Читаем без скачивания Мафусаиловы хляби - Ольга Рубан

Глава 1

Дарья снова переживала тот же кошмар. Вот она выходит из лифта, достает из сумочки ключи, следом слышатся Машкины шаги и ее голос: «А можно сразу чай с тортом?».

- Нет, нельзя, - отвечает Дарья, распахивая дверь, - Сначала котлетку с гречей, а потом…

Она умолкает, принюхиваясь. В квартире пахнет женщиной. Чужой. Это не первый раз, и ей совсем не хочется снова пережить унижение, а потому она делает шаг назад, чтобы выйти обратно в подъезд, тихонько закрыть дверь и… ну, скажем, переждать в соседнем дворе.

- Мам! – взвизгивает сзади Машка, - Ты мне ногу отдавила!

Дарья едва сдерживается, чтобы не влепить дочери оплеуху. Отступать теперь некуда. Она громко хлопает дверью и медленно снимает сапоги и куртку. Чтобы дать им время… привести себя в порядок. Дверь в гостиную открывается, и на пороге появляется Женя. Одетый. Строгим голосом отправляет Машку в свою комнату, а ее, Дарью, приглашает войти… Эта сидит на диване и даже выглядит смущенной. Виновато прячет глаза и крутит на палец прядь волос. А Женя говорит и говорит. Спокойно, внушительно, убедительно. Отношения зашли в тупик. Хватит мучить друг друга. Впереди целая жизнь. Для них с Машкой он снял квартиру. Временно. Пока они с Этой не закончат с переездом. Куда? Какая разница. Вот ключи и адрес. Холодильник они заполнили. Вот немного денег на первое время. Не переживай, алиментами он не обидит.

…

Дарья застонала и проснулась. Глаза саднило от слез, нос распух, и воздух приходилось хватать ртом, мокрая подушка противно липла к щеке. Она помнила, как стояла навытяжку посреди гостиной и молилась только об одном, чтобы Эта хоть ненадолго исчезла. Пусть бы даже пошла в туалет подкрасить свои вывороченные губы. Она бы тотчас упала перед Женей на колени, и он бы снова внял ее мольбам. Она ведь ничего сверхъестественного от него не требовала. Просто, чтобы был здесь, с ней. Делал вид, что все хорошо. Позволил видеть себя хотя бы по вечерам…

Сейчас она понимала, что Женя тоже предвидел подобную реакцию и устроил «трехсторонние переговоры» отнюдь не с целью еще больше ее унизить. Эта… просто исполняла роль стратегического подспорья, сдерживающего фактора, цепи, тормозящей рвущуюся из нее визгливую собачонку…

Дарья едва успела сдержать очередной водопад и, устало покачиваясь, двинулась на кухню. Старые, усиженные мухами, настенные часы говорили, что Машка уже полтора часа назад должна была вернуться из школы. Пока одуревший от слез и противного дневного сна мозг пытался сформировать соответствующую обстоятельствам эмоцию, в двери закопошился ключ, и облегчение пришло раньше тревоги.

Она поставила разогревать суп и, зачарованно глядя на плавающие в бульоне мясо, овощи и перловку, снова провалилась в воспоминания. Женя отправил ее в спальню – собирать вещи. Машкины они уже собрали. Дарья вся сжалась от такой неуместной деликатности и с почти слабоумной медлительностью принялась паковать чемодан. И ни разу ее не поторопили, хотя она и чувствовала застывший от напряжения воздух в квартире. Она все ждала шанса оказаться хоть на минутку с Женей наедине, чтобы снова повернуть все назад, исправить, подлатать и заштопать их неудачный брак, но так его и не получила.

Очнулась она на пластиковом сидении в аэропорту, рассеянно вспоминая, как здесь оказалась и куда делись сунутые ей на прощание ключ и бумажка с адресом. Скинула их в почтовый ящик? Выбросила по дороге в Енисей? Закопала в парке? И вдруг дико вскрикнула, решив, что вместе с ключом потеряла где-то по дороге и дочь, но тут же прижала ладонь к трясущимся губам - Машка разглядывала витрины сувенирных киосков.

А потом только облака за стеклом иллюминатора.

…

- Фу, чем пахнет? – услышала Дарья и зашлепала набрякшими веками. Суп! Подгорел. Она быстро сняла кастрюльку с плиты.

- Совсем чуточку подгорел, - пробормотала она виновато, ставя перед дочкой тарелку и присаживаясь напротив - Ты и не заметишь.

Машка придирчиво понюхала суп и принялась выколупывать из тарелки ненавистную морковку. А Дарья, изо всех сил стараясь остаться на поверхности, думала, что надо завести какой-то разговор, хотя бы спросить, как прошел день в школе.

- Ты припозднилась сегодня, - вяло произнесла она. Машка тут же защебетала, но Дарья уже снова заскользила вниз. Припоминались всякие гнусные подробности. Босые ноги с ярко красными, идеально ухоженными ногтями, на пушистом белом коврике из мерлушки, который Дарья тем утром тщательно пылесосила. Короткая юбка, старательно натянутая на колени…

Октябрь, и Эта ну никак не могла прийти с голыми ногами. Значит, ее колготки были торопливо затырены за диванные подушки. Хотя разве Эта будет носить колготки? Чулки. И обязательно в сеточку… Но все равно они были где-то за подушками…

- Что ты сказала? – Дарья неожиданно вынырнула и уставилась на дочь.

Машка закатила глаза и повторила:

- Сменку потеряла. С утра повесила мешок под куртку, а после уроков на крючке только куртка. Баба Надя помогла найти. Я уверена, что это дурак-Подковыров опять! Я даже Наталье Михайловне пожаловалась. Но она сказала, что он так… за мной ухаживает, и не надо на него сердиться.

Девочка захихикала и опустила глаза в тарелку, продолжая бесцельно гонять по ней овощи, словно надеясь, что суп таким образом хотя бы частично испарится, и ей придется меньше съесть.

Дарья даже не улыбнулась в ответ, вдруг испытав к своей девятилетней дочери чернейшую зависть. Две недели Машка ревела без перерыва и требовала папу. Но вот еще и месяца не прошло, как они вернулись в поселок, и она уже хихикает. И не раздражает ее больше ни слабый интернет, ни крошечная квартира, которую приходится делить с мамой и бабушкой, ни отсутствие собственной комнаты, ни новая школа, ни старая, жалкая