Читаем без скачивания Правда выше солнца - Анатолий С. Герасименко

На этот раз существо в груди не ожило. Не было гнева, не было вокруг никого, кто заслуживал наказания. И ненависти не было. Он просто понял, что должен сделать. Единственное, что оставалось сделать после всего, что случилось.

«Дай мне сил, Аполлон, – подумал Акрион, набирая полную грудь горячего воздуха. – В последний раз!»

– Цереум! – закричал он во всё горло. Все тирренские слова разом вылетели из головы, осталось только это одно: «свобода». – Це-ре-у-ум!!

Через миг Акрион обнаружил, что бежит, держа перед собой обнажённый ксифос. Он нёсся прямо на солдат, на копья, на стену щитов, метя в центр её, туда, где стоял Тарций.

– Стой! – голос сзади: вроде бы, Кадмил.

Над ухом знакомо свистнула треснутая флейта. Стрела! Что-то хлёстко ударило в аспис. Ещё стрела!

– Цереум! – взревел с новой силой Акрион.

Остаться на вершине? Смерть. Сдаться Тарцию? Смерть. Принять бой? Тоже смерть. Но это – то, что выбрал сам. «Боги смотрят, – билось в голове. – Сделал по-своему. Царский сын. Царь Эллады…»

И тут он понял, что бежит не один. Рядом, справа, слева – повсюду мелькало оружие, сверкали щиты, доспехи. Лудии бежали за ним. Вместе с ним. Кто-то упал, срезанный стрелой, но прочих это не остановило. Впереди была свобода, и они стремились к ней все разом. Огромной, общей лавиной катились вниз по дороге. На врага.

До стены из скутумов оставалось всего ничего, когда Тарций взвизгнул и, неловко толкнув прикрывавший его щит, попятился за спины лучников – ломая строй, мешая стрелять. Воин, что защищал Тарция, пошатнулся, открывшись. Акрион с разгона врезался ему в грудь, разбил зубы рукоятью ксифоса. Высверк слева – копьё! Акрион пригнулся. Наконечник скользнул по щиту и воткнулся вражескому лучнику в грудь ниже ключицы. Брызнула кровь, лучник захрипел. Солдат дёрнул копьё, застрявшее между рёбер соратника. Почему-то он был без шлема. Акрион раскроил ему череп.

Кто-то толкнул в спину. Перед самым носом возникла орущая, перемазанная кровью рожа Тарция. Качнувшись от удара, Акрион нашёл ксифосом брюхо вельможи. Клинок въехал в мясо легко, незаметно для руки. Тарций выпучил глаза, пустил изо рта красную жижу, запрокинулся и стал падать, увлекая Акриона за собой. Тот едва успел выдернуть меч. Увидел занесённое копье. Отбил асписом древко, рубанул по пальцам. На обратном движении с размаху распахал остриём меча чужое горло. Развернулся, чтобы встретить нового противника…

И обнаружил, что бой кончился.

На земле валялись щиты, оружие, поодаль громоздились перевёрнутые носилки. И повсюду взгляд находил мертвецов. Находил умирающих. Их было много – кто в солдатской броне, кто в театральных доспехах. Многих изуродовали так, что не разберёшь, на чьей стороне они сражались. Среди прочих был мужчина с синими по локоть руками, лежавший на самой середине дороги. Ему разрубили лицо – поперёк, от уха от уха. Рядом, по-детски поджав ноги, скорчился на боку светловолосый фракиец. Из-под лопатки торчал наконечник копья, которое пронзило лудия насквозь. Он стонал, редко и с горловым клёкотом: захлёбывался кровью.

Те, кто остались в живых – их оказалось около двух дюжин – бродили среди трупов. Горбясь, рвали железом уже и без того иссечённые тела врагов. Срывали с поверженных броню, отрубали пальцы, чтобы снять перстни. Один из них подошёл к фракийцу, взглянул тому в лицо и, покачав головой, с усилием задвинул в ямку под белобрысым затылком кинжал.

Акрион, тяжело дыша, огляделся в поисках Кадмила. Нашёл: стоя у края дороги, тот вытирал клинок ножа краем пурпурного одеяния. Спрятав нож, Кадмил поднял голову, встретился глазами с Акрионом, и лишь тогда тот понял, что они победили.

Акрион уронил щит, ставший вдруг невыносимо тяжёлым. Обтёр ксифос о тогу мёртвого Тарция и вернул оружие в ножны: это удалось лишь с третьей попытки, руки тряслись.

– Велксе! – крикнул он сиплым, неродным голосом. – Рува…

Но те, кого он назвал бойцами и братьями, продолжали грабить мёртвых. Они не слышали либо не слушали. Ими ещё владела горячка драки.

Что-то шевельнулось в груди. Тронуло сердце когтями, заворочалось в поисках выхода. «Нет, – подумал Акрион в смятении, – нет, не сейчас. Это – мои воины».

Он подобрал воронку Тарция. Избитые бока её чернели от пыли, смешанной с кровью. «Хоть бы не сломалась! Хоть бы работала». Акрион напряг живот, взял дыхание. Хороший актёр умеет кричать громко. По-настоящему громко, так, чтобы услышали на самом далёком ряду театрона.

– ВЕНИТЭ!!!

«Стройся!» Медный голос раскатился над холмом, оглушил, ударил по головам. Лудии вскинулись, принялись озираться, кто-то присел от неожиданности. Трое, бывшие ближе всех, шатнулись прочь, поднося руки к ушам. Стоявший поодаль курчавый парень выронил меч, которым пытался срезать с трупа наручи. Смуглый юноша загородился рукой, как от сильного ветра. Акрион, опустив воронку, обводил бойцов взглядом, ни на ком не задерживая глаз, но и никого не пропуская. Они смотрели на него в ответ: одни – с замешательством, другие – с удивлением, третьи просто пялились, тупо и бессмысленно.

Кадмил стоял в стороне, пряча за спиной правую руку. Должно быть, он готовился сжечь всех керикионом в случае бунта. А, может, просто заломило поясницу – кто знает?

Кадмил молчал. Разумеется, молчал. Ведь он дал слово Аполлону.

Сердце стукнуло ещё раз. Ветер сыпанул в глаза пылью.

И лудии дрогнули. Смешались, попятились. Молча, один за другим, выстроились в линию. Как перед тренировкой в школе.

Застыли.

Акрион бросил воронку наземь и пошёл вдоль строя.

– Ты, ты, ты и ты! – он отвешивал хлопки по затянутым в стёганые рукава плечам. – Взять раненых и положить на носилки. Вы, восемь человек, понесёте. Остальным (он повысил голос), остальным – построиться в колонну по двое! Мало времени, нужно быстро идти в порт! В порту ждёт судно, на котором поплывём в Элладу.

Он отступил на пару шагов. Кажется, всё сказал без ошибок.

Осталось только одно.

– Вы готовы идти за царём?!

Воины заорали так, что Акрион оглох на несколько мгновений. Кричали все разом.

– Мовэтэ! – команда потонула в общем вопле, но они услышали.

Раненых подобрали – в их числе оказался Спиро, который был жёлт лицом, словно мёртвый, и шатался, точно пьяница. Восемь самых дюжих лудиев взвалили на плечи носилки Тарция. Затем отряд пустился в путь – колонной по двое, с Акрионом во главе.

Топча линялую траву, под палящим равнодушным