Читаем без скачивания Юг в огне - Дмитрий Петров

Предложение было соблазнительное, и все его охотно приняли. Старик Крупянников нанял несколько извозчиков, стоявших у вокзала, и все, рассевшись в экипажах, поехали в ресторан кутить.

III

По приезде в Новороссийск Константин, взяв извозчика, отправился в порт узнать об отплытии первого парохода в Лондон.

На пристани было много народу. Все вглядывались в горизонт, на котором маячило несколько едва различимых дымков.

— Союзники плывут!.. Союзники! — переговаривались в толпе.

Дул сильный норд-ост. Море словно кипело в белой пене. Волны, как холмы, с бешеной силой неслись одна за другой, залпами разбиваясь о каменный мол и разлетаясь в тысячах брызг.

Константин узнал у портового начальства, что в Англию отправляется только послезавтра вечером грузовой пароход «Фредерика». Он огорчился. Почти трое суток нужно было бездельничать в Новороссийске.

Заняв в маленькой грязной гостинице под громким названием «Гранд-отель» номер, Константин пообедал в дрянном ресторанчике «Приют моряка» и пошел побродить по городу.

Город произвел на него дурное впечатление. Погуляв, Константин пошел снова в порт, там было веселее.

В порту с шумом и криками грузчики разгружали иностранные суда, доставившие из стран Антанты военные грузы для «добровольческой» и Донской армий. На пристани по-прежнему стояла праздная толпа, глядевшая на военные суда. По пристани под руку с девушками бродили иностранные матросы. Портовые кабачки переполнены моряками, солдатами и офицерами.

На рейде, угрожающе наставив на город дула орудий, стояли мрачные серые стальные громады военных кораблей: английские крейсеры «Индепнобль», «Вальден-Руссо» и французский броненосец «Прованс». В стороне от них покачивались на якорях русские миноносцы. Затем корабли стали приближаться. Подойдя к Дообскому маяку, они остановились. Один из них, под английским флагом, подал прожектором позывные сигналы.

— Это английский крейсер «Ливерпуль», — сказал какой-то осведомленный моряк. — Он просит разрешения войти в порт.

Получив ответ с берега, крейсер начал сигнализировать по световому семафору. Моряк переводил:

— Говорит, что он и пришедшие с ним суда принадлежат к соединенному флоту держав согласия и что эскадра держит курс на Новороссийск…

Сейчас же после световой сигнализации от эскадры отделился миноносец-истребитель и направился к молодым заграждениям. Вслед за миноносцем медленно двинулись и остальные суда.

Теперь уже ясно можно было различить подходившие корабли.

— Впереди идет английский крейсер «Ливерпуль», — объяснял моряк любопытным. — В его кильватере французский крейсер «Ренан», а затем еще один миноносец под английским флагом.

Головной миноносец почти вплотную подошел к междумоловому сетевому заграждению от подводных лодок, сохранившемуся еще от мировой войны, и, простояв минут пятнадцать, отошел к эскадре, продолжавшей медленно входить в бухту. Густые клубы черного дыма широко стлались по морю…

— Пожаловали гости, — иронически засмеялся моряк. — Ну, русский народ, раскошеливайся, принимай гостюшек.

Константин сердито взглянул на моряка.

— Полковник Егмаков! — окликнул его кто-то, картавя.

Константин оглянулся. Из-под парусинового тента летнего бара ему махал фуражкой какой-то морской офицер.

— Догогуша! — кричал молодой моряк в форме русского офицера, капитана II ранга. — Здгаствуй, годной!.. Какими судьбами?

Константин не сразу узнал моряка, но, пристальнее присмотревшись, догадался, кто ему кричал. Это был один из офицеров гвардейского экипажа, иностранец по происхождению, служивший в русском флоте, Шапран дю Леррэ, с которым Константин познакомился на одном из приемов, устраиваемых Красновым в атаманском дворце в Новочеркасске.

— Здравствуйте, капитан! — подойдя к нему, протянул руку Константин.

— Здгаствуй, догогуша, — фамильярно обнял его пьяный моряк и расцеловал. — Люблю донских казаков за их лихость и отвагу… Господа! обернулся он к компании иностранных и русских офицеров, сидящей за столом, и заговорил по-французски, затем по-английски: — Это ж герой тихого Дона!.. Казак! Примем его в свою компанию.

Пьяные офицеры восторженно поддержали предложение дю Леррэ и шумно окружили Константина, пожимая ему руку и похлопывая по спине.

