Читаем без скачивания Дневник. Том I. 1825–1855 гг. - Александр Васильевич Никитенко

25 мая 1853 года

Ездил в город. Вечером работал с Абрамом Сергеевичем по делам комитета о преобразовании учебных заведений министерства народного просвещения. Я должен заготовить записку об этом. Удастся ли что-нибудь вырвать из рук всяких «негласных» в пользу нашего бедного, гонимого просвещения?

2 июня 1853 года

В городе. Духота. Вчера вечер провел за делами с Абрамом Сергеевичем. Записка о проектах блудовского комитета, наконец, написана. Министр остался доволен. Он только пожелал смягчить несколько резких мест. Моя основная идея, с которой и он согласился: ничего не преобразовывать, а только улучшать. Бывают эпохи, когда дух преобразований может творить только зло, касаясь учреждений укоренившихся и польза которых доказана опытом. Мысль преобразовать министерство народного просвещения возникла под влиянием панического страха, вызванного европейскими событиями 1848 года. Тогда вошло в обычай во всем обвинять министерство народного просвещения. Государю подано было несколько проектов преобразования его, совсем не государственных. Некоторые отличаются даже изумительной безграмотностью.

Например, проект Переверзева, который был когда-то и где-то губернатором; там, говорят, заворовался, был уволен, долго оставался без места, а потом был причислен к министерству внутренних дел. Я знаю его лично. Это круглый невежда, к тому же не трезвый. Хорош также проект московского генерал-губернатора А. А. Закревского. Кажется, следовало бы оставлять без всякого внимания подобные излияния усердия и преданности престолу. Однако был назначен комитет под председательством Блудова, который, конечно, не разделяет обскурантских идей всех этих господ, но предлагает взамен их меры тоже не мудрые.

Вникая во все эти государственные и административные дела, приходишь к одному печальному заключению: как мы бедны государственными людьми! Какой-нибудь невежда может пустить в ход совсем нелепое понятие и колебать им целый ряд учреждений, прикрываясь мнимой преданностью и усердием… Везде бьет в глаза нетвердость основных начал, поверхностность, опрометчивость, непоследовательность, неуменье вникать в сокровенные и тонкие соотношения вещей, что, однако, необходимо, когда хотят создать стройную, богатую последствиями систему.

10 июня 1853 года

Вчера и сегодня в городе. Вчера до часу ночи занимался с Абрамом Сергеевичем. Сегодня ездил в Царское Село по приглашению графини Клейнмихель и заезжал к М. Н. Мусину-Пушкину. Возвратясь, обедал у Абрама Сергеевича.

11 июня 1853 года Ночевал в городе. Был на публичном экзамене военно-учебных заведений. Меня на этих экзаменах всегда радует наследник цесаревич. Он и на этот раз с одиннадцати часов утра и до четырех неутомимо следил за экзаменом, принимая во всем самое радушное и живое участие. Наука, очевидно, его не пугает. Экзамен был из физической географии и из истории.

16 июня 1853 года

Нынче совсем не пользуюсь дачной жизнью. Вот и теперь все прошедшие дни обрабатывал проект о предоставлении Аудиторскому училищу некоторых прав и преимуществ. Вчера только кончил его, а сегодня, как говорится, спустил с рук, то есть представил кому следует. Работы было много, но будет ли успех? Польза общественная — вообще понятие шаткое. Она страшная кокетка и редко удовлетворяет того, кто всего больше за нее распинается.

Есть у Б. Нибура следующее положение: «великие эпидемии или заразы совпадают с эпохами упадка цивилизации». Мысль эта меня поразила. Наше время как бы служит ей подтверждением. На наших глазах холера и нравственное расслабление идут рука об руку, подрывая самые светлые и великие верования. Даже, в частности, замечаем, что люди с менее хилым духом как будто не так легко подвергаются заразе или выдерживают ее счастливее.

19 июня 1853 года

В городе. Читал генералу Пильхау, директору департамента военных поселений, мою записку об Аудиторском училище. Он одобрил ее. Генерал Роговский хотел еще, чтобы я ехал с ним по этому же делу к генерал-обер-аудитору. Но от этого я уж отказался: меня ждал Норов, и приближался час урока у Бенардаки, который я решился взять на себя, так как только благодаря ему могу обеспечить пребывание на даче моей семьи.

22 июня 1853 года

Экзамен в Римско-католической академии ничем не отличался от других экзаменов там же. Прескверный обычай учеников этой академии все заучивать наизусть! Сколько я ни старался отучить их от этого в моем предмете, никак не мог. Им велено в богословских науках держаться буквы — вот они и везде держатся ее. Воспитанники нашей православной академии гораздо свободнее в этом отношении — по крайней мере были свободнее лет пятнадцать тому назад. Я имел тогда сношения с этими молодыми людьми. Они были хорошо образованы, прекрасно знали древние и даже новые языки, самостоятельно мыслили. Меня с ними сблизили их литературные попытки. Я помог им тогда перевести и издать «Историю немецкой литературы» Вахлера (напечатана была только первая часть, остальные были переведены, но переводчики удалились в провинцию, а тот, кому они поручили здесь издание, обманул их доверие; издание, разумеется, остановилось, несмотря на то, что, по моему ходатайству, министр Уваров ввел эту книгу в гимназии, да и вообще она хорошо шла), «Курс философии» Жерюзе, «Историю французской литературы» Баранта и т. д. Много очень хороших статей также написано ими и напечатано под моей редакцией в «Энциклопедическом лексиконе».

Но беда в том, что нравственное воспитание их далеко уступало умственному развитию. Трое из них по окончании курса спились с кругу, а четвертый умер в чахотке. В период моего знакомства с ними я всячески старался воодушевлять их и пробуждать в них чувство самоуважения. При больших познаниях, при уме и добрых качествах сердца эти молодые люди были проникнуты каким-то чувством уничижения, которое угнетало их, а в заключение и погубило.

6 июля 1853 года

Некто Л. А. Мей покупает у К. П. Масальского «Сын отечества» и приглашает меня быть редактором его на том же основании, как в свое время «Современник». Но я уже испробовал прелестей такого редакторства, да вдобавок и покупка еще не состоялась. Я отвечал, что во всяком случае прежде всего надо подумать о приобретении журнала и о средствах его издавать, а потом уже рассудим, могу я или нет принять редакторство его.

7 июля 1853 года

Ездил с Краевским в Ораниенбаум к нашему общему врачу Шипулинскому. Это была хорошая прогулка. Мы в четыре часа отправились на пароходе в Петергоф, а оттуда в дилижансе в Ораниенбаум. Я лет двадцать как не был в Петергофе. Впрочем, я и теперь не видел его, так как не останавливался в нем. Дорога от Петергофа до Ораниенбаума приятная: справа залив, слева — цепь холмов с красивыми дачами, тонущими в зелени садов. Я взобрался на козлы дилижанса