Читаем без скачивания Дневник. Том I. 1825–1855 гг. - Александр Васильевич Никитенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удивительные люди эти директора канцелярий! Никто уж и не ждет от них ни ума, ни сообразительности, ни государственной сметливости, — но они не умеют даже толково составить бумагу. Вот хоть бы директор министерской канцелярии, действительный статский советник Берте. Все сколько-нибудь серьезные дела, проходящие через его руки, целиком переделываются или мною, или самим министром. А между тем какое чванство, высокомерие! Какое презрение к науке и ее представителям! Другой, П. И. Гаевский, бывший цензор, тайный советник, смотрящий в товарищи министра, то, что называется почтенный человек, то есть когда говорит — не кричит, не машет руками, не смеется громко, не пьет, не волочится, не ворует и — не имеет собственного мнения. Но этот по крайней мере отлично знает канцелярские формы. Он очень резонабелен, ходит ощупью даже при свете дня по широкому тротуару, все чего-то боится, во всем сомневается, ничего не видит дальше своего директорского носа, который очень короток. Но надо ему отдать справедливость, он не надувается, добронравно стряпает свои бумаги на канцелярской кухне, где из них приготовляет департаментский винегрет отношений за номерами.
13 марта 1854 года
Государь утвердил нашу мысль о слиянии Давыдовского комитета с главным правлением училищ. Вчера доклад послан, а сегодня вернулся с резолюцией: «Согласен».
21 марта 1854 года
Все эти дни работал над отчетом за прошлый год по министерству, который на этой неделе представится государю. Тут вся суть в заключении. Это экстракт всего: выводы и виды правительства, приведенные в исполнение или еще ожидающие очереди. Вчера я читал первые листы Аврааму Сергеевичу: он поблагодарил меня жарким объятием. Остается кончить немного. Если не успею сегодня, завтра придется пожертвовать каким-нибудь другим делом.
11 апреля 1854 года
Праздник Пасхи. Авраам Сергеевич утвержден министром народного просвещения. Заутреню я слушал в министерской церкви. Нынче праздник и для меня не без приятных сюрпризов. Наконец признали, что не рано произвести меня в действительные статские советники. Но самое приятное это то, что Авраам Сергеевич выхлопотал мне пособие в 1000 руб. серебром. Это меня буквально спасает в настоящую минуту, ибо по случаю двух серьезных болезней в семье я находился в полной невозможности свести концы с концами.
14 апреля 1854 года
Сегодня министр принимал поздравления в департаментской зале. Мое появление там произвело неожиданный эффект. Когда я вошел, множество лиц устремилось в мою сторону, так что я невольно обернулся посмотреть, какая важная особа идет за мной следом. Особа оказалась — я сам. Меня засыпали поздравлениями и любезностями, улыбками и рукопожатиями. Я, очевидно, возвысился — только не в собственных глазах. Завтра — новый поворот колеса, и я опять смят, затерт. Но — всякому дню довлеет злоба его, и потому отложим попечения до завтра, а сегодня — смело, во всеоружии вперед. Влияние, какое мне в данный момент приписывают на дела министерства, налагает на меня новый долг и, как бы оно мимолетно ни было, из него надо извлечь всю возможную пользу для нашего просвещения и для подвизающихся на благо ему.
17 апреля 1854 года
Государь остался очень доволен нашим отчетом. Он говорил это наследнику и приказал ему прочесть его. Наследник читал «с удовольствием», как сам о том сообщил Аврааму Сергеевичу.
И. И. Давыдов, сей великий ловец благ, получил владимирскую звезду и, кажется, совсем помутился от радости. Для поощрения начальства к доставлению ему вящих и вящих наград он придумал следующее. С большим шумом слов он на днях подал министру бумагу с сообщением, что Педагогический институт весь решается стать под ружье и просит, чтобы его теперь же, немедленно начали учить военным эволюциям. Министр изумился и не знал, что делать с таким радикальным усердием. А Иван Иванович хлопочет об одном: чтобы это дошло до государя. Между тем в этом есть и своя неловкая сторона, которую И. И. упустил из виду. Предложение такой крайней меры как бы намекает на недостаточность наших военных сил и на критическое положение их. В заключение Авраам Сергеевич распорядился прекрасно. Он дал этому характер милого, но ребяческого усердия юношей и в таком тоне передал дело великой княгине Елене Павловне и наследнику. Его высочество заметил: «Да, ведь нам нужны также и образованные педагоги». Он выразил удовольствие, что Авраам Сергеевич не дал этому официального хода. Так Иван Иванович остался, как говорится, с носом.
9 мая 1854 года
Я вполне сознаю шаткость моего положения при министре, а следовательно, и нашего с ним дела. Боюсь, чтоб большинство наших надежд не рассеялось дымом. Характер его мне известен. Он благомыслящ, просвещен, гуманен, но слаб. Горе ему и общеполезному делу, если он попадет в недобросовестные руки искателей и ловцов личных благ. А на него исподтишка уже готовится облава! Много будет тогда сделано ошибок. Вот почему я старался и по сих пор стараюсь оградить его от вредных влияний, так сказать своей грудью прикрыть его от них. Трудная и неблагодарная роль. Надо быть постоянно настороже.
11 мая 1854 года
Моя семья переехала на дачу. Но я остался еще здесь — у меня экзамены, комитеты и тому подобное.
15 мая 1854 года
На даче и я. Сильно надоел мне этот Лесной корпус. В нем все переменилось — лес истреблен, поля заняты огородами, население умножилось, развелись кабаки — одним словом, вышел дрянной городишко.
17 мая 1854 года
В городе. Экзамен в Аудиторском училище и доклад министру.
28 мая 1854 года
Авраам Сергеевич переехал в министерский дом. Я был на молебне в его новом жилище. Оно великолепно.
17 июня 1854 года
Почти не живу на даче. Езжу то в город, то в Павловск на свидания с министром. Вчера ездил в Царское Село к попечителю объясниться с ним по делу об открытии восточного факультета при здешнем университете. Оттуда отправился опять-таки в Павловск и вечером возвратился в город вместе с Авраамом Сергеевичем, и продолжали работать еще далеко за полночь. О собственных литературных трудах почти и думать не приходится. Между тем очень хочется написать хоть биографию Галича, которая давно у меня просится под перо.
8 сентября 1854 года
Сегодня мы переехали с дачи. Самое интересное событие нынешнего
