Читаем без скачивания Русская рать: испытание смутой. Мятежи и битвы начала XVII столетия - Владимир Волков

К счастью для всех монастырских сидельцев, место и время готовящегося подрыва знал казак Иван Рязанец, в ночь на 5 ноября перебежавший в Троицкую обитель. Он совершенно определенно указал, что взрывать враги будут Пятницкую башню, сообщив что «подкопы подлинно поспели под нижнюю под Круглую башню»[115]. Узнав об этом, осажденные сразу же принялись укреплять саму башню и стены[116]. 9 ноября, по сигналу осадного колокола, 3 русских отряда атаковали противника и отбросили его от стен крепости. Особо отличился старец Нифонт Змеев, отряд которого трижды ходил на батареи врага на Красной горе и все-таки захватил их. В монастырь было вывезено, по одним сведениям 8, по другим – даже 11 трофейных пушек.

Но бои продолжались. К подкопу один из отрядов осажденных, которым командовал Иван Внуков, пробился лишь на третий день. Обороной врага на этом участке командовал бывший болотниковец атаман Иван Чика. Он сумел оттеснить отряд Внукова, но место входа в подкоп осталось неприкрытым. Воспользовавшись этим, участвовавшие в обороне обители клементьевские крестьяне Никон Шилов и Слота проникли в неприятельскую минную галерею и взорвали сложенные там запасы пороха. Ценой своей жизни они уничтожили все осадные работы противника и его батарею на Красной горе.

Имея нужду в топливе, защитники обители вынуждены были делать вылазки за дровами. Им приходилось прорываться обратно с боями. И 17 ноября 1608 года, преследуя отходящих русских воинов, сапежинцы едва не ворвались в монастырь. Отбивать их из-за нехватки пороха пришлось даже камнями, как рассказывал в письме к келарю Авраамию Палицыну старец Симеон. «Выехали, государь, – писал он, – наши люди по дрова сего месеца в 17 день, и те воры и литовские люди мало в город не въехали, немного и людей всех от города не отрезали, и сами мало в город не въехали; и Божиею милостию и Пречистые Богородицы и великих чюдотворцов Сергия и Никона моленьем, воров каменьем з города отбили; и они уж были у Каличьих ворот и ворота было отняли. А и стреляти, государь, нечем, зелья не стало, и дров нет: сожгли в хлебне многие кельи задние и сени и чюланы, а ныне жжем житницы; и ты ведаешь и сам, житниц на долго ли станет? на один монастырьской обиход; а но город и на всю осаду отнюдь взяти негде. На городе на сторожах все перезябли, а люди волостные все наги и босы, которые на стенах стоят»[117].

Некоторые свидетельства той героической осады сохранились до наших дней. 8 ноября 1608 года, в день Архистратига Михаила, в Троицком храме, несмотря на продолжающуюся бомбардировку обители, шла вечерняя служба. Неожиданно пушечное ядро пробило кованые ворота собора рядом с ракой преподобного Сергия и прочертило след на иконе Николая Чудотворца. Пробитое ядром отверстие сохранилось в воротах собора до наших дней – как напоминание о страшных дня Смуты[118].

Со временем боевые припасы в монастыре истощились, о чем осажденные дали знать в Москву. Оттуда был направлен обоз с 20 пудами пороха. Сопровождали спасительный груз 70 казаков и 20 монастырских слуг. Возглавляли отряд атаман Сухой Останков и слуга Никифор Есипов. Перед собой они отправили в обитель трех лазутчиков, которые должны были оповестить монастырские власти о времени и месте прорыва обоза в крепость. Но они были схвачены караулами сапежинцев и на пытке рассказали врагу о приближении отряда Останкова и порохового обоза. Блокада монастыря была усилена, но атаман и его люди решили прорываться, надеясь, что в обители услышат звуки боя и придут им на помощь. Так и произошло. 16 февраля 1609 года русский отряд пошел на прорыв. Потеряв в схватке четырех казаков пленными, Останков прорвался в крепость и провел туда обоз. Грозные троицкие пушки снова смогли стрелять по врагу.

Милорадович С.Д. Оборона Троице-Сергиевой Лавры.

В ярости Лисовский приказал перебить пленных казаков и монастырских слуг. Тогда защитники обители вывели на стены и казнили всех находившихся в их руках тушинцев – 59 человек (по другим сведениям – 61 чел.), чем едва не спровоцировали бунт во вражеском стане.

