Читаем без скачивания Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков - Гусляров Евгений Николаевич

А. Лопухин. С. 483.

Задача их состояла в том, чтобы вымышленное богохульство обратить в вымышленное государственное преступление. Но каким же образом это сделать?

Ф. Фаррар 2 . С. 408.

...Раздраженный молчанием Иисуса, первосвященник скорее всего согласился бы считать это признанием в преступлении, но некоторый остаток приличия еще обуздывал личную ненависть. Между тем, вступив в разговор с Узником, он не мог уже без ущерба для чести окончить его ничем. Хитрость саддукея нашла средство, не прибегая к явно несправедливым мерам, не только заставить подсудимого говорить, но и сказать нечто такое, чем весь допрос в немногих словах мог быть совершенно окончен. Как первый служитель Бога Израилева, первосвященник, при всем ничтожестве своем, имел право спрашивать о чем-либо обвиняемого под клятвою: способ допроса, на который нельзя было не отвечать, не преступив должного уважения к клятве, к сану первосвященника и самому закону. К этому-то средству и прибег Каиафа.

Архиеп. Иннокентий. С. 277.

Великий момент теперь настал…

А. Лопухин. С. 48.

…И вот, над этою толпой старых, искаженных злобою лиц, поднялся первосвященник Израиля, и все голоса смолкли, судьи сели; главный сановник и судия святого народа во имя Бога, которому служил, потребовал ответа на свое торжественное заклинание: «заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам Ты ли Христос Сын Благословенного?»…

Т. Айнс. С. 310.

Он [Каиафа] прибегает к коварному допросу под клятвою…

Свящ. В. Гречулевич 2 . С. 163.

Странный вопрос в отношении связанного, беззащитного, осужденного преступника! Странный вопрос со стороны также следователя-первосвященника! Странный вопрос со стороны судьи, принимавшего против подсудимого всякое ложное свидетельство!

Ф. Фаррар 2 . С. 401–402.

Верховное судилище это представляло теперь самым живым образом — церковь лукавствующих…

Архиеп. Иннокентий. С. 272.

Такое заклинание у Каиафы заключало в себе не только насилие, но и коварство; ибо оно употреблено было злонамеренно, судя по тому, как выслушан был ответ Иисуса, вытребованный под клятвою…

Свящ. В. Гречулевич 2 . С. 177.

…При таком заклятии, при таком вопросе Иисус уже не мог хранить молчания, не мог предоставить им возможности толковать этот важнейший предмет как им вздумается. В счастливые времена начала своего проповедничества, когда они хотели заставить Его провозгласить себя Царем, — в то время, когда они готовы были отказаться от излюбленных предрассудков в надежде назвать Его Мессией в том смысле, как они это понимали, и поставить Его на «самом высоком крыле» их обожания, Он отказался от звания Мессии. Но теперь, в эти решительные минуты, когда была близка смерть, когда, говоря языком человеческим, ничто уже не могло быть выиграно, а все гибло от признания, теперь-то и раздался на все века, современный прошедшему, настоящему и будущему торжественный ответ: Я! И вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. В этом ответе прогремел раскат грома более сильный, чем на Синае, и услышанный не только циничным саддукеем, но слышимый и сегодня.

Ф. Фаррар 2 . С. 401–402.

...Когда первосвященник прямо спросил Его: «Ты Мессия?», здесь начинаются трудности, поскольку евангелисты неодинаково передают Его ответ.

У Марка Иисус ответил: «Я». У Матфея: «Это ты сказал» (перевод дословный; полагать, что такова общепринятая форма утвердительного ответа в греческом, арамейском или древнееврейском у нас нет оснований; мы могли бы перефразировать это следующим образом: «Считай так, если хочешь»). В Евангелии от Луки читаем, что Иисус вообще не ответил. «Ты — Мессия?» — спрашивает первосвященник, а Иисус резко парирует: «Если Я вам отвечу, вы не поверите».

И все же первосвященник изобразил дело так, будто Иисус фактически признавался в том, что именовал себя Мессией.

Ч. Додд. С. 85, 128.

Уточним еще раз, как это происходило. На вопрос их: «Ты ли Христос, скажи нам, Иисус, чтобы закончить это жалкое и отвратительное позорище» ответил: если скажу вам, вы не поверите; если же и спрошу вас, не будете отвечать Мне, и не отпустите Меня.

Ф. Фаррар 2 . С. 409.

С царственным достоинством, ввиду смертельной угрозы за Свои слова, и в торжественный ответ на обращение к Богу живому, во свидетельство их истины, Христос спокойно отвечал на это заклинание: «Если Я скажу вам, вы не поверите, и если бы Я задал вам вопросы, которые послужили бы доказательством Моих высших прав, вы не ответили бы на них. Ты сказал истину: Я Малха-Мешиха — Царь Мессия, Сын Божий, Сын Человеческий. В Моем настоящем образе вы не увидите Меня больше; но когда вы убьете Меня, Я, Сын Человеческий, воссяду отселе одесную величества Бога, и затем вы увидите Меня уже сидящим там и грядущим на облаках небесных».

А. Лопухин. С. 486–487.

Слова «Сын Человеческий». Что же они значат. Вопрос уже обсуждался многими, однако согласия на этот счет до сих пор нет. Я попытаюсь предложить объяснение, которое кажется мне наиболее вероятным. Начнем с отсутствия достаточных свидетельств того, что в рассматриваемую эпоху евреи использовали выражение «сын человеческий» вместо имени «Мессия» или вообще как какое бы то ни было «звание». Слова эти — столь же неестественные по-гречески, как и в переводах, — являются калькой с арамейского, на котором говорили и сам Иисус, и Его ученики. По-арамейски выражение «сын человеческий» значит просто «человек», «особь человеческого рода». У евангелистов, по-видимому, были некие основания переводить его с такой почти топорной буквальностью. Однако заметим; это происходит лишь там, где евангелист приводит слова Иисуса. Ни в повествовании, ни в речи других лиц, соответствующее выражение мы не встретим ни разу. Не исключено только, что в каких-то случаях евангелисты сами вкладывают его в уста Иисуса, но, скорее всего по той лишь причине, что оно было характерной особенностью Его речи. Почему же Он так говорил? Чаще всего слова «Сын Человеческий» у Иисуса можно заменить местоимением «я», и смысл не изменится. Но в некоторых случаях Он, похоже, имел в виду не себя, а кого-то другого. Те, кто изъяснялся по-арамейски в Палестине, нередко подменяли словами «сын человеческий» (т. е. «человек») местоимение первого лица. Возможно, Иисус, говоря о себе, поступал так не из какой-то особенной скромности или с тем, чтобы в речи Его не было и намека на самолюбование. Однако надо бы еще спросить, не было ли у Него в определенных случаях особой причины выбрать именно этот оборот речи. Мне кажется, причина была. Некоторые речения Иисуса отличаются такой смелостью, что одно это уже оправдывает употребление третьего лица. Косвенный оборот допускает еще одну трактовку: Иисус без лишних слов давал понять, что те, кто воспримет Его весть, Его узнают, а остальным, не воспринявшим, придется вопрошать: «Кто этот Сын Человеческий?»… Если под «Сыном Человеческим» Он разумел себя (что, как мы видели, не противоречит арамейскому словоупотреблению), священнослужители вполне могли усмотреть здесь богохульство, оскорбляющее самые сокровенные верования и чаяния евреев.

Ч. Г. Додд. С. 93–94, 129.