Читаем без скачивания Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего - Каролина Клинтон

– Ду-а, я во-у не пю.

– Да мне без разницы, что вы пю, а что не пю, – учтиво ответила я. – И не ругайтесь, я в данный момент социально опасна.

Споив ему примерно грамм двести, я села в кресло и предложила:

– Предлагаю вам со мной расстаться.

– Согласен, – буркнул старик, и, кое-как переставляя ноги, двинулся восвояси.

– А расплатиться? – ангельским голосом произнесла я.

Дед хотел что-то сказать, но, к счастью для него, после фриза наблюдается некая замедленность в действиях. Поэтому, пока он открывал рот, его все же успела посетить мысля о том, что лучше не скрести на свой хребет.

Он с трудом вытащил бумажник, выкинул из него на пол две стодолларовые бумажки, и не глядя пошел дальше.

Бакс вспрыгнул мне на колени, я взяла его на руки и пошла закрывать дверь за клиентом.

– Бакс, ну вот скажи, – по пути вслух размышляла я. – Вот откуда берутся такие идиоты? Идти на прием к ведьме, гадать! – и врать ей. Смысл в этом какой? Я же все равно все вижу по картам.

– Мур-хрюк, – подтвердил Бакс.

– И ведь взрослый человек, – сокрушенно покачала я головой. – А ведет себя хуже первоклассника, ей-Богу. Бакс, я ему поверила, понимаешь? Такую жалостливую историю рассказал, даже мысли не было что он врет.

– Хррр, – согласно сказал Бакс.

– А ведь каким был хорошим вначале, правда? – запечалилась я. – «Машенька», «голубушка», манжеты белоснежные… Прям как тот профессор, который пари на машину заключил с дружками, что я шарлатанка, помнишь его? Это тот мужик, который пришел и стал на сердце жаловаться, печенку и селезенку, а сам здоров был как бык. Ну да я его проучила тогда славно, да?

– Хррррююю, – поддакнул кот.

– Один ты меня понимаешь, – умилилась я и скосила на него глаза.

Мерзавец, оказывается, сладко дрых у меня на руках и при этом безбожно храпел.

– Баксов хочешь? – тихо-тихо произнесла я.

Кот тут же навострил уши и открыл один глаз.

– Вчера печатала, – посулила я.

Взгляд моего годовалого котеночка наполнился мировой скорбью.

«Так чего же ты, собака этакая, – читалось в нем, – мне вчера в таком разе гранулированный наполнитель в лоток подложила, а?»

– Не смотри на меня так, – предупредила я. – Мне стыдно. Мы с Дэном Камасутру читали, не до тебя было.

«Вы ее уже второй месяц читаете, хочу неухоженный, некормленый, как бомж какой-то», – взгляд кота сделался еще горше.

Я тут же раскаялась и пошла коту сыпать баксы.

Мой придурочный кот предпочитает гадить исключительно на американскую валюту. Так получилось, что когда я его принесла из зоомагазина, то под рукой не оказалось никакой газетки, и в ход пошли фальшивые доллары, которыми мы с друзьями накануне расплачивались в монополию. Бумагу для принтера я откровенно пожалела, она вечно заканчивается невовремя, а газет я не выписываю, так как новости читаю в интернете.

И вот, значит, пользовала я эти доллары с недельку, пока они не закончились и мне не пришлось все же съездить в магазин за специальным наполнителем для кошачьего лотка. Однако котеночек проявил решительность. Где-то в его крохотном подсознании накрепко засела ассоциация, этакая неразрывная связка: туалет – это там, где лежат зеленые бумажки. А вовсе не гранулированные комочки.

Выбить я эту мыслю из него так и не смогла. Таким образом раз в недельку я засучиваю рукава и превращаюсь в фальшивомонетчика. У меня в компьютере даже специальная форма лежит для распечатки долларов.

В общем, мой котеночек крутит мной как хочет.

От двери послышался шелест, я обернулась – и увидела, как заходит Дэн. Наши взгляды скрестились, и мне стало трудно дышать.

– Меня не заменили еще? – тихо спросил он.

– На кого? – прошептала я. – Никто в мире не сравнится с тобой…

Он мягким шагом пересек холл, остановился под лестницей и глядя на меня снизу вверх, пропел:

– Рапунцель, Рапунцель, спусти свои косоньки вниз.

– На, мне не жалко! – я лихо перекинула через перила две длиннющие, до коленок, косы.

Денис, безжалостно топча диван, залез по нему на поддерживающую лестницу колонну, подтянулся, ухватился за перила и губы его коснулись моих.

Динь-динь-дон…

Мир слова заволокло пеленой…

Стало неважным абсолютно все.

Только бы это не кончалось…

Только бы…

«Очнись, – жестко велел внутренний голос. – Очнись, Магдалина»

Я встрепенулась и взглянула в прозрачные серые глаза Дэна.

– Не свалишься? – шепнула я.

– Так держи крепче! – посоветовал он. – А то вот, сползаю! – его губы спускались все ниже и ниже. Я ржала от щекотки как сумасшедшая, а он усердно чмокал мою футболку в районе пупка.

– Что тут происходит? – раздался вдруг ледяной голос.

– Мама, – сказала я от неожиданности.

А бедный Дэн все же свалился.

Тут надо сделать лирическое отступление. Дело в том, что у меня есть маменька. Благодаря ей я никогда не стану доброй христианкой – заповедь о любви к родителям мне решительно не соблюсти. Мать у меня, прости Господи, змея еще та. Заслуженная учительница по виду и повадкам, седоватые волосы всегда аккуратно уложены валиком. Худенькая, и даже вроде с виду безобидная – пока не открывает рот. А если уж открыла – все. Тушите свет. Ибо далее последует в зависимости от ситуации либо нуднейшая проповедь, причем в прямом смысле, с извлечением из сумки брошюрок – мать у меня Свидетельница Иеговы, – либо нотация. Что лучше – непонятно.

Мой образ жизни она решительно отвергает, считает что я ерундой занимаюсь, и до сих пор пытается отправить меня учиться в педагогический вуз. Также она крайне желает видеть меня замужней дамой, с выводком ребятишек около юбки То, что я открыто живу с Дэном нерасписанная – повергает ее в столбняк. Однажды, после пары часов ее нотаций, что я распутница и падшая женщина, что он мной попользуется и бросит меня брюхатой, причем непременно двойней, которую я принесу ей, маменьке, в подоле – я совершила необдуманный поступок. Я встала и сказала, что Дэн мне в общем-то давно предложение сделал, так что пусть успокоится! Мать посмотрела на меня недоверчивым взглядом и язвительно спросила, чего же я тогда до сих пор не замужем? А я возьми да ляпни – мол, я считаю что надо сначала пожить вместе годика три, дабы потом не пришлось со скандалом имущество делить и детей одной растить на алименты.

С тех пор мать моя беззастенчиво наезжает на Дэна – мол, ты мою дочь опозорил и грех покрыть не хочешь, Дэн скрипит зубами, явно проклиная свое хорошее воспитание, которое не позволяет ему сказать моей маменьке все, что он о ней думает. Ну а потом они дружно начинают капать мне на мозги – когда же я узаконю наши отношения.