Константин не отказался и присел на предложенный ему стул. Пили виски, пили и русскую водку. Шумели, кричали, спорили, пели песни — всяк на своем языке. Гремела музыка.

Константин, хмелея, прислушивался к тому, что говорилось за столиками.

Какой-то сухопарый английский моряк, дымя трубкой, цедил сквозь зубы молодому французу:

— Знаменательное выступление Ллойд Джорджа по русскому вопросу не является неожиданным для тех, кто внимательно следит за извилистой политикой английского премьера со времени заключения мира… Если в начале войны Ллойд Джордж, бывший «заложник демократий» в кабинете Асквита, безболезненно очутился в лагере лорда Норклифа, то с наступлением мира ему предстояло совершить обратный скачок… Он снова стал рядиться в запыленную тогу народного трибуна… А что за этим кроется? Болтовня. Демократическая фразеология… Я вам прямо скажу, что Ллойд Джордж всегда был и будет чуждым вековым традициям парламентской Англии… Оппозиция правительству фабрикуется вне стен Вестминстера… Да, да, именно так! Ведь пал же Асквит жертвой внепарламентской оппозиции. Падет и Ллойд Джордж… Падет, уверяю вас…

Константин, хотя и охмелел, но болтовня пьяного англичанина его заинтересовала. Он ближе подсел к нему.

— Ллойд Джордж, — продолжал английский моряк, — идет по линии наименьшего сопротивления. Это особенно ярко сказалось в его русской политике… Одной рукой он помогает России бороться с большевиками, а другую протягивает, чтобы снова все это отнять… Вот военный министр Черчилль — это другое дело… Английская поддержка России, борющейся с большевиками, всегда тесно связана с именем Черчилля. Черчилль всегда прям и честен…

— Вы правду говорите, — проронил француз.

— Но и тут дело с заковыркой, — хитро усмехнулся англичанин и пыхнул дымом из трубки. — Черчилль много делает для белой армии. Все мы это знаем. Но, как бы ни было значительно влияние военного министра в этом вопросе, за свой страх и риск он не стал бы транспортировать Деникину, Богаевскому или Колчаку столько снаряжения и обмундирования… Дело в том, что Ллойд Джорджу выгодно на эту роль выдвинуть Черчилля, а самому оставаться в тени, чтобы в нужную минуту почетно «отступить»…

— А тут ведь дело еще и в том, — заговорил по-английски француз, нам, иностранцам, трудно разобраться в русской проблеме… Национальные русские элементы кричат о вандализме большевиков. Большевики вопят о том, что белые хотят реставрировать царский режим. Окраинные дипломаты жалуются на подавление их национальных стремлений. Могут ли европейцы в этой неразберихе отличить здоровые требования от политического шарлатанства?..

Англичанин хотел что-то ответить, но в это время дю Леррэ шумно о чем-то заспорил с длинным красивым черноусым французским офицером. Все, смеясь, окружили их, прислушиваясь к их спору.

— Давайте дегжать паги? — кричал дю Леррэ.

— Давайте, — кипятился французский моряк. — Я докажу смелость французского матроса… Едемте, господа, ко мне на судно… Я покажу вам нечто такое, отчего вы придете в бешеный восторг.

— Едем!.. — раздались вокруг раззадоренные голоса. — Едем!..

Веселой, шумной толпой, набрав с собой вина и водки, все направились к капитанскому катеру, раскачивающемуся на волнах у берега. Когда компания офицеров уселась в катер, он, зафыркав, рванулся и, прыгая по волнам, резво помчался к белотрубому французскому стационару «Леврис», стоявшему на якорях на рейде.

Константин, помахав фуражкой поехавшим офицерам, совсем охмелевший пошел в гостиницу спать…

Через пару дней, получив документы на проезд в Англию, Константин занял каюту на пароходе «Фредерика» и поплыл…

Пассажиров на корабле было мало: с десяток русских, бывших сановников да фабрикантов, уезжавших с семьями, деньгами и драгоценностями из смутной России за границу, три итальянца, возвращающихся на родину, два американских летчика и английский майор — тоже летчик, со своим секретарем.

В кают-компании тоскливо и скучно. Тема разговоров одна и та же гражданская война в России. К Константину подсел английский майор и стал рассказывать ему, как он воевал в Египте и, потерпев там на самолете аварию, переломил себе ноги.

— До сих пор еще чувствую боль в ногах, — пожаловался он.

Потом майор стал хвастаться новыми изобретениями Англии и области авиации.