Читаем без скачивания Слово о полку Игореве - Александр Зимин

В. И Стеллецкий читает: «въ ста(да) зби». О. Сулейменов: «Птичь убуди свистъ. Зверинъ въста зби», т. е. звериное поднялось смятение; исходя из чтения «зыбь в смысле „смятение“».[Сулейменов О. Аз и я. С. 31.] Но «свистъ зверин» — единое фольклорное понятие.[См.: Творогов О. В. Стазба //Энциклопедия. Т. 5. С. 47–49.]

Лебеди роспужени — в издании «роспущени» (от слова rospodzić «распугать»). Ошибка палеографическая. Слово «распудить» есть в Сказании, в частности в Ер-молаевском списке,[ГПБ, F.IV, № 231, л. 306 об.] и в языке XVIII в. (у Посошкова).

Влъци грозу въсрожатъ — от srogi — строгий (Burza się sroży — буря бушует). По Л. А. Булаховскому, эта форма проникла «в ее полонизированной оболочке а не в соответствии старославянскому срагь».[Булаховский Л. А. «Слово о полку Игореве» как памятник древнерусского языка. С. 151. [Ср. также: Творогов О. В. Волк//Энциклопедия. Т. I. С. 223–226.]]

Длъго ночь мркнетъ. Заря свѣтъ запала — перевод: «заря — свет запылала». H. Н. Зарубин доказывает, что речь идет о вечерней заре.[Зарубин H. Н. Заря утренняя или вечерняя//ТОДРЛ. М.; Л., 1935. Т. 2. С. 95—150; ср.: Котков С. И. 1) Слово о полку Игореве. М., 1958. С. 37 и след.; 2) К толкованию выражения «заря cßtrb запала»//Лексикографический сборник. М., 1957. Вып. 2. С. 161–164; Никольский А. А. К толкованию текста «Слова о полку Игореве» (Заря cвѣть запала)//ТОДРЛ. М.; Л., 1960. Т. 16. С. 70–72; Словарь-справочник. Вып. 2. С. 104–106.]

Исходя из старого значения польского глагола zapasc, С. И. Котков предлагает другой перевод текста «заря свет застала». Причудливое сочетание «Ночь мркнетъ. Заря свѣтъ запала» (меркнет заря, а не ночь) возникло, скорее всего, под влиянием Сказания о Мамаевом побоище (ср. «заря померкла, нощи глубоце сущи»).[Об этом см. главу III.]

О Руская землѣ! Уже за шеломянемъ еси — в издании описка «не шеломянемъ».

Всеволоде, кая раны дорога брата — в издании «братие» и неверная разбивка текста. «Каять» здесь в смысле «жалеть».

Глебовны свычая и обычая — привычки и обычаи Глебовны.

Синонимы «свычай» и «обычай» очень древнего происхождения. Они встречаются уже в древнерусских рукописях XII в.[Срезневский. Материалы. Т. 2. Стб. 575; Т. 3. Стб. 669.] Однако устойчивого сочетания «свычая и обычая» эти тексты не знают. Зато оно известно позднему украинскому фольклору. Возможно, перед нами след бытовавшей некогда украинской поговорки. Во всяком случае А. А. Потебня приводит записанную им в 60-х гг. XIX в. песню, в которой находим следующие строки:

Та узяв жону не до любови,Не до любови, ні до розмови,Ні до звичаю до йбичаю,Ні до чорних брів до ласковіх слів,Ні до шалности, ні до жалности.[Потебня А. А. К истории звуков русского языка. Вып. 2. Заметка о двух песнях. Варшава, 1880. С. 1. Выражение «знает все свычаи и обычаи» бытует и по настоящее время на русском Севере (Абрамов Ф. Две зимы и три лета//Новый мир. 1968. № 3. С. 130).]

