Читаем без скачивания Сомнения любви - Мэри Джо Патни

— Моя… моя жена? — Он в недоумении уставился на нее широко распахнутыми глазами. Как он мог забыть, что женат на такой необыкновенной женщине? Но даже если он не помнил свою жену, страх его отступил, когда он, как безумный, сжал ее руку.

— Тогда… я самый счастливый человек на свете.

Она тепло ему улыбнулась:

— Отдыхайте, а я пока схожу за чаем и бульоном и пошлю за своей знакомой. Она фельдшер, скоро приедет и, надеюсь, сможет вылечить рану у вас на голове. К завтрашнему дню вы, наверное, все о себе вспомните.

Он непослушными пальцами ощупал рваную рану вдоль левого виска. У него было столько ушибов и синяков, что он не замечал каждую из травм по отдельности, но сейчас, когда она заговорила об этом, он ощутил, что голова его чертовски сильно болит.

— От чаю бы… не отказался.

— Я сейчас вернусь, — пообещала она и выскользнула за дверь.

После того как она ушла, он уставился в потолок. У него была жена. Ему очень не нравилось то, что он ничего не помнил о прелестной женщине, спасшей его, и о том, что женат. Легко было представить, как он целует ее и прочее, но настоящих воспоминаний не было. И это казалось ужасно несправедливым.

Ее отсутствием он воспользовался, чтобы порыться в памяти. Ему пришлось приложить усилия к тому, чтобы заставить себя не скручивать простыни в узлы от нервозного состояния. Он узнавал окружающие его предметы. Кровать, одеяло, камин. Розовый отсвет на небе за окном. Это, должно быть, рассвет… Странно, но второй набор слов всплывал отчетливее, чем первый. Паланг. Камбал. Ааг. Он был уверен в том, что эти слова означают то же, что и приходившие ему на ум английские слова. Получалось, что он знал и другой язык, хотя не имел представления какой.

Но личных воспоминаний у него не было. И вновь он с трудом подавил накативший страх. Он испытывал панический ужас от мысли, что он совершенно одинок и беспомощен и даже не знает, что может ему угрожать. Странное дело, но где-то в глубине сознания жило ощущение, что этот случай — не первый, когда он оказывается в отрыве от собственного «я». Возможно, именно поэтому так силен был его страх. Но он ничего не мог вспомнить о той, другой ситуации, какой бы она ни была. Он пережил ту прежнюю потерю. На этот раз с ним была жена, которая сказала ему, что он в безопасности. Она наверняка позаботится о нем до тех пор, пока он не окрепнет настолько, чтобы заботиться о ней.

Его уже радует, что он помнил самое главное: он мужчина, а Мария Кларк — женщина.

Мария спускалась на кухню, красная как рак от стыда. Зачем, скажите на милость, она выпалила такое? Это же надо придумать: сказать несчастному, что она — его жена! Однако слова сами слетели с языка, словно бабушка Роза произнесла их за нее. Но он так сильно испугался, когда осознал, что ничего не помнит. В глазах его застыл ужас. Ей было знакомо чувство страха, которое накатывает на тебя при мысли о том, что ты осталась одна на свете, и она его понимала. Плохо, конечно, остаться одной, без родни и почти без друзей, но по крайней мере она знала, кто она такая. Однако утратить саму себя… Мария зябко поежилась, представив это.

Ей пришла в голову странная мысль. Она выполнила ритуал на исполнение желания, она просила о помощи. И не прошло и часа, как море доставило к ее берегу этого человека словно подарок. Дар моря. Она даже слышала голос бабушки Розы, приказавший ей бежать к морю. И она была готова поклясться, что именно бабушка Роза произнесла за нее слова о том, что она — жена этого несчастного. Мария при первой же встрече объявила Уи Джорди Берку, что у нее есть муж, и сделала это для того, чтобы отвадить неожиданного жениха. Могли матрос, незнакомец, которого она могла бы назвать своим супругом, стать исполнением ее желания? Что направляло ее: бабушка Роза, дьявол или безумие?

У Сары на этот счет было бы определенное мнение: она сошла с ума. Но Мария не ощущала себя сумасшедшей. Бабушка Роза не была ни ведьмой, ни заклинательницей, но она была очень прозорливой и верила в интуицию. Если ты чувствуешь, что кое-что не так, то скорее всего что-то на самом деле не так, хотя ты и не можешь даже самой себе объяснить, почему тебе так кажется. У Марии было недоброе предчувствие в тот день, когда отец собрался в Лондон, и предчувствие ее не обмануло. Каждый день она перечитывала письмо от лондонского нотариуса, надеясь, что слова в нем изменятся, но они оставались прежними.

И точно так же, если ты чувствуешь, что поступаешь правильно, то скорее всего так оно и есть, если, конечно, ты в здравом уме. Интуиция привела ее к берегу, интуиция подсказала, что надо войти в воду и вытащить на берег то, что она увидела в море: ее интуиция, возможно, спасла этому моряку жизнь. И именно интуиция подсказала ей, что она поступит мудро, если воспользуется амнезией спасенного моряка для того, чтобы обеспечить себя фальшивым мужем. И все лишь ради того, чтобы раз и навсегда избавиться от Берка. Она ведь об этом мечтала? И еще она чувствовала, что поступает как должно; предлагая несчастному, утратившему все, что у него было, включая память, поддержку, даруя ему уверенность в том, что он в мире не один.

По его выражению она видела, что ее слова отчасти рассеяли его страхи.

Ради его же собственного блага ему следует вспомнить свое прошлое. Но Мария помнила кровельщика в том городке, где она жила с бабушкой Розой. Тот кровельщик однажды упал с крыши, разбил голову, и за всю жизнь так и не вспомнил ничего, что было с ним до того падения. Он продолжал жить вполне нормальной жизнью и вскоре вспомнил все, что связано с ремеслом кровельщика. Его жена призналась бабушке Розе, что она даже рада тому, что старик кое-что забыл. Возможно, такая же судьба уготована и ее матросу.

Если память к нему не вернется, ей придется в конечном итоге сообщить ему, что они не муж и жена, но пока она не станет лишать его этой спасительной иллюзии. И если он вспомнит все про себя и соответственно поймет, что никакая она ему не жена, то Мария объяснит ему, что назвалась его женой, чтобы он не чувствовал себя одиноким и чтобы он не переживал из-за того, что злоупотребляет ее гостеприимством. Вполне резонные основания, благородные даже.

Успокоив совесть, она заварила чай, добавив в него изрядно сахару. Куриный бульон тоже подогрелся, и поэтому она налила немного в кружку и поставила вместе с чаем на поднос. Войдя в комнату, она весело заявила:

— Вот и угощение. Что хотите сначала: чай или куриный бульон?

— Чаю, пожалуйста. — У него были хорошие манеры, и он правильно и чисто, без акцента, говорил по-английски, хотя и выглядел иностранцем. Скорее всего он получил хорошее образование и, следовательно, не мог служить на корабле простым матросом. Она подложила ему под спину две подушки, затем налила полчашки чаю. Он сделал большой глоток и блаженно вздохнул: