Читаем без скачивания Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани) - Виктор Салошенко

— А затем Хомяков тут же на столе разложил припасенный «пасьянс»: список краевых управлений, которые на выбор предлагались мне.

— Управление по печати?

— Теперь уже другие: сахарной промышленности, хлебопекарной и Главнефтеснаба.

— И вы оставили выбор на последнем?

— Да, потому что в Туапсе более шести лет работал на нефтеперерабатывающем заводе.

— Как решился ваш квартирный вопрос в Краснодаре?

— Я сдал квартиру в Новороссийске и получил равноценную в Краснодаре.

— Равноценную — это значит четырехкомнатную?

— Да, четырехкомнатную, на шесть человек. Потом мы разменяли эту квартиру.

— Вы живете в Краснодаре в доме по ул. Морской. В доме, знаменитом главным образом тем, что в нем жила семья Титаренко — отца и матери Раисы Максимовны Горбачевой.

— Это были простые и очень скромные люди. Мать Раисы Максимовны часто сидела на скамейке с другими женщинами, обсуждали житейские дела.

— Говорят, в подъезде, где находилась двухкомнатная квартира Титаренко, был установлен милицейский пост.

— Это действительно так. И вообще, двор постоянно скреб ли, чистили. Похоронив мужа, мать Раисы Максимовны уехала в Уфу — к своей дочери.

— А долго вы проработали в системе Главнефтеснаба?

— Двенадцать лет. Два ордена заслужил.

— А на пенсию уйти вам тоже порекомендовали или вы сами решили: пора?

— В 1986 году я пришел на прием к И. К. Полозкову. Предложил перейти от транспортировки нефти в цистернах по железной дороге на трубопроводный транспорт. Надеялся получить поддержку этой прогрессивной идее. Оказалось, эти проблемы никак не волнуют Ивана Кузьмича. Он живет другими интересами.

Пришел домой, посоветовался с родными и подал заявление об уходе на пенсию, ведь мне уже шел 66–й год.

— Пенсию вам положили, надо полагать, персональную. Союзную или республиканскую?

— Республиканскую.

— И как же сумма республиканской «персоналки»?

— Полтораста рублей. Потом, правда, добавили десятку. Но так как я участник Великой Отечественной — всю войну на Северном флоте прослужил — мне теперь пенсию платят 305 рублей.

— Вы часто вспоминаете Новороссийск?

— Мне до сих пор пишут, звонят по телефону многие новороссийцы. Смею думать, мне удалось что‑то доброе для этого города, для его жителей сделать. В Новороссийске я оставил частицу своего сердца. Это были, возможно, лучшие годы в моей жизни.

К тому времени Новороссийск превратился в один из лучших по благоустроенности, архитектурно — историческим ценностям, деловой и рабочей атмосфере городов не только Кубани, но и юга России.

2

В мае 1967 года состоялся пленум Новороссийского горкома КПСС, на котором нового первого представлял Александр Иванович Качанов, огромного роста человек, с важными пухлыми губами и неторопливыми движениями. Был он в ту пору вторым у Золотухина.

Швыдков сменил Николая Ефимовича Тупицина, в целом деятельного и способного первого секретаря горкома партии, однако Тупицин не сумел держать себя в рамках «железной»

партийной дисциплины, нередко выпивал и в конце концов совершил в нетрезвом виде аварию, где были пострадавшие.

Биография Швыдкова весьма типична для партийного работника, он из «низов», как и многие его коллеги: родился 31 марта 1920 года в семье крестьянина, бедняка хутора Кружилин Вешенского района (ныне Шолоховский район) Ростовской области. Отец Швыдков Григорий Павлович умер в 1921 году. До 1928 года мать и старшие братья работали по найму, пасли скот. В 1928 году вступили во вновь организованный колхоз «Тихий Дон». В 1935 году закончил семилетку и в 1936 году поступил на учебу в Московский техникум путей сообщения имени Октябрьской революции. В 1939 году по призыву ЦК ВЛКСМ был направлен на Тихоокеанский флот. В июле 1942 года в составе экспедиции особого назначения, прошедшей северным морским путем, участвовал в переходе боевых кораблей из Владивостока в Мурманск. Участвовал в боевых действиях северного военно — морского флота на краснознаменном лидере «Баку» старшиной торпедных электриков, комсоргом корабля. В ноябре 1943 года вступил в члены партии. Демобилизовался в марте 1947 года. Работал зав. сектором кадров Северского райисполкома Краснодарского края. В ноябре этого же года переехал на постоянное место жительства в Туапсе. Работал мастером электромонтажного цеха судоремонтного завода, энергетиком на нефтезаводе. С 1949 года на партийной и советской работе. Был секретарем партбюро нефтеперерабатывающего завода, заместителем председателя горисполкома, третьим, вторым и первым секретарем Туапсинского ГК КПСС. В мае 1967 года решением бюро крайкома КПСС направлен на работу в Новороссийск первым секретарем ГК КПСС. С января

1974 года работал начальником Краснодарского управления Главнефтеснаба Госкомнефтепродукт.

