Читаем без скачивания Печать Медичи - Тереза Бреслин

— Бабушка делала собственные наблюдения и заключения о болезнях и увечьях, — сказал я. — И порой она спорила с лекарями.

— Она была знахаркой?

Я кивнул.

— Значит, она была мудрой женщиной, доверявшей собственному опыту. Есть только один способ истинного познания предмета — исследовать и изучить его самостоятельно.

— Я пишу собственные трактаты обо всех предметах, которые интересуют меня, используя, если это необходимо, и рисунки, и текст для того, чтобы максимально полно раскрыть суть предмета. — Он показал на лежавшее перед ним вскрытое тело. — Вот почему для меня так важно проводить вскрытие самостоятельно. Так я могу исследовать каждый орган детально, все зарисовывать и записывать в том виде, как вижу это сам.

Он показал на бумагу, лежавшую на малом столе. Действительно, он периодически делал там какие-то зарисовки и записи.

Я взглянул на эту бумагу. Потом еще раз.

Сначала я не понял, что там написано, потому что в то время плохо умел читать. Бабушка обучала меня своему искусству, поэтому я больше знал о растениях и травах и о том, как делать из них лекарственные препараты. Я не знал, как пишутся слова «собака» или «кошка», но знал латинские, сицилийские, флорентийские, французские, каталонские и испанские слова для обозначения простуды, желудочной боли, оспы, чумы, подагры, а также спазмов, которые бывают у женщин во время месячных. Я мог бы узнать на письме несколько слов, которым обучила меня бабушка, но эти слова были, как правило, именами. Первым я научился распознавать на письме свое собственное имя — Янек, а потом выучил и другие имена. Это было нужно для того, чтобы я мог относить лекарства по нужному адресу. Я занимался этим во всех городах и деревнях, через которые мы проходили.

«Семье Скутари на виа Венето требуется мазь от фурункулов».

«Марии Дольметто, которая живет над лавкой свечника, нужна целебная мазь от мозолей».

«Припарка для ребенка сера Антонио. Найдешь отца в нотариальной конторе у пьяцца Анджело».

«Отнеси эту бутылочку Альфредо, хозяину трактира у ворот Мерено. Он страдает падучей, ему необходимо принимать эту настойку».

Она лечила не только людей, но и лошадей. Конюхи из больших дворянских конюшен покупали у нас лекарства для призовых скакунов, племенных кобыл, болезненных жеребят.

Наши лекарства были дешевле тех, что предлагали аптекари, но при этом зачастую более эффективны. Все знали, что моя бабушка умеет лечить и облегчать боль.

В общем, хотя я и не умел читать по-настоящему, но был знаком с буквами флорентийского языка, на котором говорил и писал мой хозяин. Однако слова, написанные в ту ночь на листе бумаги, были начертаны шрифтом, которого я никогда раньше не видел. Сначала я подумал о языке евреев или о буквах, которыми пользуются турки и прочие магометане, но потом, когда присмотрелся к начертанному, увидел, что это вообще не язык.

Я заметил и еще кое-что. Мой хозяин писал и рисовал очень странным образом. Рисуя, он мог пользоваться обеими руками, перекладывая перо или мел из правой руки в левую и обратно, словно сам этого не замечая. Но когда он писал, то держал перо в левой руке. И в то же время писал совсем не неловко — то есть не так, как пишут все левши, размещая бумагу под особым углом и крючкообразно изгибая ладонь. Маэстро писал справа налево единой неразрывной линией. Я видел, как он делал это. Это было очень умно придумано, ведь в таком случае рука не заслоняла работу.

Но во всем этом для меня оставалось загадкой: как может он прочитать то, что написал? И может ли кто-нибудь другой прочесть это? В правильном или неправильном порядке стоят у него слова? Может, он и думает задом наперед и нарочно записывает все так непонятно, чтобы никто, кроме него самого, не смог бы понять, что тут написано? Я наклонился, чтобы разглядеть получше. Но сколько ни вглядывался, не разобрал ни единого слова.

Потом я увидел почему и весь похолодел.

Он писал слева направо. Не слова шли в обратном порядке, а сами буквы. Все буквы. Это было зеркальное писание, прочесть которое мог только сам дьявол.

Наверное, он услышал, как я ахнул.

— Тебе трудно разобрать этот почерк, Маттео?

— Зачем вы так пишете? — спросил я его. — Неужели вы сами можете прочесть, что тут написано?

— Я привык, — ответил он и тут же попросил: — Расскажи мне еще о бабушке.

— Что еще я могу рассказать? — На самом деле я уже придумал, что сказать. — Я провел с нею несколько лет. Но она была старая и не могла обо мне заботиться. Поэтому я устраивался на работу то там, то здесь. А потом она умерла, и я остался совсем один.