Давный великый Ярославль сынъ Всеволодъ — в издании: «давный великый Ярославь сынъ Всеволожь». Можно читать и «Давного великого Ярослава…». В скорописном экземпляре буквы «г» в первом и втором словах, «в» в третьем и «д» в четвертом могли быть выносными — отсюда ошибка. Не исключено и чтение «давный великый». О. О. Гонсиоровский считает, что форма «Ярославль» полонизированная.

Л. Мюллер предлагает читать «Тый же звонъ слыша дальний вънукъ Ярославль, сынъ Всеволожь Володимеръ».[Müller L. 1) «Davnyj velikij Jaroslav’» // Zeitschrift für Slavische Philologie. 1958. Bd 26. Hf. 2. S. 331; 2) Einige Bemerkungen… S. 254–256.] Эту конъектуру не могу принять потому, что она нарушает поэтическое противопоставление: звон слышит один князь (Всеволод), а другой (Владимир) затыкает уши, чтобы его не слышать.

Вступила дѣва — в издании описка «вступилъ».

Усобица княземъ на поганыя погыбе — сохраняю чтение издания. Перевод Д. С. Лихачева: «борьба князей против поганых прекратилась».[Слово-1950. C. 61.] Е. В. Барсов предлагает исправить текст на: «Усобица княземъ, нам поганый погыбель»[Барсов. Слово. Т. 2. С. 203–206.] (перевод «у князей усобица, а нам поганый гибель»). Исправление искусственно (правка, мена «и» и «я», пропуск надстрочных «л» и «м»). К тому же в данном случае возникают более серьезные смысловые трудности, которых можно избежать. Если принять общепринятое чтение, то слово «усобица» действительно в памятнике употреблено неудачно (оно означает междоусобие, ссору, а не просто борьбу). Но, возможно, автор, любивший причудливые и древние «словесы», просто не нашел в своем лексиконе более подходящего наименования для войн князей с «погаными». В Екатерининском переводе: «перестали князи воевать на поганых».[Дмитриев. История первого издания. С. 322.]

Убуди жирня времена — исчезли богатые времена. Возможно чтение «упуди» (А. Потебня, В. Перетц и др.).[Булаховский. О первоначальном тексте. С. 447.] Глагол «упудзиць» (пропасть, исчезнуть) есть в белорусском языке,[Мачульскi. Да пытаньня. С. 114.] ср. «упудзи конжау голубицы» в записи одной белорусской свадебной песни.[Никифоров. Слово. С. 557.] Ниже в Слове встречается «печаль жирна» (неожиданное сочетание). Л. А. Булаховский считает «жирня» опиской вместо «жирна».

Смагу мѣчучи въ пламянѣ розѣ — в издании «мычучи». В данном случае, очевидно, буква «ѣ» неправильно прочитана как «ы». И. И. Срезневский дает для глагола «мыкати» значение «трепать, метать».[Срезневский. Материалы. Т. 2. Стб. 215.] Но фундирует последнее значение он только Словом. Глагол «метать» иногда писался через ѣ.[Срезневский. Материалы. Т. 2. Стб. 130.] Сходные сочетания встречаем и в Ипатьевской летописи (под 1219 г. «камение мещющимъ»), и в поучении Мономаха («тура мя 2 метала на розѣх»). Слово «смага» (сухость) есть в украинском, белорусском и польском языках (ср. «смажиць» — жарить).[Фасмер. Этимологический словарь. Т. 3. С. 682–683] В Ипатьевской летописи под 1184 г. говорится, что Кончак пошел на Русь, найдя половчанина «иже стр&ляше живымь огньмъ». Образ пылающего рога мог быть навеян выражением «нача пущати огнь трубами» (Там же под 941 г.).[См. также: Айналов Д. В. Замечания к тексту «Слова о полку Игореве»//Сб. статей к 40-летию ученой деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934. С. 181–184.]

