Читаем без скачивания Падение "Галактики" - Вячеслав Шалыгин

— Игорь, загоняй еще одного! — крикнул генерал.

— Они вроде бы и сами идут, — возразил я.

— Седьмой был последним, — сказал Сыромятин. — Теперь надо показать, что так просто им от нас не откупиться. Пусть гексагонцы пережуют восьмого в опилки, но не сжигают, а выбросят обратно в космос.

— Зачем? — спросил я.

— Не прикидывайся слабоумным, — укоризненно ответил генерал.

— Не буду, — пообещал я и передал приказ корректировщику на Гексагоне.

— А еще пусть прибавят ход, — спохватился генерал. — В каждом действии планеты должна проявляться явная агрессия.

— Как бы тем же не ответили наши гости, — осторожно заметил я. — Теперь совершенно очевидно, что они диковатые, но достаточно развитые существа. Их верования в меру сложны, чтобы сделать такой вывод.

— Я почему-то всегда считал, что пришельцы будут на много порядков разумнее нас, — вдруг сказал Сыромятин. — Даже странно — вот он, долгожданный контакт, а контактировать вроде бы и не с кем! Но самое смешное, что не мы наткнулись на планету с недоразвитыми аборигенами, а они нашли нас. И все равно — получился «контакт наоборот». Они к нам прилетели, но мы разумнее их. Не странно?

— Ничуть, — ответил я. — Было бы странно встретить маленьких зеленых человечков на летающей тарелке, а вариант, выпавший на нашу долю, выглядит вполне логично. Люди ожидали увидеть то, что им хотелось, а на самом деле все получилось совсем по-другому. Разве это не выглядит как типичный пример из человеческой истории?

— Зеленые человечки были бы удобнее для восприятия, — заметил Сыромятин.

— Привычнее, — поправил генерала я, — особенно, если вы хоть раз напивались до белой горячки…

— Пошути у меня…

— Выплюнул! — прервал я ворчание генерала. — Ай, молодцы гексагонцы! Как натурально получилось…

— Теперь остается ждать, — напряженно глядя на изображение, сказал Сыромятин. — Станут пришельцы атаковать или нет?

— Полковник Чернов докладывает об окончании монтажа станции «Г2», — вмешался в беседу вошедший в стратегический центр Сыромятина начальник штаба.

— Отлично! — Сыромятин потер руки. — Пусть выходят из прыжка в четверти единицы позади Гексагона. Что с «Г3»?

— Час, — умоляюще складывая руки, попросил начальник штаба. — И третий, и четвертый будут готовы не раньше чем через час…

— Двадцать минут, — указывая на экран, ответил Сыромятин. — Да и то — вряд ли. Что там осталось сделать?

— Авианосцы уже состыкованы, но еще не закончена навеска маскирующих щитов, — расстроено ответил офицер. — На Гексагон они пока не походят.

— Как только навесят большую часть щитов, пусть выныривают в половине единицы от планеты.

— Похож, — я снова вступил в беседу. — Этот «Г2» Гексагону почти как близнец. Сколько в нем авианосцев?

— Две сотни плюс монтажные конструкции, — ответил начальник штаба.

— Главное, вовремя, — одобрительно продолжил я. — Гексагон выплевывает останки восьмой жертвы и начинает сердиться на стадо за непонятливость. Тут же выныривает его брат, готовый сожрать столько же непокорных левиафанов или еще больше… Сейчас главное — не обмануть самих себя. Вдруг, по их верованиям, такой бог должен быть один?

— Будем считать, что у большого стада и богов должен быть целый пантеон, — предположил Сыромятин. — А почему ты не выяснишь этот вопрос у Викторова?

— Он сильно занят, — ответил я.

— Чем? — скорее по инерции, чем на самом деле интересуясь проблемами Адмирала, спросил Сыромятин.

— Борьбой с духами, — пояснил я.

— С духами? — Сыромятин невольно поднял брови и переглянулся с начальником штаба.

— Позже объясню, — ответил я.

— Хорошо, — согласился генерал. — Только не забудь…

— Они разворачиваются, — шепотом доложил я, вдруг увидев попятное движение в рядах врага. — Чужаки разворачиваются, генерал!

— Аминь, — с облегчением сказал Сыромятин. — С меня банкет…

— Они уходят! — заорал я уже в полный голос. — Мы их остановили! Я не могу поверить! Одна планета против нескольких миллиардов чужаков! Несусветная чушь и полный бред, но эта затея сработала!

— С Гексагона докладывают, что дальше планета идти не сможет. Они боятся улетать слишком далеко от звезды. Можно попасть в зону искривления пространства… — сообщил начальник штаба.

— Эти ребята свою задачу выполнили, — ответил Сыромятин. — Передай им благодарность и попроси лечь в дрейф там, где они сейчас находятся, на максимально возможный отрезок времени. «Г2» и остальные — полный вперед. Приказываю провожать чужаков до границ последней населенной людьми системы. Чтоб духу их здесь больше не было!

— Есть, господин генерал!

Левиафаны разворачивались почти на сто градусов и, стремительно разгоняясь до скорости прыжка, исчезали в гиперпространстве. Я внутренне ликовал и недоумевал одновременно. Безумный план сработал. Это я видел собственными глазами, но в то же время событие выглядело настолько невероятным, что верить в редкостную удачу я отказывался наотрез. Наш план был продуктом отчаяния, а не серьезных размышлений и сработать на самом деле не мог. Однако я видел обратное и потому совершенно не понимал, в чем тут было дело. Как мог один, пусть и устрашающе огромный объект остановить стадо из семи миллиардов чужаков? Даже если предположить, что они на самом деле весьма религиозны и приняли его за божество или что-то в этом роде. Ведь, если проанализировать поведение пришельцев более тщательно, становилось понятно, что они не имели того количества мозгов, которое обеспечило бы им возможность хоть немного соображать. Этот тезис вступал в противоречие с тем фактом, что чужаки приняли Гексагон за бога, и рушил мою веру в недюжинность собственных умственных способностей. Тем не менее я все больше склонялся к неприятной правдивости этого факта, поскольку так удачно сработавший план был невыносимо натянут. Что-то пришельцев спугнуло. Что-то заставило их повернуть и оставить нас в покое. И это «что-то» было отнюдь не игрушечной планетой Гексагон.

Налицо было загадочное стечение обстоятельств, а не победа человеческого гения над дикостью пришельцев…

Факт настолько же очевидный, как то, что причиной остановки артериального кровотечения из раны шириной в ладонь не может быть пластырь для заклейки пальца. Левиафаны увидели нечто для нас пока неразличимое. Они ушли потому, что почуяли неладное. Уловили приближение чего-то страшного или неуютного.

Возможно, они даже сделали благое дело, предупредив нас своим поведением об опасности гораздо большей, чем их нашествие…