Читаем без скачивания Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

предостеречь генерала. Построение фронта назад могло вызвать неразбериху. Да ещё кавалерия не по правилам шла сзади пехоты. Артиллерию надо растаскивать…. Но он с удивлением увидел, как Кавказская армия, обстрелянная, побывавшая во многих передрягах, спокойно и дружно разворачивается лицом к противнику. Никакой суматохи, никакой толкотни. Быстро, без суеты колонны встали к атаке, артиллерия в промежутках, конница по флангам….

– Позицию на горе нужно отбить, – не отставал Багговут. – Отрежут от Александропольской дороге, – не вырвемся!

Бебутов подозвал Виктора.

– К генералу Белявскому: немедля захватить Караял. Обеспечить безопасность левого фланга и тыла!

Виктор понёсся к арьергарду, который нынче перестраивался в левый фланг. Нашёл генерала Белявского. Передал приказ.

– Поздно! – ответил генерал. – Они уже заняли гору. И резерв подтягивают. Вон, видите, батарею выкатили. Совсем некстати эта батарея. Мы у них, словно на блюдечке.

Виктор помчался обратно. Передал диспозицию.

– Ничего, ничего, – кивнул генерал Бебутов. – Плохо, конечно, но ничего!

В это время по фронту загрохотали орудия. Дым повис над полем. Особенно сильный огонь вела вражеская батарея с Караяла. Бебутов отправил Виктора с приказом атаковать батарею Тверскому полку. Виктор ещё не доскакал, а полковник Куколевский уже двинул драгунов в атаку.

– Сабли в ножны! – приказал Куколевский. – Пики на руку! За мной, марш, марш!

Драгуны шагом ринулись поэскадронно, постепенно набирая скорость и переходя на рысь. Ядро ударило в строй, снеся командира второго эскадрона. Линия начала ломаться. Виктор тут же вынул саблю и крикнул: «Равняйся на меня!» Шлейф пыли тянулся за первым эскадроном, скрывая все впереди. Виктор видел только медные каски. Далеко вперёд, на белом арабском скакуне вырвался граф Нирод, командир сводной бригады. Бесстрашно летел на врага, размахивая палашом. Конная лава мчалась неудержимо, молча. Со всех сторон гудели ядра, рвались гранаты. Сражённые всадники вылетали из седел. Лошади кувыркались, разорванные снарядами. Но ни один драгун не дрогнул.

Вынеслись к батарее. Прислуга убегала, бросив пушки и зарядные ящики. На выручку артиллерии показались османские уланы. Полковнику Куколевскому ординарец пытался перевязать раненую руку. Заметив уланов, полковник прокричал что-то не членораздельное, оттолкнул ординарца и бросился на турецких всадников. Вслед за ним полетел весь полк.

Тверской сшибся с турками. Треск ломающихся пик, хруст костей, пистолетные выстрелы. Тверской, словно ножом, прореза уланов, выскочил к вражескому резерву, порубил стрелков и, обогнув Кароял, вновь прискакал к нашим позициям, встал за Нижегородским драгунским полком.

Виктор еле живой от усталости добрался до ставки и доложил об уничтоженной батарее.

Затрещали барабаны. Арабатский полк ровными шеренгами двинулся вперёд. За ним нависала вся турецкая армия. Русский левый фланг стал прогибаться. В это время Нижегородский драгунский полк, опустив пики, ринулся на турецкое каре. Вскоре в туче дыма и пыли ничего невозможно было разобрать.

Генерал Бебутов занервничал, стал оглядывать войска, соображая, когда двинуть резерв на помощь левому флангу. Но тут нижегородцы прорвали каре. Аскеры некоторое время ещё пытались держаться, но вскоре попятились. Линия схватки быстро двигалась за отрог горы. На поле остались стоять две покалеченные пушки. Вокруг все было усеяно телами. Ещё натиск, и турки бежали с Караяла через Башкыдыклярское поле.

В центре Грузинский и Эриванский полки продавили турецкое каре. Те постепенно отходили к своему укреплённому лагерю.

