Читаем без скачивания Хитрожопый киборг - Аманда Майло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В разговоре возникает пауза, и я смотрю ей в глаза, ожидая, что она заговорит.
Когда она этого не делает, я снова моргаю, понимая, что ее молчание — это сигнал мне внести свой вклад в разговор.
— Ах. Это звучит очень прискорбно, — комментирую я.
Она хмурится, и ее губы сжимаются еще сильнее, когда она смотрит на меня снизу вверх.
— Да. Так и есть, — ее пристальный взгляд скользит по моему телу. Она вздрагивает, делая глубокий вдох. — Ты женишься на мне? Потому что я думаю, что ты, возможно, мой лучший выбор здесь. И мне нужно думать не только о себе.
Ее руки распластаны по животу, и головастик внутри нее, кажется, наконец обретает чувство спокойствия, тихо отдыхая у передней стенки живота, ближайшей к ее соприкасающимся рукам.
Я долго обдумываю то, что она предложила.
Очевидно, достаточно долго, чтобы она поверила, что меня нужно убеждать, потому что она поспешно добавляет:
— Я буду готовить для тебя. Убирать. Стирать твою одежду. Я… э-э… ты знаешь.
Я наклоняю голову, мои глаза встречаются с ее.
Удивительно, но ее центр смущения задействован, высвобождается больше химических веществ страха, и она начинает говорить еще быстрее.
— И пока ты здесь, надеюсь, никто не приедет, думая, что может выстрелить тебе в спину, чтобы забрать меня и все, что у тебя есть. Ты просто продолжай выглядеть устрашающе.
Я бросаю на нее острый взгляд, который, как ни странно, заставляет ее вздрогнуть.
— Моя внешность пугает? — я спрашиваю. Я думал, люди нервничают из-за меня просто потому, что я другого вид.
Широко раскрыв глаза, она молчит и кивает.
Я рассматриваю ее, взвешивая преимущества ее предложения.
— Если я женюсь на тебе, у меня будет земля?
— Вся здесь, — говорит она с усталым видом.
— И та хибара, — говорю я и указываю ей за спину.
Она поджимает губы и кивает.
— И ты возьмешь на себя всю черную работу?
Кожа вокруг ее глаз морщится, но она утвердительно кивает.
— И… тогда я смогу взять себе палевую лошадь? — спрашиваю я.
Ее губы приоткрываются, и она на мгновение пристально смотрит на меня, но затем выдыхает и соглашается.
— Да, все будет принадлежать тебе. Даже лошадь… — кажется, боль искажает черты ее лица. Внутри ее головы область боли определенно вспыхнула гранатовым цветом травмы, — лошадь Джоэла, — говорит она дрожащим голосом, слабее, чем раньше.
Произносить имя мужа, очевидно, все еще для нее стресс.
— Я могу оценить преимущества вашего предложения, — спокойно говорю я ей. — Я согласен. Полагаю, мне следует похоронить оба тела до наступления темноты. У вас есть на примете какое-нибудь место и лопата?
Она прикрывает глаза руками.
— Мэм?
Она не опускает руки, но отвечает:
— Бекки. Меня зовут Бекки. И ты можешь сжечь тело этого ублюдка, мне все равно. Но Джоэл… пожалуйста… — все ее тело сотрясается, а мозг переполнен опустошением. — Пожалуйста, похорони его на холме за домом. В сарае есть… есть лопата.
***
Когда я оставляю тело первого мертвеца на краю участка, где она указала, Бекки шокирует меня, стремительно подходя вперед и выливая вонючую жидкость на лицо мужчины и вдоль его тела, с особо агрессивным акцентом на его брюки.
Затем она достает коробку, в которой, как я вскоре узнаю, лежат спички, и поджигает труп.
Я читал о кремации как методе утилизации человеческих останков. Интересно, что процесс похорон сильно отличается, когда мы избавляемся от тела Джоэла. Во-первых, Бекки плачет, хотя сейчас ее слезы тихие. Она велит мне выкопать могильную яму глубже, чем я сделал изначально, объясняя, что дикие животные почуют его запах и смогут добраться до него, если я не сделаю яму по крайней мере на свой рост.
Обливаясь потом, я углубляю яму, и когда приходит время опускать в нее Джоэла, Бекки опускается на колени, обхватывает себя руками и смотрит на него сверху вниз и… скорбит, я понимаю. Это печально.
В фильмах, которые я смотрел, герой истории почти всегда сталкивается с потерей, и всегда люди умирают. В фильмах гибнет множество людей и никто не обращает на них внимания. Часто в полдень, когда солнце стоит высоко, происходят перестрелки, когда женщины и дети выстраиваются в линию в тени зданий по обе стороны улицы. Эти зрители могут кричать, когда падают тела, но никто… не скорбит. Не так.
Однако я просмотрел обучающее видео об инопланетных животных, называемых слонами, и эти существа скорбят так же, как, кажется, скорбит эта женщина. Было очень эмоционально, когда видеозапись объясняла поведение животных, и когда я осознаю, каковы причины действий Бекки на самом деле, мне тоже становится грустно за нее.
Я даю ей несколько секунд, чтобы она перестала рыдать, а потом даю еще несколько. Я смотрю на небо, замечая цвет и насыщенность, из-за которых трудно разглядеть пейзаж.
— Наступают сумерки, — говорю я ей. — Скоро станет слишком темно, чтобы разглядеть могилу Джоэла. Ты голодна?
Она качает головой, показывая, что это не так, но, к моему замешательству, заставляет себя подняться на ноги и отрывисто объявляет:
— Ужин скоро будет готов.
Я засыпаю Джоэла землей и обнаруживаю, что, пока я копал, Бекки собрала все камни, о которые ударилась моя лопата, и сложила их стопкой.
Как полезно.
Я размышляю об этом, пока работаю. Что помощник может быть полезен.
Камень за камнем я перекладываю на его могилу, чтобы отпугнуть хищников, и, возможно, позже камни послужат ей указателем, по которому она сможет найти, где похоронена ее умершая пара, если ей захочется навестить его, как это делают слоны со своими погибшими любимыми.
Ужин состоит из фасоли, стейка, хлеба и консервированных фруктов на десерт. Ничего из этого мне не знакомо, хотя я много раз слышал об этих предметах в видео.
Ничто из этого не имеет вкуса домашней еды, к которой я привык, и я чувствую острую боль, которую определяю как тоску по дому. Я никогда не чувствовал этого, пока не покинул океан, потому что до этого момента он всегда был моим домом.
Теперь мой дом — эта усадьба.
Я благодарю Бекки за приготовление этой необычной еды, и она угрюмо кивает над своей тарелкой. Мы сидим
