Читаем без скачивания Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

– Откуда они взялись? – спросил я Маркова, рассматривая фигуры этих турецких сынов Марса.

– А здесь же их лагерь недалеко от вокзала. Они тут стоят на позициях, – отвечал Марков, внимательно вглядываясь в лица этих офицеров. – А посмотри-ка, Петро, вот на этого офицера, – продолжал он, указывая глазами на симпатичного брюнета, среднего роста, лет сорока пяти, сидевшего ближе к нам. – Ведь это, кажется, тот самый полковник, который, помнишь, приезжал к нам на позиции под Плевной – после сдачи ее – и ночевал еще у нас…

Турки заметили наши пристальные взгляды и, в свою очередь, внимательно посмотрели на нас. Полковник Тахир-бей, на которого указывал Марков, сразу узнал нас и, видимо обрадованный этой неожиданной встречей, весело улыбаясь, быстро подошел к нам.

– Bonjour, messieurs, bonjour! Comme je suis content de vous voir! Qelle rencontre inattendue![263] – говорил он, пожимая наши руки.

Он познакомил нас со своим товарищем Омаром-беем, англичанином, который тоже командовал бригадой в лагере под Макрикиоем. Мы уселись за один столик и потребовали еще вина. Тахир-бей начал с удовольствием вспоминать о своем посещении наших позиций под Плевной, отзывался с восторгом о любезности Скобелева и Куропаткина, об их высоких военных качествах, о поучительных действиях наших войск на Зеленых горах, об их храбрости и т. д. Затем он начал разбирать действия турецких пашей, одних хвалил, других ругал, и все это пересыпая остротами, каламбурами и смехом. Вообще, он оказался очень веселым и умным собеседником. Говорил он преимущественно с Марковым, который совершенно свободно владел французским языком. Я же хотя и понимал почти все, но изъяснялся довольно слабо.

Другой полковник, Омар-бей, преимущественно молчал и, как истый англичанин, хладнокровно потягивал свою душистую сигару и индифферентно посматривал на нас. Узнав, что мы приехали в Макрикиой осматривать пещеры, Тахир-бей стал отговаривать нас от этого, уверяя, что они давно завалены или полны водой, что это не доставит нам ни малейшего удовольствия, и т. д. Затем оба полковника стали упрашивать нас отправиться к ним в лагерь обедать, уверяя, что этим мы сделаем им большую честь и доставим огромное удовольствие. Просьбы их были так настойчивы, что мы не могли отказаться, и, расплатившись в буфете, отправились все вместе в их лагерь, помещавшийся недалеко от вокзала. Встречавшиеся на пути турецкие солдаты становились во фронт своим начальникам и с удивлением посматривали на наш русский костюм. Вскоре мы подошли к лагерю. Несколько офицеров выглянуло из палаток и тоже удивленными глазами провожало нас.

Наконец мы вошли в большую круглую палатку Тахир-бея. Обстановка была довольно скромная, без всякого комфорта, которого можно бы было ожидать в помещении бригадного командира. Железная складная кровать, маленький столик, две табуретки со сложенным на них оружием, чемоданы и ковер на земле – вот и все убранство лагерного жилья турецкого бея. Мы разместились здесь кое-как, и Тахир-бей начал угощать нас прекрасным табаком. Англичанин же, Омар-бей, ушел к себе хлопотать относительно обеда. Вскоре в нашу палатку вошло еще несколько офицеров, с которыми Тахир-бей (хозяин) нас сейчас же познакомил. Между ними два были Генерального штаба и один командир кавалерийского полка (фамилий их не помню). Все были очень любезны, веселы и внимательны к нам. Офицеры Генерального штаба в разговоре между прочим сообщили, что они воспитывались в Париже и окончили курс в университете.

– А что, господа, не пойти ли нам выкупаться перед обедом? – обратился ко мне и Маркову Тахир-бей.

– С удовольствием! – отвечали все, и целая компания офицеров (шесть турецких и два русских) отправилась к берегу Мраморного моря, к красивой просторной купальне.

Долго плавали мы здесь в прозрачных, синеватых водах Мраморного моря, долго на спокойной водной поверхности раздавались веселый смех оживленные русские, французские и турецкие речи вперемежку… Наконец, в самом веселом расположении духа мы вернулись в лагерь, где в палатке Омар-бея уже ждал нас обед. Англичанин устроился совсем не так, как его товарищ, Тахир-бей. Палатка была гораздо больше и убрана даже с некоторым комфортом. Стол накрыт совершенно по-европейски. Обед, доставленный, вероятно, из Константинополя, ничуть не напоминал, что здесь преобладают сыны Магомета.

Вкусный обед, прекрасные вина, отличное шампанское и, в довершение всего, довольно порядочная дивизионная музыка, которая играла во время нашего обеда – все это, конечно, приятно поразило нас. Обед прошел очень оживленно. Все наперерыв нас угощали, и стаканы наши то и дело наполнялись шипучим вином. В конце обеда Тахир-бей громогласно предложил тост за здоровье русского императора, который встречен был громкими криками присутствующих: «Да здравствует Александр! Да здравствует император России!» А я с Марковым дружно прокричал русское «ура». Мы ответили им тостом за султана и осушили до дна наши большие бокалы, что произвело очень приятное впечатление на всех турок, и они горячо пожимали нам руки.

Оркестр в это время заиграл турецкий марш. Затем следовали тосты за вечную дружбу и мир между Россией и Турцией; за здоровье русского и турецкого Главнокомандующих; за русскую и турецкую армию; за всех храбрых обеих армий, причем мне, как имевшему Георгиевский крест, было оказано особое внимание; за здоровье отважных генералов обеих армий: Скобелева, Гурко, Радецкого, Драгомирова, Османа-паши, Тевфика-паши и др.; за турецкие и русские войска, дравшиеся под Плевной (причем мы успокоили их, что плевненским пленникам живется в России прекрасно); за здоровье, наконец, друг друга… Словом, трапеза наша вышла такая дружеская, такая теплая и задушевная, что трудно было предположить, что это братаются еще недавние заклятые враги, с таким ожесточением, с такой ненавистью истреблявшие беспощадно друг друга на полях и горах Болгарии.

«А, право, турки пресимпатичный народ! – думал я, смотря на их добродушные лица и видя это радушие, эту искренность. – Как-то не верится даже, чтобы они могли обращаться так жестоко и бесчеловечно с братушками».

В конце концов мы все нагрузились так солидно, что многие только лепетали что-то. Было около пяти часов вечера, когда мы всей компанией отправились на вокзал к поезду, шедшему в Сан-Стефано из Константинополя. Хотя турки и упрашивали нас погостить у них еще немного, но мы не могли исполнить их просьб, так как в Св. Георгии предполагался на днях праздник Казанского полка, в списки которого был зачислен Скобелев, который поэтому хотел торжественно отпраздновать этот день, пригласив к нему также турецких начальников. Мы просили наших любезных знакомых приехать на этот праздник (зная, что Михаил Дмитриевич будет этому очень рад) и обещали им на днях прислать приглашение от имени Скобелева. Тахир-бей, Омар-бей и другие турецкие офицеры вошли с нами в вагоны и сердечно пожимали наши руки, соскочив на платформу, когда поезд уже тронулся. Целая толпа турецких солдат смотрела издали на наше дружеское прощание, оживленно между собою разговаривая.