Читаем без скачивания Потемкин - Наталья Болотина

«Нерадение его, при жажде властвования, в отношении дел его суть пороки… Но благотворить есть также его превосходное свойство, и сия добродетель в нем со излишеством. Все стоячее он валит и лежащее подымает; врагам отнюдь не мстителен. Много в нем остроты, много замыслов на истинную пользу; но общая ненависть к нему выбирает только худое. Достигая все покорить под свою пяту, не дорожит способами; но и величайший муж Иулий Цезарь был всегда первенствующим… Доверенность могуществу его равна. Не одержал он титула генералиссимуса, каков ему начали давать иностранные, а власть его больше, чем сия: ибо не одни дела военные, но все идут по его воле. Он пользуется вещию, а не временем». Даже сравнивая Потемкина с великим полководцем и государственным деятелем, Завадовский жестко и категорично говорит о недостатках в армии. Его оптимизм в начале войны с Турцией, теперь, в июне 1789 г., сводится к желанию побыстрее достигнуть мира с Портой — «судьба еще отдаляет время вступить России на степень величия, соразмерную ее могуществу».

Отношение к Потемкину в конце его жизни, как это часто бывает с деятельными людьми, отличалось «нелюбовью» общества. 3 февраля 1789 г., накануне приезда светлейшего, его доверенное лицо в столице Гарновский в письме к правителю канцелярии Потемкина Василию Попову пересказал разговор Екатерины со своим доверенным камердинером Захаром. Она спросила: «Скажи, пожалуй, любят ли в городе князя?» Захар ответил: «Один только Бог да Вы».

2 мая 1789 г. в столице было получено известие о смерти султана Абдул-Гамида, и Потемкин поспешил к войскам. Невзирая на критику и недовольство многих его решениями, он с новыми силами занялся подготовкой к очередной военной кампании. Теперь светлейший уже являлся главнокомандующим всех войск.

Военные действия весны и начала лета 1789 г. развивались довольно успешно, они были перенесены на территорию Молдавии и Валахии. Кампания 1789–1790 гг. ознаменовалась победами А.В. Суворова при Фокшанах и Рымнике, что вызвало искреннее удовольствие Потемкина. Он хорошо относился к своему давнему боевому товарищу и вряд ли разделял мнение венесуэльца Миранды о нем как о «человеке крайне назойливом». Скорее он знал то, о чем иностранец только слышал: «Говорят, однако, что он храбр и исполнен чувства воинского долга». Главные награды А.В. Суворову были продиктованы императрице князем: он получил титул графа Рымнинского и орден Св. Георгия 1-й степени. Получив известие о наградах, полководец писал правителю канцелярии Потемкина Василию Попову: «Долгий век князю Григорию Александровичу; увенчай его господь Бог лаврами, славою… Он честный человек, он добрый человек, он великий человек, счастье мое за него умереть».

В исторической литературе долгое время существовало прямое противопоставление Потемкина Суворову. С одной стороны, фаворит, осыпанный милостями императрицы, с другой — победоносный генерал. Судя по их переписке, официальным документам и многим другим материалам, отношения между этими двумя незаурядными личностями всегда были ровными и деловыми.

Вскоре отличился и сам светлейший: он занял Аккерман, а затем Бендеры, не пролив капли крови. Современники откликнулись на долгожданные успехи Потемкина восторженными одами, в которых поэтически воспевали военные достижения русской армии на юге.

Бендеры, кои свет и время уважает,Огромный памятник воинских славных дел!Где тверди сильныя, которыми ты цвел?Огнь скрытый под землей все в пепел обращает.

Какое зрелище! воспламененный прахВдруг каменны бугры на воздух с пылью мещет,Мрачится ясный день, земная твердь трепещет,И возмущенный Днест ревет в своих брегах.

Град гордый времени несытаго стал пища:Но в сих развалинах Ареева жилища,Где тысящьми народ пал в разны времена,Днесь пагубна вражда и злость погребена.

После блистательных и победоносных сражений Потемкин поселился сначала в Яссах, а потом в Бендерах, откуда внимательно следил за общеевропейской политикой, руководил военными действиями, вел переговоры о мире с Турцией, переписывался с Екатериной II, А.В. Суворовым, Я.И. Булгаковым и другими лицами о делах государственных и военных. Только неопытные и не знавшие Потемкина люди могли обмануться в его намерениях и поведении. Опытный дипломат, саксонский резидент в Петербурге Георг фон Гельбиг писал 12 июля 1790 г. к Лоссу: «…Мнимая не деятельность князя Потемкина, по полученным достоверным известиям, все еще продолжается; но к сему присовокупляют, что он так поступает из политики: поелику известно, что походы Турков бывают непродолжительны. В сие время пребывает князь спокоен, да и редко иметь страшится чего-либо важного, в рассуждении того, что Турки слишком запуганы, чтобы решились напасть на Россиян. А по наступлении осени преследует он их наисильнейшим образом; а как они в то время поспешают в свои зимния квартиры, то и одерживает князь обыкновенно великия над ними выгоды.

Между тем, как мои известия, так и полученныя от вашего превосходительства, подтверждают, что князь, при наружной своей не деятельности, занимается весьма прилежно переговорами, коих цели, невзирая на союз Пруссии с Портою, он бы, конечно, давно достигнул, если бы требования его не были столько непомерны, что купить оных, как некоторые уверяют, не могут даже и российския деньги…»

Саксонский дипломат Георг фон Гельбиг, в 1787–1796 гг. проживавший в Петербурге, — автор знаменитого памфлета о князе, где были собраны все порочащие вельможу исторические анекдоты. В 1797–1800 гг. в нескольких номерах гамбургского журнала «Минерва» увидела свет написанная им биография Потемкина, оказавшая огромное влияние на всю последующую историографию о князе. Сочинение Гельбига представляет собой язвительный памфлет, рисующий политику Потемкина и покровительствовавшей ему императрицы в самом неприятном свете. Автор объявляет несостоятельными все военные, административные и хозяйственные мероприятия Потемкина в Северном Причерноморье. Саму идею освоения южных степей он пытается представить как нелепую и вредную авантюру. Именно Гельбигу принадлежит литературное оформление мифа о «потемкинских деревнях». Как часто случалось в исторической науке, в ответ на его книгу в России появилось несколько биографий Потемкина, целью которых стало на основе документальных свидетельств из семейных и государственных архивов дать объективную оценку личности и деятельности фаворита. Первым отечественным биографом Г.А. Потемкина считается его племянник Александр Николаевич Самойлов. Его сочинение основано на фамильных бумагах, семейных преданиях и личных впечатлениях. Несомненно, что Самойлов, ближайший помощник князя, был его верным поклонником и с возмущением писал о ходивших, уже при жизни Потемкина, всяческих небылицах. Надо отметить, что и он, в свою очередь, допустил ряд фактических ошибок в некоторых датах из жизни Потемкина. В дальнейшем труд А.Н. Самойлова стал основой многих биографий Потемкина, и из книги в книгу повторялись заблуждения племянника светлейшего.