Эта наша поправка как бы подкрепляется В. Н. Татищевым. Пересказывая летописное сведение о некоем муже, который в войсках Кончака умел владеть живым огнем, Татищев говорит о знании тем «мужем» приспособления «для метания огня».[Татищев. История Российская. Кн. 3. С. 259; Т. 3. С. 133. {См.: Салмина М. А. Смага//Энциклопедия. Т. 5. С. 8—10.}]

Лжу убуди которою, то бяше — в издании «которую». Принимаем поправку Л. А. Булаховского.[Булаховский. О первоначальном тексте. С. 446.]

Бѣша дебрьски сани — в издании «дебрь Кисаню». Выносное «с» легко могло быть пропущено. Некоторые исследователи (в их числе В. Н. Перетц) считают, что речь идет о змее («сань»).[Перетц. Слово. С. 254–255, 259.] Н. И. Гаген-Торн переводит «дебрьские сани» как «неизвестные сани», ссылаясь на значение «дебрский» «неведомо отколе», приведенное Далем.[Даль. Толковый словарь. Т. 1. С. 424; Гаген-Торн Н. /. Думки з приводу «сна князя Святослава» у «Слові о полку Ігоревім»//Народна творчість та етнография. Київ, 1963. № 4. С. 103.] Но наиболее просто понимание «дебрьских саней» как саней, на которых возили покойников.[Похороны «на санях» в княжеской, а потом и царской семье были распространены вплоть До начала XVIII в. (Анучин Д. Н. Сани, ладья и кони как принадлежность похоронного обряда. М., 1890. С. 1—71). В Ипатьевской летописи об этом говорится под 1015, 1054, 1113, 1289 гг. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 115, 120, 275, 918). {Ср.: Салмина М. А. Дебрь кисаню//Энциклопедия. Т. 2. С. 93–96.}]

Правда, на болони «дебрь» не могла находиться.[Заклинський Р. Пояснение одного темного Micua в «Словi о полку Iгоревiм». Львiв, 1906. С. 21. В Чернигове еще в XIX в. луга назывались «оболонью» (Котков С. И. Из старых южновеликорусских параллелей к лексике «Слова о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1961 Т. 17. С. 65).] Основание конъектуры — летописный рассказ о похоронах князя Владимира Святославича. Н. В. Шарлемань читает «дебрь Киянь», считая, что речь идет о лесе в овраге, прорытом ручьем Киянью в окрестностях Киева. Он же попытался отождествить урочище «Плоское» под Киевом с «Плѣсньском», а «болото» — с пространством между двумя валами в нижнем течении р. Глубочици.[Шарлемань Н. В. 1) «Дебрь Кисаню» — «дебрь Киянь»//Слово. Сб.-1950. С. 209–211; 2) Заметки натуралиста… С. 59–64.] Гипотеза Н. В. Шарлеманя весьма заманчива, но сопоставление «Плоского» с «Плъсньском» неудачно, поэтому она не может быть принята.[Критику гипотезы Н. В. Шарлеманя см. в статье: Кучера М. П. «Плеснеск» «Слова о полку Игореве» и древнерусский г. «Плеснеск» // Краткие сообщения Института археологии АН УССР. Киев, 1960. Вып. 9. С. 113–116.]

П. А. Раппопорт в свою очередь считает, что «малодостоверное упоминание Плеснеска в Слове» не имеет отношения к галицкому городу Плеснеску, известному по летописям.[Раппопорт П. А. К вопросу о Плеснеске//Советская археология. 1965. № 4. С. 95. Ср. критику по его адресу: Кучера М. П. К вопросу о Плеснеске//Там же. 1968. № I. С. 301–305. {Ср.: Творогов О. В. Плеснеск//Энциклопедия. Т. 4. С. 116–118.}] Итак, Плеснеск Слова и реальный Плеснеск не имеют между собой конкретно-исторических точек соприкосновения. И вместе с тем другого Плеснеска, кроме галицкого, найти не удается. Отсюда, на наш взгляд, вывод может быть только один: Плеснеск Слова восходит к летописному одноименному городу, но только как к литературному материалу.