Читаем без скачивания Средство от рака - Майкл Муркок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Колвин, — поправил Джерри. — Конни Колвин. Не трагично ли?
— Да не в имени дело, — появилась белокурая девушка. Она подняла свое платье и пристегнула ремнем черный муляж члена.
— Черт с ним, — сказал пастор Бисли. — Я извиняюсь.
Блондинка начала сношаться с ним.
Джерри глянул на Карен фон Крупп, но та отвела взгляд. Он был одет в полный комплект: курчавый красный парик, макияж, плетеная из белого шнура блузка, накладные груди, пояс с резинками, сетчатые чулки, туфли на высоком каблуке, тесная черная юбка.
Голова пастора Бисли склонилась к самому полу, возгласы его были приглушенными:
— Не беспокойтесь, сэр. Скоро у нас опять все вернется к нормальному виду. Вы почувствуете себя совершенно новым человеком, когда это кончится!
— Как вы дошли до этого? — спросил Джерри у Карен фон Крупп.
— Они шли за вами. Жажда нажал кнопку.
— Кто-то же должен был, — проговорил Жажда.
— Вам дали наркотик, пока вы спали.
— Я думал, уж вы-то за меня, — упрекнул Джерри Жажду.
— А я за вас. Однажды вы это поймете.
— Не могу себе представить. Это, похоже, что-то за пределами политики.
— Не все из нас обладают вашей верой в будущее, товарищ Корнелиус.
— Ну, такого времени, как сегодня, нет.
Жажда спустил свои брюки.
— Придется заняться этим. — Он повернулся к Карен фон Крупп. — Вы ведь хирург? Не могли бы вы это сделать?
Она пожала плечами:
— Я делала такое прежде.
Пастор поднялся с четверенек:
— Ну-ка, дайте посмотреть.
Джерри показалось, что он теряет терпение:
— Пастор, я не знаю, осознаете ли вы…
— Я понимаю. Я понимаю. Это — ваш дом, и мы не были приглашены. Однако сейчас настали беспокойные времена, мой дорогой. Нужда заставит.
— Митци, — обратилась Карен фон Крупп.
Белокурая шагнула вперед.
— Сорвите скобы. Пусть наш друг присоединится к нам.
Митци освободила Джерри.
Пастор с любопытством посмотрел на Карен фон Крупп.
— Вы хотите?.. Гулянку?
— А почему бы и нет?
Начал вспыхивать стробоскоп, и комната наполнилась звуком. Исполнялась «Дитя колдуна» Джимми Хендрикса, искаженная из-за громкости, однако едва ли они понимали это, к тому же все были заняты болтовней. Джерри широко шагнул через свет стробоскопа и взял за руку Карен фон Крупп. Ее мучили рвотные спазмы. Он увидел свою одежду в углу; на самом верху лежало его оружие. Времени осталось только на то, чтобы схватить пистолет и направить его на стену.
— Веселей, — подбодрил он ее. — Нет худа без добра. Просто сейчас чрезвычайная ситуация.
— Куда мы?..
— Через преобразование. У меня постоянно одно под рукой.
Стена провалилась наружу, и Джерри, подняв юбку, сунул пистолет за пояс.
Где-то заверещал мамонт.
4. Наша ночь ужаса
Воздух вокруг них был словно украшен драгоценными камнями и огранен: прекрасный, оживший и блистающий мириадами цветов, он вспыхивал, сиял. Она прильнула к нему:
— Что это?
— Многовариантность. Все слои жизни видны сразу. Поняла?
— Я не имею склонности к философии.
— Это — физика, дорогая.
— Где мы?
— А, как раз эту возможность тебе и нужно использовать. Пошли.
Воздух прояснился. Они стояли на зеленой равнине около группы дубов. В тени дубов стоял невысокий человек в эспаньолке и очках без оправы. Под мышкой он держал большой черный металлический ящик.
— Ты можешь в это поверить? — произнес Джерри с некоторым восхищением. — Этот педик понял.
— Это выглядит, как…
— Правильно. Добрый старый приятель… Эй! — Джерри побежал к нему, хотя ему мешали тесная юбка, высокие каблуки и Карен фон Крупп, не желавшая отпускать его руку.
Волна бестелесных драгоценных камней плескалась над ними.
— Моя машина! — закричал Джерри, и эхо долго повторяло его голос. — О, хорошо. Как-нибудь в другой раз. Мне думается, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Какая машина?
— Которая расскажет. Пока ты еще не знаешь. Я подозреваю, пастор Бисли знает, и именно это он и ищет, в конечном счете.
Ранним утром они шли по улицам Санкт-Петербурга. Все было очень романтично. Джерри указал на небольшую группу фигур, уставившихся на них с самого верха служебного здания на проспекте Бронштейна.
— Посмотреть на них — прямо Homo habilis[8]; странный мелкий дерн, да?
По самой середине проспекта галопом шло стадо бронтотериев.
— Как тихо, — проговорила она.
— Да, пожалуй.
— Который час?
— Точно не знаю. Постполитическое время, я бы сказал. Но никогда нельзя сказать точно. Может быть и полнейшая путаница. Мне бы сейчас дозу наркотика.
Навстречу попался пастор Бисли, угрожая им спреем от насекомых.
— Мы все о вас знаем, мой дорогой мистер Корнелиус, — сказал он. — О вас и о ваших подружках. О, Боже, как это отвратительно! И это — тысяча девятьсот семидесятый! Как вы примитивны!
— Вы считаете, что я должен чувствовать себя виноватым? — Джерри схватился за свой вибропистолет. Никогда нет полной уверенности.
— Думаю, что кто-то же должен, дорогой мой.
— Где мы можем поговорить?
Пастор наклонился и поднял свой атташе-кейс, запихивая внутрь свое облачение. Потом прижал кейс к груди с таким вожделением, какое старая женщина может питать к своему попугаю.
— Я добыл здесь изумительную маленькую штучку, — сообщил он. — Вкус!.. Вы ничего подобного никогда не пробовали.
— Звучит заманчиво. Однако этого достаточно.
Все трое уселись за столик на обочине, под большим зонтиком. Заказ у них принимал угрюмый официант.
— Время принимать решение, мистер Корнелиус, — проговорил пастор. — Я нахожусь в ужасном напряжении. Я больше не могу этого выносить.
— Не сейчас еще, пастор.
— Но это — Дания. А значит — нейтральная.
— Вижу, я поймал вас на слабом месте, — Джерри поднялся. — Пойдем, Карен. Увидимся, пастор.
— Жестокость! Мир переполнен жестокостью! — Пастор приспособился к их шагу.
Они пошли через многовариантность.
— Откуда он пришел? — спросила она. — О чем была беседа?
— О чем обычно беседы? Он, видимо, знает. Без сомнения, мы еще встретимся, раньше или позже, либо не встретимся вообще. Пошли.
— Чем скорее мы вернемся к разумности в этом мире, тем лучше, — желчно проговорила она.
— Ты так раздражена просто потому, что не получила своего кофе.
Они шли по бетонной полосе. Перед ними высился огромный силуэт двухместного перехватчика и самолета стратегической разведки «Локхид-5Я-72», максимальная скорость которого в три раза больше скорости звука, выделявшегося на фоне рассветного неба.