За боевые и трудовые заслуги перед родиной Яков Григорьевич награжден орденами «Красной Звезды» и «Отечественной войны второй степени», двумя орденами «Красного Знамени», орденами «Знак Почета» и «Дружбы народов», Почетной грамотой Президиума Верховного Совета РСФСР и 15 медалями.

Неоднократно избирался членом крайкома КПСС, Туапсинского и Новороссийского горкома КПСС, депутатом краевого и городских Советов, был делегатом XXIV съезда КПСС.

За большой вклад в экономическое, социальное и духовное развитие города Якову Григорьевичу присвоено звание Почетного гражданина города Туапсе.

Швыдков был лирической и, по всей вероятности, ранимой натурой. Он вел дневники, разумеется, лично для себя, для фиксации своих мыслей и наблюдений. Делал это, по его признанию, для будущей книги. Вот коротенькая зарисовка: «Май 1964 года. Технический секретарь доложила, как‑то загадочно улыбаясь, внутренне смеясь: «К вам писатель Бабаевский!» Низенького роста, плотного телосложения. Голова бритая. Да, Бабаевский!.. Тот самый. Знакомый по «Кавалеру», «Свету над землей». Поздоровались. Мягкая рука. Пиджак из светло — синей чесучи, бабочка, в точь брюки и туфли, купленные в нашем магазине «Башмачок»… Рассказал, что проездом. Едет из Москвы, дальше в Краснодар на пленум писателей Федерации»…

А вот другая, сугубо партийная запись: «Июнь 1964 года. Никак не могу отделаться от фамилии исключенного сегодня из партии на бюро Алексеева. Иной раз, когда принимается такое решение, факт забывается, или, может быть, так не тревожит тебя, как этот случай. Бросилось в глаза — лицо, небольших размеров глаза, они как‑то мрачно выглядывали из подсиненных орбит. Здорово заметна небритость. Смотрит прямо. Подал заявление на бюро, хотя его при рассмотрении п/о (первичной организации — автор) взял и порвал. Мотив — я отсталый, мне в партии делать нечего. С квартирой не решается вопрос. Зарплата мала (110 руб. при 6–классном образовании). Работает пом. кузнеца на СРЗ. Озлоблен страшно. Не платит парт, взносы. На замечания реагирует бурно, дерзко, даже грубо. В принципе, вопрос поставлен об исключении его из партии правильно. Но во всем этом меня беспокоит другое. Что случилось с человеком? Вступал в партию в 1960 году, это было три года тому назад… Работал в Магаданской области. Был даже членом райкома партии, и вдруг — такой резкий поворот. Разрыв. Злоба. Что случилось с человеком? Под чье попал влияние? Или он случайный человек? Где ответы на все эти вопросы? Решил пригласить его на беседу. Может быть, удастся именно в откровенном разговоре найти истину. 29–го года рождения. Это же ведь наш, советский человек!..»

В его дневниковых записях, заполненных торопливым, но красивым разборчивым почерком, немало философских размышлений, как говорится, мыслей вслух, вслед за услышанным, увиденным или прочитанным.

«Никак не могу толком успокоиться после прочитанной статьи в газете «Известия», в которой развенчивается Пырьев (известный кинорежиссер — автор). Не слишком ли мы много хлопаем в ладоши? Еще учится в ГИТИСЕ или каком-нибудь театральном, а мы уже спешим предсказать (мы, я имею, они…) ей или ему будущее. Обложки журналов «Советский экран», «Смена» и др. любезно представляются этим, только еще начинающимся теплиться звездам.

А такой же по возрасту молодой физик или исследователь глубин Вселенной остается в тени наших повседневных будней; или рядовой рабочий, закончивший заочно технический вуз, перевыполняющий нормы, не удостаивается даже любительской фотографии по месту его работы или в какой-нибудь стенной газете.

Вот и смотрит гитисовец на рабочего человека как на невеликое существо, на человека, который не может стоять с ним вровень на общественной площадке. Он же ведь светило или светильник для светила! Большой человек Пырьев — народный артист, известный народу. А одинок ли он в своем моральном падении? А Николай Вирта? А Сергей Гурзо, приехавший на Дальний Восток на гастроли и вышедший на сцену в пьяном виде? И один, и другой?! А целая сборная команда страны по водному поло? Мы много воздаем им почестей. Мы сами им медленно создаем воздушную подушку, и они начинают потихоньку «парить», приподняв воротники модных пальто или плащей, надвинув небрежно ультрасовременные кепи! Ведь наши газеты подчас захлебываются от восторга, умения, усердия — Виктор Понедельник (известный советский футболист — автор) ударил не правой, а левой ногой… И в то же время тысячи беззаветно служащих великому делу партии, которым не присвоено звание народных, или не показаны вообще, или показаны скромно, между прочим. Они делают свое дело, оставаясь незамеченными. Среди них нет звезд».