Читаем без скачивания Мичман Изи - Фредерик Марриет

Мистер Изи-старший вручил Джеку также ключи от своей конторки, после чего мистер Хэнсон завладел бухгалтерскими книгами, бумагами, расписками — всем, что было необходимо для ревизии состояния дел по имению. К этому времени явились два констебля и всех слуг вызвали в гостиную. Мистер Хэнсон показал им доверенность, дающую Джеку право действовать от имени его отца. Не прошло и получаса, как все слуги-мужчины были уволены, за исключением двух конюхов. Присутствие Мести и двух констеблей исключало какую-либо возможность сопротивления со стороны слуг. Правда, не обошлось без угроз со стороны дворецкого, но и его наконец выдворили. Таким образом, за одни сутки Джек произвёл полный переворот в поместье.

Мистер Покладистый не замечал ничего вокруг, он удалился в кабинет, к своему изобретению. Мести взял ключи и распоряжался теми, кто ещё остался в доме. Доктор Миддлтон, мистер Хэнстон, отец и Джек сели обедать, и со стороны могло показаться, что в доме воцарились тишь да гладь. Мистер Изи-старший кушал с аппетитом, молчал до конца обеда. Только тогда, по своему обычаю, он открыл дискуссию на любимую тему, пытаясь убедить Джека в истинности и мудрости своей философии.

— Кстати, дорогой сын, ты вчера вечером заявил, что больше не разделяешь моих убеждений. Если не возражаешь, давай обсудим этот вопрос.

— С удовольствием, сэр, — ответил Джек, — начинайте.

— Наполним наши бокалы! — торжественно воскликнул мистер Изи-старший. — Наполним их, и вы все станете свидетелями, как я наставлю Джека на путь истинный. Ну-ка, сынок, я полагаю, ты не будешь отрицать, что мы все от рождения равны?

— Буду, сэр, — ответил Джек, — я отрицаю этот тезис in toto[52], опираясь на свидетельство наших чувств и на святое писание. Если бы все люди рождались равными, то следовало бы предположить, что все от рождения наделены равной силой, одинаковыми умственными способностями, что, как мы знаем, не соответствует действительности. Я отрицаю этот тезис и с точки зрения святого писания, откуда я мог бы привести множество высказываний, но ограничусь одной притчей о талантах: «Одному он дал пять талантов, — другому лишь один», — исходя из той меры доверия, которое он питал к каждому из них. Всем нам предназначено стоять на разных ступенях общественной лестницы, и соответственно мы наделены разными способностями и средствами.

— Может быть, — сказал мистер Покладистый, — но это ещё не опровергает тезис, что земля была создана для всех людей в равной мере и должна быть распределена среди всех одинаково.

— Прошу прощения, я приведу одно доказательство того, что равенство отнюдь не заложено в природе вещей — даже если бы оно было достигнуто, равенство не продержалось бы долго.

— Верно, не продержалось бы, но только потому, что сильные угнетают слабых, тираны захватывают власть, и люди объединяются, чтобы творить зло.

— Нет, не поэтому, дорогой отец. Я говорю, что равенство не продержалось бы долго потому, что люди не равны по своей природе. Допустим — каждый человек ab origine[53] владеет определённым наделом земли. Тот, кто сильнее и поумнее, вырастит на своём поле урожай богаче, чем у других. Он получит больше продуктов, и постепенно равенство сойдёт на нет. Или ещё пример: в одной семье десятеро детей, в другой — ни одного, опять равенство будет нарушено, так как в первом случае надо кормить двенадцать человек, а во втором — только двоих. Как видите, даже без насилия и неправды ваше равенство не может сохраниться.

— Однако, Джек, допуская, что какое-то различие может существовать по указанным тобой причинам, это совсем не то, что мы наблюдаем при современном безобразном состоянии общества: с одной стороны, король, лорды и богачи, купающиеся в золоте, с другой — бедняки и нищие, которые иной раз вынуждены воровать, чтобы добыть себе хлеб насущный.

— Дорогой отец, каждый несёт своё бремя в жизни в той сфере, которая ему была уготована судьбой, на какой бы ступени общественной лестницы он ни стоял в зависимости от того, вручены ли ему пять талантов или один. Равенства не существует и не может существовать нигде. Говорят, его нет даже на небесах. Как же может оно существовать на земле?

— Но, Джек, так ведь только говорится, но это не доказывает, что равенство недостижимо.

— Давайте, отец, спокойно обсудим этот вопрос. Рассмотрим те последствия, которые мы имели бы, если бы было достигнуто всеобщее равенство. Будь все равны по красоте, не стало бы красоты, ибо она постигается только при сравнении; будь все равны по силе, стычки и конфликты между людьми стали бы бесконечными, ибо не было бы ни победителей, ни побеждённых, будь все равны по положению, власти и собственности — пропала бы и половина прелести жизни, ибо нам стали бы неведомы щедрость, благодарность и множество других добродетелей. Милосердие, основной догмат нашей веры, не нашло бы места в жизни, жалость исчезла бы, доброжелательность, ваш выдающийся орган, была бы бесполезна, а самопожертвование — пустым звуком, — будь все равны по способностям, не стало бы обучения, таланта, гениальности, нам было бы нечем восторгаться, нечему подражать, нечего почитать, не стало бы соперничества и стимула для благородного честолюбия. Увы, мой дорогой отец, какой это был бы скучный, празднолюбивый, непривлекательный мир, если в нём воцарилось равенство!

— Тем не менее, признавая правоту твоих слов, я всё же скажу, что ты вступаешь в защиту скверного дела. Почему неравенство зашло так далеко — короли и лорды, например, с одной стороны, и нищий народ — с другой?

— А я объясню почему. Самый прочный и нерушимый вид постройки — пирамида, ведь она бросает вызов векам. И с пирамидой можно сравнить самую совершенную форму общества, которое зиждется на массе людей, и чем выше мы поднимаемся по общественным ступеням, тем меньше людей располагается на каждой из них и тем больше у них богатства, знатности и талантов, а венчается пирамида её вершиной — монархом. И всё же каждый отдельный камень — от вершины до основания — необходим для прочности всей постройки и выполняет своё предназначение в положенном месте. Если бы вы могли доказать, что те, кто находится на вершине пирамиды, более счастливы в нашем мире, то вы имели бы на руках веский довод в пользу своего тезиса, но, увы, как известно, дело обстоит иначе: крестьянин, довольный своим положением, может быть более счастливым, чем король, обременённый множеством забот и грузом ответственности.

— Очень хороший аргумент, Джек, — заметил доктор Миддлтон. — Однако в мире существуют не только монархии, есть и другие формы общественного устройства — республики и деспотические государства.