Готовясь к новому решительному штурму, враги решили подстраховаться. По приказу Лжедмитрия II, в лагерь его приверженцев под Троицкой обителью из Ельца была доставлена пушка, стреляющая калеными ядрами. Кроме того, Сапеге удалось заслать в монастырь своего агента Мартьяша. Лазутчику поручили войти в доверие к русскому воеводе, а в канун штурма, после начала бомбардировки монастыря калеными ядрами, вывести из строя крепостные пушки и провести в за стены обители отряд из отборных головорезов. Участвуя в вылазках и стреляя из пушек по тушинцам, Мартьяш вошел в доверие к воеводе Долгорукому, который поручил услужливому перебежчику проверку ночных караулов. Хитрый замысел Сапеги вполне мог быть реализован, но накануне штурма, назначенного в ночь с 28 на 29 июня 1609 года, в монастырь перебежал служивший во вражеском войске православный литвин. Хотя он и был немым, но знаками смог поведать о лазутчике и грозящей осажденным беде[119]. Мартьяш был немедленно схвачен. Под пытками разоблаченный диверсант сообщил все известные ему сведения о предстоящем штурме. Защитники обители успели приготовиться к отражению атаки врага. Доставленная из Ельца пушка, стрелявшая калеными ядрами, произвела 6 выстрелов, но поджечь монастырские строения не удалось. Затем повторилась история с предыдущим приступом. Вновь запылал Пивной двор, вновь пламя пожара осветило изготовившиеся к атаке тушинские полки, вновь они бежали, поражаемые огнем монастырских пушек и пищалей[120]. Преследуя бегущих, защитники обители, «из острогу вылещи, в сугон воров многих побили и языки поймали, а взяли сорок человек языков»[121].

Накануне третьего штурма гетман Сапега отправил к осажденным видных тушинцев, боярина Михаила Глебовича Салтыкова и дьяка Ивана Грамотина. Они пытались обмануть воевод и монастырские власти ложными сведениями о взятии Москвы, пленении царя Василия Ивановича и его бояр, разгроме ратей Михаила Скопина и Федора Шереметева. Представлены были даже некоторые дворяне «с клятвою лжуще», что они были в Понизовой рати у Федора Шереметева, которая вся перешла на сторону «вечного своего государича» – Лжедмитрия II. Однако и эта лживая весть не сломила воли защитников обители[122].

Третий (последний) штурм монастыря произошел через месяц, 29 июля 1609 года. В канун его из-за высокой смертности от цинги в строю оставалось около 200 защитников обители. Зная об этом, Сапега решил бросить на приступ всех своих людей. Тушинский гетман рассчитывал, что ратники Долгорукова и Голохвастова будут сметены штурмующими. Поляков подвела плохая организация атаки. Определяя порядок сигналов, гетман постановил, что ими станут результативные выстрелы осадной пушки. В случае, если после первого ее выстрела в монастыре начнется пожар, штурмующим следовало сразу же идти на приступ. Если никаких возгораний отмечено не будет, необходимо ждать второго выстрела и действовать в случае такого же результата. Третий выстрел осадной пушки должен был стать окончательным сигналом к атаке, даже если пожар в обители так и не начнется. На деле произошла путаница и неразбериха. Одним штурмовым отрядам огни померещились после первого выстрела, они, действуя по гетманскому приказу, устремились на приступ, другие войска пошли в атаку после второго или третьего выстрелов. В результате тушинцы схватились друг с другом, перебив и переранив множество своих же воинов. Взойти на стены монастыря врагу не удалось. Принимая бой, Григорий Долгоруков призвал на стены монахов-старцев, женщин и детей. Сам воевода встал на самом опасном, «утлом», участке стены, еще на одном поставил сына Ивана. Среди отличившихся были Гурий Шишкин, управляющий левым клиросом монастырского хора, сотник Николай Волжинский и монастырский служка Григорий Рязанов. Приметив, что одному из вражеских отрядов удалось проникнуть на Пивной двор, они призвали на помощь стрельцов и с их помощью уничтожили прорвавшихся сапежинцев. Вражеский штурм провалился, дав защитникам монастыря-крепости спасительную передышку[123].

Осмелевшие русские ратники через два дня устроили отчаянную вылазку. Незаметно пробравшись к сапежинским табунам и стадам, они перебили коноводов и пастухов и угнали неприятельских лошадей и коров к себе. В числе захваченных коней оказалось много боевых[124].

Несмотря на значительные потери (численность гарнизона сократилась в несколько раз), защитники обители смогли отбить все атаки врага и продержаться до подхода к монастырю войск Михаила Васильевича Скопина-Шуйского в январе 1610 года.

Помимо Троицкой обители тушинцы осадили и Успенский (Иосифо-Волоцкий) монастырь. Стоявшими под обителью войсками командовали полковник П. Руцкой и ротмистр П. Хмелевский. И если дому Святого Сергия посчастливилось отбиться от врага, то защитники Иосифо-Волоколамского монастыря, исчерпав все возможности к сопротивлению, в октябре 1609 года вынуждены были сложить оружие[125].