, оба очень симпатичные. С удовольствием я просидел у них до 11 часов и пустился в обратный путь в Нескучное. Приехал около двенадцати, оказалось, что Стенбока и Гадона еще не было дома, они еще не вернулись из дворца. Я отправился тогда во дворец, великого князя не было, он был на заседании Археологического общества, а великой княгине еще и чай не подавали. Я застал ее, Стенбока и Гадона за работой для предстоявшего базара, они так увлеклись, что не заметили, что уже пробило 12 часов. Подали чай, и мы разошлись около часу, когда приехал великий князь.

12-го числа я впервые был на симфоническом концерте филармонического общества в дворянском собрании. Пели Зембрих и Баттистини. Я и не подозревал, что на этих концертах у нас, лиц свиты, у каждого были именные кресла в первом ряду, и очень удивился, прочтя на одном из них свою фамилию, имя, отчество. Концерт был очень интересный, хотя Зембрих пела с трудом, будучи охрипши.

На другой день в Москве начались балы. Первый бал был у Веригиных; у них был «bal poudré»![309]

15-го в Москву приехала моя двоюродная сестра – Ю. И. Фавр, жена известного гинеколога в Харькове, о котором я писал выше. Она остановилась у двоюродного брата Грессера. Я ее встретил и отвез к нему, обедал у него и вечером возил ее в Малый театр. Давали пьесу Потапенко «Жизнь». Как всегда играли идеально. На другой день я устроил у себя чай, пригласил Грессера с женой и сыном Ваней, двоюродную сестру Фавр и племянницу Машу Грессер, ученицу консерватории.