Читаем без скачивания Гелен: шпион века - Эдвард Кукридж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пожалуй, именно он, а не фон Сект, убедил канцлера Вирта предоставить группе «Р» секретный заём в размере 150 миллионов марок. Эти деньги частично пошли на строительство в России завода по производству улучшенной модели прекрасно зарекомендовавшего себя в годы войны «Альбатроса III». Заводы фирмы «Юнкере» в Дессау сначала получили 40 миллионов марок, а затем, после переговоров Шлейхера с Гуго Стиннесом, еще 100 миллионов марок «безвозвратного кредита» для производства боевого самолета G-24. На специально построенном заводе в Филях, под Москвой, была налажена сборка машин. Заводы Круппа получили заказ на выпуск артиллерийских установок и боеприпасов. На гамбургской судоверфи «Блом унд Фосс» по заказу России начали производить подводные лодки. В договоре оговаривалось, что часть произведенной боевой техники получит и рейхсвер, поскольку предполагалось создание специальных школ и учебных центров боевой подготовки, в которых немецкие офицеры будут овладевать навыками обращения с современным оружием.
Для этих целей рейхсвер — при содействии советского правительства и Генштаба Красной Армии — получил также аэродром в Липецке, при котором была организована летная школа. Пока российский филиал заводов фирмы «Юнкере» не наладил серийное производство боевых машин, в СССР поставлялись изготовленные в Голландии «Фолькеры». Сначала в Советскую Россию отправили только 26 немецких офицеров, однако вскоре их ряды значительно пополнились — считается, что за все время существования летной школы ее окончило около 500 немецких офицеров.
Под Казанью была создана школа танкистов и артиллеристов. Там также проходили подготовку офицеры и сержантский состав Красной Армии. Теоретические занятия проводились раздельно для немцев и русских — якобы по причине языкового барьера, — учения же как правило были совместными. В 1928 году Вернер фон Бломберг, в ту пору генерал-майор и глава «труппен-амт», нанес в Москву визит с военной делегацией, имел беседу с Ворошиловым, а также посетил с инспекторской проверкой учебные лагеря и школы рейхсвера. Было решено ускорить темпы подготовки. С 1929 года начали проводиться' эксперименты по использованию боевых отравляющих веществ. Для этого в Россию из Германии отправили группу немецких исследователей и техперсонал.
Из России в рейхсвер шли значительные поставки оружия и боеприпасов (для своей пехоты). В течение всего десяти месяцев три советских грузовых судна доставили в Германию, в порты Штеттина и Пилау, 300 тысяч снарядов. Еще в начале 1927 года сменивший Секта на его посту генерал Хейе докладывал в военное министерство, что на тайных складах оружия — в дополнение к разрешенному официально — хранится 350 тысяч винтовок, 12 тысяч автоматов и пулеметов, 400 мортир, 600 полевых орудий и 75 тяжелых пушек. Выходит, что боеприпасов и техники хватило бы на армию, в три раза большую, нежели та, что числилась на бумаге.
Надо сказать, что немецкие генералы не слишком доверяли своим новоявленным советским друзьям. В поисках оружия их эмиссары рыскали по всему свету. И если Шлейхер был большой мастер вести переговоры, то генерал-майор Отто Хассе, который занимал — один за другим — все ключевые посты в Министерстве обороны, по сути дела, разработал схему перевооружения германской армии. Последнее отнюдь не сводилось лишь к поставкам оружия. Такие видные фигуры «труппенамта», как бывший морской капитан Ломант, при активной поддержке немецких промышленников и благодаря правительственным «займам», учредили в Голландии, Финляндии, Турции и Испании целую сеть компаний. Ломант лично контролировал деятельность роттердамской фирмы «Ingenier kantoor voor Scheesbouw», производившей торпедные катера и гидропланы. В Финляндии капитан Бартенбах лично следил за строительством небольших подводных лодок на верфи Соркас в Хельсинки. В Турции вице-адмирал барон фон Гаггерн отвечал за производство торпед и полевых орудий. А будущий шеф абвера, капитан Вильгельм Канарис, руководил в Испании производством 700-тонных субмарин на верфях Кадиса и Бильбао. Кстати, там же немецкие торговые суда переоборудовались в боевые эсминцы.
Между Россией и Германией шел нескончаемый обмен делегациями — то немецкие офицеры приезжали в Москву, то советские — в Берлин. Несмотря на присутствие в Германии агентов советской разведки и агитаторов Коминтерна, а также на тот факт, что Москва по сути дела финансировала германскую компартию, чья цель состояла в свержении законного правительства, между немецкими и советскими секретными службами установились партнерские взаимоотношения.
Такой противоестественный симбиоз сохранялся не один год. Немецкие националисты и милитаристы так и не оправились после поражения 1918 года и по-прежнему жаловались на несправедливость наложенных на их родину репараций, хотя та же Британия уже давно отказалась от каких-либо требований, а те репарационные выплаты, которые Германия производила другим странам, пострадавшим во время Первой мировой войны, с лихвой перекрывались щедрыми финансовыми вливаниями со стороны Британии и США. Эта категория немцев продолжала видеть в России страну, как и Германия, ущемленную странами Запада, однако наивно полагала, что Германии не составит труда ускользнуть при необходимости из медвежьих объятий своего нового союзника.
Французы ничуть не заблуждались на тот счет, что именно они станут первой жертвой воинствующей и перевооруженной Германии. В дополнение к оккупации Рейнской области, они в 1923 году ввели войска в Рур — на целых два года. Это был ответный шаг на договор в Рапалло, заключенный Германией и СССР против «младшего» союзника Франции — Польши. Германию наводнили французские шпионы — в их задачи входило определить истинные масштабы германского перевооружения. Британия оставалась более спокойной. Глава германской разведки полковник Фердинанд фон Бредов докладывал начальству в 1930 году, что «Британия не выказывает признаков беспокойства по поводу наращивания военной мощи Германии». У фон Бредова сложились близкие личные отношения с руководителем британской морской разведки вице-адмиралом сэром Барри Домви-лом. После одного из своих визитов в Лондон, где Дом-вил познакомил его с некоторыми представителями британского военного руководства, фон Бредов докладывал: «В британском военном министерстве заверили меня конфиденциально, что британцы не видят для себя угрозы ни в перевооружении Германии, ни в наращивании боевой мощи и численности нашей армии и флота, однако они с огромным интересом следят за развитием нашей авиации, за тем, что нового происходит в Брауншвейге, Вернемюнде, Штаакене и на других аэродромах, а также в авиационной промышленности». Фон Бредов также добавил, что «информацию, собранную британскими секретными службами в отношении тех действий Германии, которые могут рассматриваться как нарушение условий Версальского и иных договоров, отделы британской разведки как правило не доводят до сведения своих французских коллег».
Довольный информацией, полученной им из Лондона, фон Бредов распорядился о том, чтобы «были приняты меры повышенной секретности во избежание утечки данных, касающих производства тяжелой артиллерии, передвижных батарей, противотанкового оружия, снарядов с
