Читаем без скачивания Убийцы, мошенники и анархисты. Мемуары начальника сыскной полиции Парижа 1880-х годов - Мари-Франсуа Горон

Подсудимые единодушно отрицали все факты, в которых их обвиняли. Всем хотелось разыгрывать роль невинных жертв, что, впрочем, было довольно трудно, ввиду их прошлого. Процесс прошел без всяких инцидентов.

Катюсс и Керио (он же Менеган) были приговорены к восьмилетней каторге.

Шамбон (он же Виктор Шевалье) и Прево, сообщник Менегана, за попытки к побегу были приговорены к шестилетней каторге. Большинство же подсудимых отделалось более или менее продолжительными сроками тюремного заключения.

Для философа, располагающего досугом и необходимым терпением для размышлений, участь многих из этих подсудимых могла бы представить бесспорный интерес. Например, Катюсс происходил из хорошей буржуазной семьи, оставившей ему небольшое состояние.

Менеган был удивительно типичным интернациональным авантюристом. Чтобы окончательно одурачить английское правосудие, ему не хватало только немножко более обстоятельного знания географии.

Глава 12

Шайка «черных фраков»

Бальзак, угадавший так много современных типов и наметивший их силуэты во многих своих бессмертных произведениях, Бальзак в своих «Тринадцати» как будто пророчески предсказал шайку чернофрачников и даже изобразил Жаноля де Вальнеза, моего клиента, обладавшего после Альмейера наиболее значительным дарованием к побегам.

Этот Жаноль также был до некоторой степени причастен к шайке Катюсса или, вернее, к масонскому обществу преступного мира, хотя он принадлежал к совсем особой категории бандитов.

Высокий, стройный, с тонкими черными бакенбардами, это был изящный молодой человек, немного томный и вялый на вид.

Впоследствии, когда мне пришлось делать обыск в его квартире, которую он занимал на бульваре Бюжо, то я нашел там что-то около 25 жилетов, 23 пар ботинок и 5 или 6 высоких серых шляп, которые начинали тогда входить в моду.

Жаноль посещал салоны в предместье Сент-Оноре и даже проник или, вернее, протерся в некоторые аристократические дома Сен-Жерменского предместья. Он разыгрывал светского молодого человека, а так как был недурен собой, очень любезен и всегда прекрасно одет, то ему удавалось внушать доверие, и его действительно считали, как он выдавал себя, графом де Марсан, виконтом де Вальнезом и пр. и пр.

Впрочем, не следует думать, что он становился завсегдатаем этих салонов, тем более что его образ действий редко позволял ему по несколько раз посещать один и тот же дом, так как после каждого вечера или обеда, на котором он присутствовал, хозяева неизбежно замечали исчезновение какой-нибудь ценной вещи. Иногда обнаруживался даже искусно сделанный взлом витрины.

Этот проходимец ловко обкрадывал богатые квартиры, и, когда ему случалось оставаться одному в комнате, он тотчас же пускал в ход маленькую никелированную отмычку, — настоящий шедевр изящества, — которую всегда носил в кармане фрака.

Этот Жаноль изобрел новый вид воровства, именно: опустошение свадебных корзин, то есть он крал бриллианты и драгоценности, которые по обыкновению выставляются напоказ в свадебной корзине в день заключения брачного контракта. Разумеется, у него нашлась масса подражателей, так что теперь на каждой богатой свадьбе присутствует агент сыскной полиции, одетый как один из приглашенных, и зорко наблюдает за выставленными напоказ драгоценностями.

Еще одна оригинальная подробность об этом элегантном мошеннике: его всегда видели не иначе как в перчатках и очень часто, будучи именно в белых перчатках, он работал своей отмычкой.

История этого светского вора очень проста. Еще в полку он был приговорен военным советником за воровство к тюремному заключению на год, потом, как только был выпущен на свободу, отправился в Руан и там опять попался в каком-то мошенничестве.

20 ноября 1885 г. руанский окружной суд приговорил его на полтора года в тюрьму. Отбыв наказание, он приехал в Париж, где ему удалось получить должность в одном банке, но, поступая на службу, он имел в виду не честный заработок, а легкий способ сбыта краденых процентных бумаг.

Он еще не знал тогда Менегана, но знал о существовании воровских банков в Лондоне, но его система обманывать бдительность патрона была очень курьезна. Чтобы подсунуть ему краденую бумагу, он всегда выбирал именно тот момент, когда банкир читал таблицы ценностей, подвергнутых запрещению.

Натурально хозяин, не сомневавшийся в своем служащем, вместо того чтобы дочитать таблицу до конца, прерывал чтение, брал бумагу, платил деньги и клал ее в кассу.

Однако эти проделки не могли долго продолжаться, и Жаноль исчез из банкирского дома, как только первая акция, проданная им и отнесенная на биржу, была объявлена подвергнутой запрещению.

С этого времени он начинает дебютировать на поприще взламывания замков, но это ремесло имеет много неудобств, а главное, те, которые им занимаются, часто подвергаются нескромному любопытству полиции.

В одну прекрасную ночь наш приятель Жаноль был задержан блюстителями порядка, так как его заметили пробиравшимся с большим подозрительным пакетом. Должно быть, в тот раз он оперировал не в белых перчатках, так как не ограничился несколькими ценными вещами, которые можно положить в карман.

Объяснения, данные им агентам, показались настолько неудовлетворительными, что его отправили в арестный дом, и скоро он предстал перед судебным следователем Донфером, которого поразил своей наглостью, объявив, что у него не было никакого пакета, когда его арестовали. Однако потом он прибег к избитой и давно известной версии, и это доказывает, что самые ловкие мошенники, когда попадаются, не всегда бывают блестящими и остроумными:

— Это некто Поль, ни фамилии, ни адреса которого я не знаю, передал мне этот пакет и попросил подержать его несколько минут.

Но если Жаноль не был очень красноречив в своих способах защиты, он отличился перед всеми своими коллегами высшего и низшего слоев преступного мира самым отважным побегом, какой только был на моей памяти.

Приведенный на допрос господина Донфера под конвоем традиционного стража из муниципальной гвардии, он вдруг сослался на сильную боль желудка и попросил позволения удалиться на минуту в отхожее место.

В то время кабинет следователя выходил окнами во внутренний двор Дворца правосудия.

Господин Донфер терпеливо ожидал своего клиента, когда случайно заметил пару человеческих ног, шагавших по кровельному желобу перед его окном.

— Гм, — сказал он своему письмоводителю, — эти кровельщики удивительно отважный народ!

Между тем время шло, и господин Донфер начал недоумевать, почему обвиняемый так долго не показывается. Письмо-водитель отправился навести справки и нашел муниципального стража, меланхолически караулившего у дверей кабинета уединения.

— Ну, что же ваш Жаноль? — спросил письмоводитель.

— Он там… — ответил страж. Потом, постучавшись в дверь, он крикнул: — Эй, любезный, нужно немножко поторопиться, господин следователь ждет вас.

Само собой разумеется, ответа не последовало.

Заподозрив недоброе, он опять принялся стучать, но дверь была заперта с внутренней стороны, тогда гвардеец приналег могучим плечом