Читаем без скачивания Ареал. Вычеркнутые из жизни - Сергей Тармашев

— Слышь, ты, сучка, подойдёшь к окну — и я тебе вторую половину рожи разукрашу! — злобно прошипел бандит и захлопнул за собой дверь. Снаружи раздался его недовольный голос, велящий тому охраннику, что дежурил у окна, чаще смотреть через него в подвал. Тот пожаловался, что отвал развалин загораживает обзор, на что ему посоветовали заткнуться и отправляться на своё место.

Девушка несколько минут сидела неподвижно, ожидая, когда стихнет боль в локте и пальцах, потом поднялась на ноги и вновь подошла к зарешеченному окошку. Надо посмотреть, где стоит охранник, и ночью продолжать попытки выбраться. Просто сидеть и ждать, когда за ней придут, она всё равно не будет, перспектива получить ботинком по лицу ничто в сравнении с Прокопенко и его прихвостнями. Она поднялась на носки, вытянула шею и попыталась выглянуть на улицу. В ту же секунду на неё упала тень, и Татьяна торопливо отпрыгнула назад, опасаясь удара. Но это явно был не охранник. За окном стремительно темнело, словно среди солнечного полдня небо внезапно затягивало грозовыми тучами.

— Выброс, в натуре!!! — заорал невидимый отсюда охранник, и возле окна зазвучал звук шагов человека, бегущего по гребню отвала из строительного мусора. Несколько обломков скатились к решётке, но внутрь не свалились.

— Выброс!!! — истошные крики раздавались уже повсюду. — Выброс!!! Атас, братва!!! Все вниз!!!

Серая темнота быстро наливалась грязно-багровыми красками, воздух уплотнился, и пространство вокруг мелко завибрировало на низких, едва уловимых частотах. В голову закралась тупая монотонная боль, отдаваясь в опухшем лице, и Татьяна, схватив здоровой рукой один из рваных матрасов, торопливо потащила его в противоположный от окна угол подвала, подальше от смрада отхожего места. Выброс! Никаких подробностей о нём ей известно не было, хорошо запомнилось лишь то, что он убивает мгновенно всех, кто находится на открытой местности, а тех, кто не успел укрыться в подземном убежище, превращает в жутких бездушных Зомби. Погибнет ли она из-за открытого окна? Она в подвале, но вдруг открытое окно — это смерть или зомбирование?!

Почти час Татьяна сидела забившись в угол, потом постаралась лечь как можно ближе к обшарпанной стене. Монотонная боль грызла голову, едва успокоившееся лицо вновь разболелось, и девушка изо всех сил старалась не поддаваться панике. Ничего, это ведь не так уж и страшно, успокаивала она себя, не страшнее, чем упасть, выполняя сальто посреди чемпионата Европы на глазах у судей, тренеров и журналистов. Просто всё стало тёмно-бурым, дрожит и зудит… и немного больно. Но вполне терпимо. Зато теперь сюда несколько часов гарантированно никто не вломится.

Выброс продолжался почти полтора дня, и тупая боль, отдающаяся в заплывшее лицо, так и не позволила ей уснуть. Десятки одинаковых часов слились в одну бесконечную болезненную дрожь, и понять, сколько времени она сидит, вжавшись в подвальный угол, девушка уже не могла. Когда изматывающие вибрации неожиданно закончились, Татьяна не сразу поняла, что Выброс прекратился. В окне забрезжил утренний свет, и обессиленная девушка сползла на рваный вонючий матрас, проваливаясь в тяжёлый болезненный сон. И тотчас скрипучий звук открывающейся двери разбудил её, всколыхнув в груди страх, и она инстинктивно сжалась в комок.

— Не подохла ещё? — небритый уголовник на этот раз оказался грубо выбрит. Впрочем, это почти никак не изменило его злобную и отталкивающую внешность. — Это хорошо! — Он швырнул в её сторону очередной сверток с едой и обернулся в сторону открытой двери: — Ни хрена с ней не случилось. Пасём дальше! — И вышел из подвала.

После двухсуточного голодания желудок мучила тупая резь и от голода к горлу подкатывала тошнота. Татьяна развернула пакет, достала грязную литровую бутылку воды с бутербродом, грубо слепленным из чёрствого хлеба и какой-то дешёвой, подозрительно пахнущей колбасы. Минут десять она жевала пищу, не чувствуя вкуса, после чего остатками воды попыталась промыть руки и глаза. Где-то вдали глухо громыхнул взрыв и тихо застрекотали автоматные очереди. Из-за двери послышалась возня охранников, связывающихся с кем-то по рации, зазвучали удаляющиеся шаги, вскоре мимо подвала один за другим проревели несколько моторов. Возня стихла, но стрельба где-то вдалеке продолжалась. Неожиданно со стороны окна послышался звук скатывающихся с насыпи мелких камней, и чей-то хриплый голос громко зашептал:

— Слышь, красючка! Ты там? — За решёткой возник человек в потёртых штанах от армейского камуфляжа и тёмно-зелёной охотничьей куртке. Его грязное, обросшее густой щетиной лицо пересекала чёрная закрывающая один глаз повязка, на скулах и шее виднелись широкие куски залапанного грязными руками лейкопластыря. — Иди сюда! Не кипиши, не обижу!

Он опустился на колени и нагнулся, чтобы лучше видеть девушку. Татьяна осторожно приблизилась к решётке и остановилась на безопасном расстоянии. Одноглазый довольно ощерился и извлёк из-за пазухи новенькую бутыль с водой.

— Покажь сиськи, — предложил бандит, тыкая в неё бутылкой, — получишь воды! Не обману! — Он просунул бутылку внутрь и бросил её девушке к ногам. — Ну, давай! Покажи! От тебя не убудет! — Пока Татьяна недоуменно смотрела на него, пытаясь понять, что происходит, одноглазый повысил ставки: — Хочешь, я тебя вытащу? — Он прищурил единственный глаз, пытаясь вглядеться в подвальный полумрак. — Дай, попашу на тебе разок! Всё будет ништяк!

Татьяна опешила, соображая, что предпринять и надо ли вообще что-то делать с этим клоуном за решёткой. Одноглазый истолковал её молчание по-своему и довольно осклабился:

— Договорились! — В его руке появилась фомка, и он принялся орудовать ею в удерживающих прутья отверстиях. — Тебе понравится! Не кипиши, не обижу!

Раздался хруст ломающегося цемента, бандит отшвырнул фомку и выдрал решётку наружу.

— Э! Чё за фуфло, в натуре! — раздался возмущённый голос охранника, и она услышала приближающиеся шаги. — Ты чё, бычара, рамсы попутал?!

— Ты кого быком назвал, жаверок?! — прохрипел в ответ одноглазый, поднимаясь на ноги, и отошёл от окна. — За базаром следи, падла!

— Да ты охренел, козлина! — взорвался негодованием голос охранника. — Ты кто такой, сучара?! — Послышался лязг автоматного затвора. — Да я прямо сейчас с тебя спрошу за… хххррршшш… — его хрип перешел в бульканье, и Татьяна услышала глухой звук падения. Раздался шорох скатывающегося с осыпи тела, и что-то негромко ударило в стену. В оставшемся без решётки окне появилась часть ободранного армейского ботинка лежащего человека. Что-то тихо щёлкнуло, послышалась какая-то возня и звук спешно удаляющихся шагов.