Читаем без скачивания Ветры странствий. Публицистические очерки - Евгений Панов

Видимо, в тот день гаишники занимались более важными делами, чем охота на москвичей, повинных лишь в том, что они москвичи. Сорокакилометровая дорога оказалась легкой и приятной, да к тому же еще живописной и позволила настроиться на мышкинский лад. Интересно, что за люди сделали свои брендом хвостатого грызуна, которого в других местах травят и душат мышеловками? Что за город они создали, давным-давно получив в наследство легенду о чудесном спасении мышью от гадюки одного из князей Мстиславских? К какой категории объектов «Золотого кольца» относится Мышкин сейчас? К, так сказать, экзотическим, на что дает право единственный в мире Музей мыши, по сути, храм шутейного, но доходного местного культа? Экзотика эта уже прочно приросла к имиджу городка и его обитателей, распространяющих о себе милые небылицы вроде той, что в Мышкине запрещены мышеловки и прочие искусственные способы умерщвления грызунов и что не считается криминальной только их естественная гибель – от старости, болезни или зубов кошки.

Можно было предположить, что городок, вернее, поселение городского типа по имени Мышкин подошло к идеалу целостности даже ближе Углича, хотя бы по причине своей малости, малого числа жителей (всего-то 6 тысяч человек) и сосредоточенности на «сверхценной идее», что, как известно из психиатрии, часто указывает на некоторый сдвиг. Но ничего шизофренического ни в атмосфере городка, ни в обитателях не ощущалось, хотя сверхценная идея действительно пронизывала здешнее бытие, которое выглядело совершенно здоровым и заразительно карнавальным. Территорией карнавала, казалось, был весь город, прячущийся под фирменной усатой маской, что, согласитесь, совершенно необычно для далекой российской провинции. Только благодаря этому он представлялся одной большой достопримечательностью – начиная от названия и заканчивая крошечной сувенирной мышкой, которую носят с собой в кошельке для приманивания денег. Сувенирные грызунысамых разных размеров, цветов, фасонов, фактуры продаются повсюду. Есть шерстяные и стеклянные, керамические и деревянные, пластмассовые и тряпочные, металлические и резиновые. В Музее мыши нашли приют зверьки со всех концов света, в том числе подаренные знаменитыми посетителями, здесь представлен мышиный фольклор, мышиный быт. Вобщем, это настоящий этнографический музей мышиного племени.

Но карнавал изначально парадоксален, и поэтому в поселении, где запрещены мышеловки, один из ресторанов дерзко назван именно «Мышеловкой». А отель – «Кошкиным домом». Они тоже часть «мышиной индустрии», позволяющий городку сводить концы с концами. Туристы расстаются с деньгами без лишних сожалений, ибо здешняя атмосфера располагает к тратам. Да и вообще – чисто, просторно, зелено, вид на Волгу чудесен, Успенский собор на одном из шести холмов великолепен. А ведь есть еще три достойных храма… Едут сюда, конечно, из-за мышиной экзотики, но, насытившись ею, переключаются на другое. А это «другое» – настоящий, хотя и скромный по площади и этажности музейный комплекс: Музей уникальной техники (фактически – крестьянской механизации), Музей льна, Музей «Русские валенки», Музей живых ремесел, к коим относятся гончарное ремесло, изготовление игрушек и деревянной декоративной скульптуры. В изобильном Историко-этнографическом музее любовно представлен быт прошлого – посуда, утварь, мебель, сохранившаяся от прежней купеческой жизни. И жизнь эта, пожалуй, была весьма деятельна и весьма продуктивна.

На стенде, посвященном купеческим династиям, не сразу заметишь скромный планшетик с неброским текстом. Вот что в нем значится:

МЫШКИН – ГОРОД КУПЕЧЕСКИЙ!

Купеческое сословие было главным в городе, его градообразующей структурой. Вышедшие из крестьян купцы хорошо понимали всю глубину и значимость торгового дела, его суть здесь, в маленьком, но крепко стоящем городе, где главная жизненная артерия – Волга.

В Мышкинском уезде в середине 19 века было 193 купца. Среди них 6 миллионеров. Это внушительная цифра! Все население города составляло чуть более 2000 человек.

Торговля внутри города шла бойкая!

Весенние и осенние ярмарки, еженедельные базары, ежедневная работа торговых рядов и 117 магазинов!

Еще в городе работало 15 небольших заводов!

Торговля внешняя – главное для Мышкина!

