Читаем без скачивания Судьба Застолья - Евгений Константинов

Уставший и проголодавшийся за работой скульптор позволил себе выпить водки, закусить маринованным помидорчиком и открыть еще одну бутылку пива. Сильно усугублять алкоголем он не собирался – завтра с утра на маршрут сборщиком. Да и время было уже позднее. Но прежде, чем лечь спать, следовало довершить задуманное днем.

В недалеком будущем копии Гидаспова и Артура ждало Застолье. Но не та, обжитая коренными живчиками территория, а новая, которую скульптор собирался создать в ближайшие пару дней. Одновременно с ними на этой территории должны были появиться новые живчики. Шуба замыслил вновь поэкспериментировать. Начать же эксперимент можно было и сегодня.

Заявившиеся домой к Костикову, господин Гидаспов с Артуром заставили его немало поволноваться. Шуба приготовился сделать ответный ход. Все прототипы живчиков, в том числе и он сам, так или иначе реагировали на происходящее с их уменьшенными копиями в Застолье. Они видели их в своих снах. Для большинства эти сны были позитивными, потому что скучать живчикам в Застолье не приходилось ни днем, ни ночью, тем более со временем ночью редко кто из них оставался в одиночестве.

Шуба мог только догадываться, что чувствовал так называемый маньяк-песенник, когда его копия, живчик по имени Тёзка ночевал в свинарнике в обществе свиней с привязанными к столбу руками. С мозгами у Тёзки и раньше было не все в порядке, так еще пришлось увидеть во сне самого себя в таком ужасном положении… Может, потому и выбросился из окна маньяк-песенник?

Лепить свинарник для господина Гидаспова и Артура скульптор не собирался. Он просто поместил их в коробочки из-под чипсов, служившие для перевозки готовых композиций. В пластмассовых крышечках скульптор проделал иголкой дырочки – для проникновения воздуха, а для отправления естественных надобностей быстро слепил два ведра и к ним – крышки. Прежде, чем закрыть крышками коробочки, Шуба сконцентрировался и от души несколько раз чихнул сверху на пластилиновые фигурки. Не прошло и минуты, как фигурки зашевелились – собственно, на это Шуба и рассчитывал.

Объяснять что-либо живчикам Серега Костиков на этот раз не стал – успеется. Пусть пока миниатюрные Гидаспов и Новиков побудут в неведении. В коробочках были голые стены, пол и полупрозрачный потолок, в них можно было стоять во весь рост и лежать. Шубе было очень интересно, что почувствуют прототипы новоиспеченных живчиков, увидев их во сне сегодня ночью?

Утром Шуба так же не удосужил себя общением с живчиками-новичками. Убедившись, что Гидаспов и Артур шевелятся, он поместил коробочки в пакет, переложил полотенцем, чтобы не кантовать и убрал в сумку, с которой ходил на работу. За подкладкой на днище той самой сумки покоился, маячок-таблетка, как он подозревал, подающий сигналы о его местонахождении заинтересованным людям. Вот и пусть себе покоится.

Утренний маршрут Костикова затянулся, слишком многим сберегательным банкам в эту пятницу понадобилась денежная наличность. За рулем инкассаторского броневика был Краснов, старшим маршрута – Николай Гаврилыч. Костиков привычно разносил сумки с деньгами по сбербанкам, общался с кассиршами и периодически просил у них разрешения воспользоваться городским телефоном.

Позвонил капитану Клюеву и «обрадовал», что в самом деле нашел в своей сумке незнакомый и очень подозрительный предмет. Борисыч попросил подробно рассказать, как выглядит предмет, и вынужден был признать, что, скорее всего, это действительно специальный маячок-определитель. На вопрос Костикова, на каком основании этот маячок подбросили в его сумку и законно ли это, милиционер ответил, что, конечно же, противозаконно, но посоветовал «не возбухать», вести себя, как ни в чем ни бывало, а чтобы не засвечивать местоположение близких людей, посидеть два-три дня у себя дома, в крайнем случае, смотаться на рыбалку в какое-нибудь привычное место.

Советы капитана милиции полностью совпадали с планами Костикова, Борисыч словно мысли его читал. Поэтому Серега уже без колебаний позвонил Даше Завидоновой и явно огорчил сообщением, что не сможет с ней встретиться ни сегодня вечером, ни в выходные. Выдумывать какие-то причины не стал, сказал, что очень и очень занят важным делом. Даша, полушутя, поинтересовалась, не таким ли важным, как разоблачение маньяка-песенника? И он ответил, что почти таким же, чем, кажется, еще и озаботил девушку.

