Читаем без скачивания Вождь окасов - Густав Эмар

– Я уже выбрал.

– Что же.

– Я еду.

– Счастливый путь!

– Но если ароканы нападут на меня и отнимут эту бумагу?

– Вы будете расстреляны, – холодно сказал дон Тадео.

Сенатор подпрыгнул от испуга.

– В таком случае я погиб! – вскричал он с ужасом. – Я никогда не выпутаюсь из такой беды!

– Это ваше дело.

– Но...

– Я должен предупредить вас, – сказал ему Король Мрака, – что вам осталось только двадцать минут, чтобы приготовиться к отъезду.

Сенатор поспешно схватил письмо и, не отвечая, бросился как сумасшедший из залы, натыкаясь на мебель. Дон Тадео не мог удержаться от улыбки при виде испуга дона Рамона и сказал сам себе:

– Бедняжка! Он и не подозревает, что я желаю именно того, чтобы у него отняли эту бумагу.

Вошел дон Грегорио.

– Все готово, – сказал он.

– Хорошо! Пусть войска разделятся на два корпуса за городом. Где Жоан?

– Я здесь, – отвечал индеец, подходя.

– Брат мой может ли дойти до Кончепчьйона, не попав в руки лазутчиков и не будучи остановлен?

– Непременно.

– Я хочу дать моему брату поручение, в котором дело идет о жизни и смерти.

– Я его исполню или умру.

– У брата моего хорошая лошадь?

– У меня нет никакой – ни плохой, ни хорошей.

– Брату моему дадут лошадь быструю как стрела.

– Хорошо! Что я должен делать?

– Жоан отдаст эту бумагу испанскому генералу Фуэнтесу, командующему войсками в провинции Кончепчьйон.

– Я отдам.

Дон Тадео вынул из-за пазухи кинжал странной формы, бронзовый эфес которого служил печатью.

– Пусть брат мой возьмет этот кинжал; увидев его, генерал узнает, что Жоан приехал от меня.

– Хорошо! – сказал воин, взяв оружие и заткнув его за пояс.

– Пусть брат мой остерегается; это оружие отравлено, так что малейшая царапина может вызвать смерть.

– О, о! – сказал индеец со зловещей улыбкой. – Это оружие хорошее; когда должен я ехать?

– Брат мой отдохнул?

– Я отдохнул.

– Брату моему сейчас дадут лошадь.

– Хорошо, прощайте!

– Еще одно слово.

– Я слушаю.

– Пусть брат мой не даст себя убить; я хочу, чтобы он возвратился ко мне.

– Я возвращусь, – сказал индеец с уверенностью.

– Прощайте!

– Прощайте!

Жоан вышел. Через десять минут он скакал во весь опор по дороге в Кончепчьйон и опередил дона Рамона Сандиаса, который неохотно тащился по той же самой дороге.

Дон Тадео и дон Грегорио выехали из дворца. Приказания Короля Мрака были исполнены с точностью замечательной. Гражданская милиция, уже очень многочисленная, была почти организована и если бы случилась надобность, могла защищать город.

Два корпуса войск выстроились в ряд. Одному в девятьсот человек было поручено сделать нападение на Ароко; другой, в две тысячи, под непосредственной командой дона Тадео, должен был отправиться отыскивать ароканскую армию и дать ей сражение.

Дон Тадео осмотрел свою маленькую армию. Ему оставалось только хвалить ее хорошее устройство и энтузиазм солдат. Сказав последнюю речь жителям Вальдивии, Король Мрака отдал приказание к выступлению.

Кроме довольно многочисленной кавалерии, чилийская армия имела десять пушек. Войска прошли скорым шагом мимо жителей, которые провожали их единодушным «ура».

В минуту расставания дон Тадео отвел в сторону своего друга.

– Сегодня вечером, дон Грегорио, – сказал он, – когда вы расположитесь лагерем на ночь, передайте начальство вашему полковнику и воротитесь ко мне.

– Хорошо; благодарю вас за милость, которую вы оказываете мне.

– Брат, – отвечал ему дон Тадео печальным голосом, – разве мы не должны жить и умереть вместе?

– О, не говорите этого, – возразил дон Грегорио. – Будьте так добры, скажите мне прежде, чем я расстанусь с вами, что значит это поручение, которое вы дали Жоану? – прибавил он, чтобы дать другой оборот разговору и переменить направление мыслей своего друга.

– О! – отвечал дон Тадео с тонкой улыбкой. – Это поручение военная хитрость, успех которой, я надеюсь, вы скоро увидите.

Пожав в последний раз друг другу руки, два вождя расстались, чтобы стать во главе своих войск, которые быстро отправились по долине.

ГЛАВА LXX

Коршун и горлица

Бустаменте воспользовался внезапной готовностью Антинагюэля быть ему полезным. Через два дня после рассказанных нами происшествий, ароканская армия укрепилась на Биобио. Антинапоэль, как опытный вождь, расположился лагерем на вершине лесистого пригорка, который возвышался над рекой. Древесный занавес скрывал присутствие армии, так что без определенных сведений никто не догадался бы, что она находится в этом месте.

Войска из различных уталь-манусов каждую минуту прибывали на место сборища, назначенного токи. Вся сила ароканской армии состояла в эту минуту из девяти тысяч.

Черный Олень с отрядом избранных воинов разъезжал по всем направлениям, чтобы захватить неприятельских разведчиков. Ароканы во время войны обыкновенно делают неожиданные нападения; поэтому осторожность вождей в этих экспедициях неимоверна.

Ничто не выдавало индейцам, чтобы белые сколько-нибудь подозревали замышляемое ими нападение. Они видели на противоположном берегу Биобио стада, пасшиеся на свободе, и крестьян, спокойно занимавшихся своими делами, как ни в чем не бывало.

Бустаменте рассматривал горизонт в подзорную трубу. Антинагюэль удалился в свою палатку с Красавицей и донной Розарио.

Молодая девушка приехала в лагерь час тому назад. На ее побледневшем лице виднелись следы утомления; мрачная грусть одолевала ее. Она стояла, потупив глаза, перед токи, пылкий взор которого не оставлял ее ни на секунду.

– Брат мой видит, что я сдержала мое обещание, – сказала Красавица, со злобной улыбкой смотря на молодую девушку.

– Да, – отвечал токи, – благодарю мою сестру, но и я тоже сдержал мое обещание.

– Брат мой великий воин, он верен своему слову; прежде чем он вступил в область инков, ему следовало бы определить участь его пленницы.

– Эта молодая девушка не пленница моя, – отвечал Антинагюэль, и взгляд его сверкнул, – она будет женой великого токи окасов.

– Хорошо! – сказала Красавица, пожимая плечами. – Антинагюэль может располагать ею.

Вождь встал и подошел к молодой девушке.

– Сестра моя печальна, – сказал он ей с кротостью, – продолжительный путь, без сомнения, утомил ее; мое жилище приготовлено для сестры моей; она отдохнет несколько часов, а потом Антинагюэль объявит ей о своих намерениях.

– Вождь, – грустно отвечала молодая девушка, – я не устала, ваши воины были добры ко мне, они сжалились над моей молодостью и кротко обращались со мной.