…От Мологи до Кимр яйца скупали да в Питер везли общим числом более 6 миллионов штук!

…Хлебом торговали 15 торговых домов. Каждый год из Мышкина уходило 10—15 барок с овсяной крупой и мукой!

…До 15 тысяч пудов масла отвозили в Питер каждый год!

…Мануфактурная торговля давала купцам 180 тысяч рублей в год! Из столиц ткани в наши губернии везли!

Город рос и развивался за купеческий счет. Щедро вкладывались купцы во все, что строилось и улучшалось здесь. Постоянно совершенствуясь и учась, дорожа дружбой, держа руку на пульсе городской жизни, они неустанно продвигали Мышкин к известности. Но! В голове держали купцы слова своего земляка П. А. Смирнова: «Честь дороже выгоды!»

Кто бы мог сейчас подумать, что этот городок, подмостки нескончаемой мышиной саги, был век-полтора назад серьезным купеческим и ремесленным центром на Волге? Однако так оно и есть. В первую очередь Мышкин славился купцами. Но и гончарами. И умельцами, делавшими неповторимую мебель из березовых наплывов. Здесь работали пивоваренный, водочный, кирпичный, медеплавильный еще десяток заводиков. Плюс к тому Мышкинский уезд был самым земледельческим в губернии. Так что о тяжелом недуге под названием «депрессия» никто тут и не слыхивал. Содержали городской театр. Основали в 1875 году одну из первых публичных земских библиотек в России…

– Представьте себе, да, – сказала молодая смотрительница музея, одновременно продавец сувениров, одновременно какая-то руководительница местных экскурсоводов, бойко распоряжавшаяся ими по мобильнику, – хотя сейчас в это трудно поверить. Сейчас это – легенда. Миф. Преданье старины глубокой…

– Чем же вы тут сегодня живете-кормитесь? Ну не одними же мышами…

– В советское время – слава те, Господи, близ города построили на нефтепроводе нефтеперекачивающую станцию, а на газопроводе – пять газокомпрессорных цехов «Газпрома». Там работает 800 человек, обеспечивая 800 семей, а может, и больше… Если бы не эти трубопроводы, нас не спасли бы никакие мыши. Со времени их прокладки ничего нового в городке не построено, новых рабочих мест не создано, разве что в торговле, но их немного. Поэтому у нас за нынешнюю власть не голосуют. Или портят бюллетени, или за коммунистов…

Выкрашенный непременной официальной «серебрянкой» памятник Ленину, смотрящему куда-то вдаль, в заволжские просторы как стоял, так и стоит у подножия одного из шести мышкинских холмов. За его спиной, на вершине холма – Никольский собор, а за ним – квартал старинной купеческой застройки, тоже одна из достопримечательностей этого достопримечательного города. Там же, в крепком трехэтажном доме, в отеле «Кошкин дом» на глазах у всех обосновался одноименный ресторан Он для городка важнее памятника и даже храма. В нем воплотился тот дух предприимчивости, что продвинул и продолжает – возможно, из последних сил – «продвигать Мышкин к известности».

Странно, что этого духа не хватило сползшим в запустение Кимрам. Из города словно вынули стержень, он потерял лицо, а вместе с ним и достоинство. То самое, что чувствуется в Угличе, а он ведь не богаче Кимр… Кимры производят впечатление груды осколков, оставшихся на месте витража, что еще заметнее на фоне удивительно цельного, жизнестойкого Мышкина. В чем же тут дело? В том, что кимрские купцы были пожиже мышкинских? Допустим. Зато кимрские обувщики наверняка превосходили мелких мышкинских ремесленников.

Именно обувное дело, а не торговля – вот тот самый стержень, на котором держались Кимры. Когда оно развалилось, город утратил смысл существования, лишился предназначенного ему места в сонме российских городов и весей. А вот мастеровой дух, «гений места» Кимр все еще жив – то, что взращивалось сотни лет, действительно не гибнет за двадцатилетие невзгод. – но невостребован и неприкаян. Ему не в чем воплотиться, нет для него подходящего фабричного «тела», ему не конвейер с чужеземными лекалами нужен, а свое, родное, идущее нарасхват. Он ждет и ждет, тревожа и смущая горожан, пока не обретет пристанище в достойной промышленной новостройке, в достойном мастеровитом производстве. Или же, не дождавшись, в конце концов угаснет за ненадобностью, что будет означать: в России исчез еще один самобытный промысел, а город, который он оживлял, которому придавал неповторимый колорит – настоящий город мастеров – выродился в серое пятно.