Читаем без скачивания Второй пояс. Откровения советника - Анатолий Воронин

После выступления с обзорной информацией Михалыч сообщил присутствующим две новости. Одна, как и водится в таких случаях, была хорошей, а вторая не совсем. Наконец-то наше кабульское начальство разродилось со сроками вывода советнического аппарата из Кандагара. Это весьма приятное для нас мероприятие было запланировано на первую половину предстоящего лета, а точнее сказать, на конец июня. Вторая новость сразу же повергла в уныние двух переводчиков – майских дембелей. Срок их командировки продлевался на неопределенное время, но, скорее всего, они уедут из Кандагара вместе со всеми, а стало быть, перехаживать им придется не меньше полутора месяцев. Михалыч утешил их тем, что денег за «сверхурочную» работу им вполне хватит на то, чтобы прикупить побольше бакшишей.

Тот вечер мы провели весело и насмеялись до упада, слушая совершенно свежие анекдоты, привезенные Михалычем из Союза. А он, видно, изрядно изголодавшись за отпуск по картежной игре, рьяно засел за расписывание «кинга». Мы, естественно, составили ему компанию, в связи с чем спать улеглись далеко за полночь.

Все последующие дни Михалыч только и делал, что мотался вместе со мной по всему городу, принимая беспокойное царандоевское хозяйство. Хотя слово «принимал» в этом случае не совсем уместно, поскольку он все эти царандоевские посты и строевые подразделения знал не хуже меня еще в бытность работы советником по безопасности. Но формальность надо было соблюсти, а заодно представить всем руководителям новоиспеченного старшего советника.

Единственное, куда мы так и не поехали, да у нас и не было на то никакого желания, так это на посты второго пояса обороны. Там дела обстояли совсем плохо. Машин для доставки туда боеприпасов и продуктов питания в царандое практически не осталось. Все, что до этого имелось в резерве, было подорвано или сожжено «духами» на подъездах к тем постам. Зачастую вместе с перевозимым грузом. Максимум, что могло себе позволить царандоевское начальство, так это доставлять груз до четвертого поста, а потом сарбозы перетаскивали его на дальние посты. Тяжелая и весьма опасная работа, поскольку «духовские» снайпера объявили охоту, в буквальном смысле этого слова, на каждого военнослужащего. Вывезти трупы убитых солдат тоже не было никакой возможности, и их хоронили там же, рядом с постами. Психологический климат среди личного состава был на гране срыва. Многие военнослужащие, поддавшись агитации со стороны «духов», самовольно покидали посты и исчезали в «зеленке». Что с ними было потом, никто толком не знал, но, судя по всему, их дальнейшая жизнь была весьма недолгой. Если «духи» их оставляли в живых, то это вовсе не означало, что они тем самым получали от них сохранную грамоту от шуравийских бомб и снарядов. Тем, кто намеревался просто дезертировать и уехать к себе домой, сначала нужно было умудриться выскочить из «зеленки», не подорвавшись на противопехотных минах, коих там было немерено. Кого-то чуть позже вылавливали в городе или на многочисленных блокпостах на дорогах, и они на долгие годы становились узниками Мабаса.

А между тем и в самом городе и в советническом городке происходили события, которые к войне не имели никакого отношения.

После «зимней спячки» было решено реанимировать наш общий бассейн. На улице уже стояла невыносимая жара, и купание в прохладной воде для нас было, пожалуй, единственным удовольствием вялотекущего бытия. Почти два дня мы очищали бассейн от накопившегося в нем за зиму мусора, отмывали стены и дно бассейна от пыли и засохшей грязи. Зато как приятно было видеть, что ближе к вечеру 20 апреля из брошенных в него шлангов хлынула чистая, холодная вода, поступающая из глубокой скважины. В ту ночь дизель-генератор у городка тарабанил, не выключаясь ни на минуту, и к утру бассейн был доверху заполнен водой. Кое-кто из смельчаков, выбежавших на утренний моцион, решил искупаться в чистой воде. Но не успевали они прыгнуть в бассейн, как тут же пулей выскакивали из него обратно. Вода была настолько холодной, что даже наши доморощенные «моржи» не выдерживали в ней и нескольких секунд.

Это уже позже, когда из-за хребта выглянуло солнце и своими лучами начало прогревать всю округу, температура в бассейне начала потихоньку подниматься. Для того чтобы вода простояла свежей хотя бы с неделю, а не зацвела через пару-тройку дней, как это было в прошлом году, в бассейн вбухали почти ведро хлорной извести, предварительно разведя ее небольшим количеством воды.

Когда мы в обед вернулись с работы, вокруг бассейна толпились практически все жители городка, яркое свидетельство тому, что купальный сезон в «Компайне» открылся. Купание так бы и продолжалось до самой ночи, но «духи», словно прослышав о нашей маленькой радости, выпустили по городку парочку эрэсов, и всех отдыхающих словно ветром сдуло от бассейна. Уже ближе к ночи, когда «духи» после последнего намаза редко обстреливали городок, возле бассейна опять образовалась толчея. Военные советники притащили с собой столик и стулья и прямо у бассейна устроили гужбан. Жизнь продолжалась.

А в Кандагаре тоже стали происходить знаковые события. Еще в конце марта недалеко от советского поста «Пули-Тарнак», прямо посреди безжизненной степи, буквально на глазах вырос компактный асфальтовый завод. Его ярко-желтые конструкции здорово контрастировали с фоном голубого афганского неба. А в апреле приехали наладчики из города-побратима – Алма-Аты, и завод ожил. Задымила труба, а сам завод начал выдавать «на гора» горячую асфальтовую смесь.

По замыслу советского партийного и военного руководства, еще до начала вывода войск из провинции разбитая донельзя «бетонка» от аэропорта до Нагаханского поворота должна была одеться в новый асфальт. Таким образом, автоматически решался вопрос обеспечения безопасности при прохождении автоколонн выводимой из Афганистана военной техники с вывозимым имуществом и вооружением. Естественно, такой дружественный шаг Советского Союза был преподнесен афганской стороне как акт доброй воли, чтобы те не шибко обижались на шурави за дороги, разбитые ими до неузнаваемости за годы войны.

Согласно разработанному графику реконструкции дорожного полотна, первые метры нового асфальта должны были лечь на исходном рубеже – на «Майдане». Но на деле все поручилось совершенно иначе. По просьбе партийного руководства провинции асфальт стали укладывать на одной из центральных улиц города. То был примерно километровый участок дороги, на котором за период войны не было обнаружено практически ни одной противотанковой мины. Да и невозможно их там было установить, поскольку это был наиболее сохранившийся участок дороги. Однако реконструкция именно этого участка дороги в центре города для кандагарского чиновничества была неким козырем перед горожанами в связи с предстоящим 10-летним юбилеем Саурской революции.