— Как она жила? Нет, позволь мне угадать, — добавил он прежде, чем я успел что-то ответить. — Она была знахаркой и продавала лекарства тем, кто в них нуждался?

Я осторожно кивнул.

— И она совсем немного просила за свои лекарства. Будучи бедной и испытывая сострадание к людям, она не хотела строить свое счастье на несчастьях других.

Как ему это удавалось? Он так точно передал характер моей бабушки, не будучи с ней знаком и получив лишь самые скудные сведения от меня!

Его глаза блеснули, когда он догадался по моему взгляду, что угадал.

— Догадываюсь, что по мере того, как ее слава росла, богатые и знатные люди все чаще обращались к ней и предпочитали брать лекарства у нее, а не у врачей и известных аптекарей.

Он подождал моей реакции. Я все еще не мог говорить, но слегка наклонил голову в знак согласия. Он был похож на охотника, почти загнавшего свою добычу.

— И я думаю… думаю, что эти настоящие врачи и аптекари… профессиональные врачи… видели в ней угрозу для себя, хотя реально она не могла с ними соперничать, потому что у нее не было ни денег, ни положения в обществе. Скорее всего, она была просто вынуждена переезжать из города в город.

— И ты переезжал вместе с ней, когда это происходило. Да, это и объясняет, почему ты такой загорелый. Ты просто провел в дороге большую часть своей жизни, Маттео.

Теперь, уличив меня во лжи, что он захочет еще узнать? И о чем он уже догадался?

Глава 12

Когда мы возвращались из покойницкой, уже начало светать. Холодный рассвет пробивался сквозь зимнюю тьму, тонкий слой тумана плыл над рекой. Именно в этот час гуляющие по ночам мертвецы спешат вернуться в свои могилы, прежде чем дневной свет настигнет их и уничтожит их души.

Я старался держаться поближе к хозяину, хотя мне приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за ним. Он шел широким шагом, напевая навязчивую народную песенку из тех, что крестьяне поют во время сбора урожая. А между тем он проработал всю ночь: делал разрезы, анатомировал, исследовал, вскрывал слой за слоем еще недавно живые органы. Пока он измерял, проверял и перепроверял замеры, а потом записывал и зарисовывал то, что увидел, иногда быстро и точно, одним гладким потоком, а иногда тщательно, кропотливо, мелкими штрихами, обозначающими тончайшие нити кровеносных сосудов и вен, я все время светил ему фонарем.

Фонарь был совсем не тяжелый, но рука у меня затекла от постоянного напряжения и оттого, что я держал ее в неизменном положении. В какой-то момент хозяин протянул руку за спину и начал что-то искать на ощупь, при этом в другой руке он держал какую-то неизвестную мне часть человеческого тела. Сообразив, что ему нужны ножницы, я подал их ему.

Он взглянул на меня с удивлением, и я тогда понял, что он не только не замечает, как я изо всех сил стараюсь поддерживать постоянное, ровное освещение, но и вообще забыл, что я нахожусь здесь. Он работал без отдыха до тех пор, пока мы не услышали пение собравшихся к заутрене монахов и какие-то звуки и шорохи, разлетевшиеся по всей больнице и ознаменовавшие собой начало нового дня.

И вот теперь я чувствовал себя абсолютно измотанным, зато мой хозяин шагал к замку крепким, уверенным шагом и весь был пронизан энергией.

У входа нас остановили стражники, и нам пришлось ждать, пока они выяснят, кто мы такие. Стражники с удивлением смотрели на хозяина, но не осмелились спросить, какое дело было у него ночью. Они знали, что маэстро находится под покровительством их военачальника Чезаре Борджа и плохо придется тому, кто будет о чем-то спрашивать или задерживать его. Но они четко выполняли свои обязанности, и, прежде чем мы оказались во внутренних покоях дворца, нам пришлось пройти три караульных поста. Здесь стражники были совсем не похожи на неторопливых, ленивых солдат из Перелы. Близость штаб-квартиры Борджа в Имоле вынуждала их постоянно сохранять бдительность.

Замок Аверно был гораздо больше той маленькой крепости, комендантом которой служил капитан дель Орте, и имел более мощную систему обороны. Помимо крепостной стены замок был окружен наполненным водой рвом, через который был перекинут подъемный мост. Под руководством моего хозяина солдаты поднимали стену повыше и строили особые каменные площадки для размещения пушек. Каждый день маэстро придумывал что-нибудь новое, способное усилить оборонительные возможности замка. Он рисовал чертежи и конструировал модели сложных военных машин. Копии рисунков и чертежей тут же отправлялись с посыльным на рассмотрение Чезаре Борджа, а модели занимали свое место на полках студии, ожидая приезда Валентино и его личного одобрения.