– Правый фланг обходят, – доложил адъютант. – Скобелев пошёл на помощь с линейным полком.

– Новороссийский полк отправьте! – приказал Бебутов. После подозвал Виктора: – К резервам скачите. Генералу Багговуту: пусть берет Ряжский пехотный – и на правый фланг.

Огромная толпа башибузуков, верхом на разномастных конях, крича и размахивая саблями, надвигалась, словно грозовая туча. Казалось, эта дикая орда сметёт все на своём пути. Генерал Багговут приказал выдвинуться вперёд ракетным батареям. Быстро поставив станки в виде треног, ракетчики дали залп. Шипящие огненные змеи, оставляя за собой хвосты из сизого дыма, врезались в толпу башибузуков. Ракеты взорвались, разметав десятки всадников. Башибузуки остановились. Ещё залп, и бесстрашные воины попятились. Казаки Скобелева и Новороссийский драгунский полк налетели, врубились, погнали.

Арабийский полк смог организовать каре и успешно отбивал атаки нашей кавалерии. Генерал Бриммер сам, лично подвёл батарею на пятьдесят шагов и дал залп картечью.

Турецкая армия дрогнула и побежала, побросав зарядные ящики и половину орудий. При этом остатки Арабийского полка отступали строго по дороге, прикрываясь арьергардным отрядом, а башибузуки убегали кто-куда по горным тропам.

Преследовать бегущих не хватило сил. Жара и длительный бой измотали лошадей. Кони просто отказывались идти. В полдень по всей линии барабаны дали сигнал «Отбой». Общее построение. Три раза над полем брани прокатилось русское «Ура!»

Багговут подскакал к Бебутову.

– Победа, Василий Осипович! – закричал он, срывая папаху.

– Вы уверенны? – подозрительно спросил Бебутов.

– Абсолютно! Да вы, как будто не рады?

– Конечно, рад. Всё никак поверить не могу.

– А вы поверьте!

– Помолиться надо, – решил командующий корпусом.

Шторм

На бастионах установили точно такой же порядок, как на кораблях. Личный состав делился на вахты. Когда одна вахта вела перестрелку с противником или занималась работами по укреплению бастиона, другая отдыхала. Время определяли по склянкам. Все команды отдавались только корабельные. Вместо барабана или трубы частенько можно было услышать боцманский свисток.

Приходилось бережно расходовать порох. Запасы его в арсенале таяли, словно снег весной. Строго-настрого запретили палить куда попало, только по наводке разведчиков, только строго выверяя прицел. Сам главнокомандующий издал указ: с больших орудий расходовать не более десяти выстрелов в сутки. С кораблей «Великий Князь Константин» и «Храбрый» приволокли большие бомбовые орудия. Из арсенала доставили к линии мортиры крупного калибра. Артиллеристов к орудиям ставили из расчёта: к большим пушкам по пятнадцать человек прислуги, к средним – по тринадцать, к малому калибру – по десять.

На бастионах всегда находилось много народу. Стрелки стояли на банкетах. Сапёры укрепляли брустверы. Матросы у орудий. В укрытиях резерв. После трудной, напряжённой вахты отдыхали в землянках прямо там же, на батареях или за горжевой стенкой. Не хватало воды. Умыться удавалось редко. Ещё реже – помыться целиком или сменить белье. Отхожие ямы смердели невозможно. Вскоре завелись крысы, а с ними пришли полчища вшей и блох.

Начальство долго сопротивлялось, но все же разрешило матросским жёнам приходить на бастионы кормить мужей и менять им белье. Севастопольские женщины собирались в, своего рода, артели. В бельевых чанах кипятили рубахи и порты. Куртки, шинели и штаны отпаривали раскалёнными утюгами, выгоняя вшей. В больших котлах варили щи и кашу, пекли хлеб. С утра переправлялись на Северную сторону, где на рынке вскладчину покупали продукты. В обед под ядрами и пулями пробирались к батареям с корзинами, вёдрами, горшками, кастрюлями. Иные