Позвонил Шуба и другу Максиму, вспомнив, что в эти выходные действительно планировал с ним поехать ловить рыбу на какой-то платный водоем. Оказалось, что Макс к поездке подготовился вполне серьезно и сам с минуты на минуту собирался звонить Костикову и уточнить, все ли у того в порядке. Вот тут Шубе пришлось юлить и врать, что еще со вчерашнего дня плохо себя чувствует из-за усиленного алкогольного возлияния, к которому его принудил писатель-фантаст Игорь Акимов. На справедливое возмущение Макса, Шуба умолял и убеждал простить его – горького пьяницу, и обещал непременно составить ему компанию в следующие выходные. В итоге друг рыболов смилостивился и простил Шубу, пригрозив, что в следующий раз не примет никаких отговорок, а просто приедет к нему домой, возьмет за шкирку и вывезет на природу.

Последний звонок был Акимову. В двух словах передав разговор с Максом, Шуба обратился к писателю-фантасту с просьбой. Дело было срочное и серьезное, но с Игорем они уже не раз проходили, что называется, огонь и воду, поэтому писатель обещал исполнить все четко, по-взрослому.

Когда все ценности были развезены по своему назначению, Костиков предложил заехать пообедать и не куда-нибудь, а в закусочную «Хобби». Николай Гаврилович возражать не стал, Краснов же обрадовался, потому как закусочную эту давно знал и меню «Хобби» отдавал должное уважение.

К дверям закусочной Серега Костиков подходил с некоторым волнением. Позавчера вечером он передал большую часть своих композиций хозяину «Хобби» Гагику Георгиевичу, чтобы тот выставил их на всеобщее обозрение, организовал, так сказать, минивернисаж под названием «Наивное искусство». Теперь скульптор сгорал от любопытства, что из этой затеи вышло.

Костиков ни разу не посещал «Хобби» поздно вечером и, тем более, ночью и не знал, какая обстановка царит в закусочной в эти поздние часы. Днем же здесь витал обычный легкий гул, присущий большинству подобных заведений столицы. Люди опасной профессии Костиков и Краснов, войдя в закусочную, неожиданно услышали взрыв веселый смеха. За ним еще один и еще. Смеялись посетители, собравшиеся вокруг стеклянной витрины, в которой, как помнил Шуба, были выставлены пластмассовые модели кораблей. Но если раньше посетители задерживались перед кораблями лишь на несколько секунд, иногда чтобы уважительно покивать, восхищаясь терпению создавшего их моделиста, то теперь обходили витрину по кругу, и улыбки не покидали их лиц.

На время забыв про обед, Краснов поспешил к ним присоединиться и вскоре разделил общее веселье. Шуба, догадавшийся о причине происходящего, задержался, было, напротив повешенного на стену меню, но не выдержал и тоже подошел к витрине.

Моделей кораблей за стеклом больше не было, все три полки занимали композиции «наивного искусства». На нижней – по рыболовно-охотничьей тематике, на средней – простенькие хулиганские сценки по темам «Бытовуха», «Активный отдых», «Ученье – свет» и тому подобное. На верхней, самой престижной полке красовались тоже хулиганские композиции, но «с секретом». Секрет заключался в том, что если с одной стороны творения скульптора выглядели вполне целомудренно, то с противоположной взору наблюдателя открывался самый что ни на есть разврат. Эти-то композиции «с секретом» и вызывали веселье посетителей.

Шубе даже неловко стало. Одно дело поржать в компании подвыпивших друзей, вертящих в руках такие композиции, как «На диване», «У кого подберезовичек, у того и праздничек», «Анна Каренина и находчивый грибник», и совсем другое, когда то же самое могут увидеть люди трезвые и серьезные, а тем более, дети, не достигшие подходящего возраста. Погорячился хозяин «Хобби», выставляя «хулиганские сюрпризы» на всеобщее обозрение, как бы не обрушились на его голову неприятности.

– Дорогой! – тут как тут оказался Гагик Георгиевич. – Как я рад тебя видеть! Проголодался? Милости прошу, дорогой, милости прошу. Я свое обещание помню, сегодня обедаешь за счет заведения!

– Со мной друг, – слегка растерялся Костиков.

– Твой друг – мой друг, дорогой! Проходи со своим другом, и выбирайте, что пожелаете. Не стесняйтесь!

Сообщению шепотом на ушко, что сегодня можно пообедать на халяву, Краснов не поверил, на что Серега, не отличавшийся прожорливостью, лишь пожал плечами и помимо традиционной «похлебки русской» попросил на раздаче еще и «ассорти мясное на сковороде», и «форель, запеченную на гриле, с овощами». Кружка пива – как само собой разумеющееся, но к ней инкассатор добавил два пакетика фисташек, и это уже стало для водителя Краснова подозрительным. На его подносе уже заняли место тарелка грибного супа, полпорции сметаны, «Бифштекс, запеченный в тесте, с яичницей» и стакан апельсинового сока. Увидев, что на кассе с Костикова не взяли ни копейки и лишь приветливо улыбнулись, Краснов едва дар речи не потерял, но все-таки смог из себя выдавить: