Читаем без скачивания Больше собственной жизни - Натали Патрик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лифт здесь. Будем надеяться, что в вестибюле тебя никто не заметит.
— Лучше сюда. — Алиса направилась было к двери с надписью «Лестница».
«Нет, только не это». Коб потянул ее к себе, и в это мгновение острая боль пронзила его. В глазах потемнело, и он отпустил ее руку. Лишь бы Алиса ничего не заметила, но подниматься по лестнице сейчас, когда он целый день провел на ногах и травмированное бедро отзывалось на каждый шаг режущей болью, было бы чистым безумием. Вот когда оправдались бы прогнозы врачей!
— Поедем лифтом, — процедил он сквозь зубы, поворачиваясь к сверкающим серебром дверям.
— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель.
Поднимаясь в лифте, они не сказали друг другу ни слова. И когда он достал ключ и открыл дверь — тоже. И когда они вошли в номер. Роскошные апартаменты, но все равно лишь номер в отеле.
Тяжелая дверь закрылась, и автоматический замок приглушенно щелкнул.
Кто-то должен заговорить первым. Коб предоставил это право Алисе.
Она потрогала пульт ТВ, затем большую пепельницу, в которой среди каких-то бумаг лежала злополучная рекламная листовка… Алиса повернулась к высокому окну. Полуденное солнце заливало комнату. Она повертела в руках какую-то декоративную безделушку. Прошлась из угла в угол. Остановилась в ногах огромной кровати и наконец заговорила:
— Коб!
— Что, Алиса?
— А что это за палка?.. Там, у кровати…
Проклятье! Это же надо быть таким идиотом: на какие только ухищрения не пускался, пытаясь скрыть от Алисы свою травму, а потом сам привел ее к неопровержимой улике. Чертова палка!
К счастью, прописанные врачом лекарства он держал в шкафу.
— Какая палка? Ах эта… Да так, на всякий случай… У меня небольшая… царапина после последнего родео. Ничего серьезного.
— Никогда не видела ковбоя, который из-за царапины ходил бы с палкой. — Она сморщила нос.
— А ковбоев, которых уносят на носилках, ты видела?..
Она надула губы. Обиделась, подумал Коб. Не надо давать ей времени для следующего вопроса, решил он и перешел в наступление.
— Но, Алиса, ведь мы здесь не для того, чтобы обсуждать мое здоровье. У нас есть темы поважнее.
— Итак, теперь тебе известно, что наш брак расторгнут не был. — Она избегала смотреть ему в глаза. — Впрочем я и не делала из этого тайны. Просто тебе надо было прочесть хотя бы одно мое письмо. Или по крайней мере позвонить.
Стало быть, он один во всем виноват. Коб тяжело шагнул к постели. Надо сесть. Надо отделить физическую боль от эмоциональных мук и уменьшить ту, которую возможно контролировать. Едва он коснулся упругого матраса, бедро как будто отпустило. Коб с облегчением вздохнул.
— Почему, Коб? — Она повернулась к нему в профиль. — Почему ты не читал мои письма?
Нахмурившись, он задумчиво провел рукой по подбородку и шее. Нащупал знакомую бороздку шрама.
— Скажи правду. — Она повернулась к нему лицом. — Только на этот раз действительно правду. Ты же знаешь, я могу ее принять.
— Итак, ты хочешь услышать правду… — выдавил он наконец. — А правда в том, что я не открывал твои письма, потому что боялся.
— Боялся? Ты?
Он отвел глаза. Медленно снял шляпу и положил на столик рядом с кроватью.
— Ради Бога, чего ты боялся? — Она прокашлялась и поправила воротничок своей черной рубашки. — Получить официальное свидетельство о расторжении брака?
— Нет, я считал бракоразводный процесс уже законченным. — Он подался вперед, судорожно сцепив пальцы.
— Чего же ты тогда боялся?
БОЯЛСЯ… Всякий раз, как она бросала в него это слово, Коб вздрагивал. В памяти всплывал один эпизод из недолгой совместной жизни.
— Алиса, ты помнишь наш последний разговор по телефону? — спросил он сдавленным голосом.
Она вздрогнула от нахлынувших воспоминаний.
— Ты имеешь в виду спор?
— Это был не спор.
— Не… понимаю… — качнула она головой.
Он сел поглубже и вытянул ногу. Кровать заскрипела.
— Что всегда говорил Йип, когда речь заходила о твоем замужестве?
— Люби кого угодно, только не ковбоя? — Она хотя и нахмурилась, но ответила на странный вопрос. Он кивнул, подбадривая. — Выходи замуж за любого, но не за участника родео…
— И Коб Гудэкр подпадает под оба пункта этой заповеди.
— О тебе папа никогда не говорил.
— Ты же знаешь, он бы обязательно сказал, если бы заподозрил, что мы собираемся тайком пожениться. Да, твой отец прекрасно понимал…
— Что он понимал?
— Понимал. Да и я тоже… чувствовал… Сердцем чувствовал. Все время. И наш… спор, Алиса, показал мне, что ты тоже начинаешь понимать, что мужчина вроде меня, и я в особенности, не подходит такой женщине, как ты.
— Коб, это неправда. — Она неуверенно шагнула к нему.
— Это правда. Отрицая ее, ты лишь осложняешь ситуацию. Особенно сейчас, когда я знаю, что мы еще… — его голос дрогнул, — состоим в законном…
— …браке, — машинально закончила она.
— Да, в браке.
В каком-то забытьи она подошла и положила свою левую руку ему на плечо. Коб скосил глаза: кольца на безымянном пальце не было. Он отвел взгляд.
— Поэтому, Коб, ты не читал мои письма? Боялся, что в них будут те же самые несправедливые упреки, как и в том давнишнем споре?
— Они до сих пор не дают мне покоя, словно осколки снаряда, застрявшие в теле. А тут еще твои письма! Письма, в которых написано то, что и так терзает меня каждую ночь…
— А тебе не приходило в голову, что в письмах извинение за злые слова? Что они — попытка примирения?
— Ты хочешь сказать, попытка оттянуть неизбежное?
Она покачала головой.
— Неужели ты не понимаешь, Алиса? Я отправлял письма назад, потому что они принесут еще больше боли, усилят печаль, сделают острее чувство потери.
— Ты не прав, Коб. Если бы ты прочел письма, это было бы лучше для нас обоих. И уж конечно, для Джейси.
— Для Джейси… — Он потер руками лицо. Горько усмехнулся. — Наконец-то у меня есть женщина, которой нужны моя помощь и защита.
Алиса присела на уголок кровати. Коб не шелохнулся. Только дыхание стало громче, тяжелее и быстрее. И глаза… В них появилось знакомое ей выражение жаждущего любви мужчины. Ее мужа. Она очень хорошо помнила и эту неутолимую жажду, и ощущение этого мощного тела. Мышцы на руках такие развитые, что ее пальцы не могли их обхватить и только скользили по вздувающимся буграм. Помнила и щекочущее покалывание его черных волос, и терпкий, мужской запах кожи…
Алиса сидела к нему вполоборота, опершись рукой о матрас. Он не двигался, выжидая, что будет дальше. Если бы она убрала руку и растянулась поперек кровати рядом с ним, он бы не заставил себя ждать. Она видела, сколько голода в его глазах. И почувствовала, как повлажнели у нее ладони.
Он сглотнул, сел поудобнее, не сводя с нее пристального взгляда. Ждал, когда она сделает первый шаг.
Эта мысль искушала ее, опаляя, будто огнем. И хотя понимала разрушительную силу этого искушения, она бы пошла на это. Алиса приложила влажную, холодную ладонь к своему пылающему лбу. Да, пошла бы. Но ей надо думать о малышке. Мысль о ребенке вернула ее к действительности. Ради Джейси она не должна уступать своим капризам и желаниям. Даже поцелуй — это уже слишком много. Любая уступка укрепит веру Коба в его и без того архаические взгляды на отношения между мужчиной и женщиной.
Нельзя давать ни малейшего повода для того, чтобы Коб думал, будто он может вернуться и снова распоряжаться ее жизнью. А значит, и жизнью Джейси. Алиса во что бы то ни стало должна поступать наперекор ему. Только так она докажет, что может идти собственным путем. И будет примером для дочери.
— Вот что я скажу тебе, Коб. — Алиса говорила холодно и спокойно, тоном, не допускающим никаких иллюзий. — Джейси нуждается в твоей помощи и защите потому, что она ребенок, а не потому, что она слабая женщина, а ты сильный мужчина, глава семьи.
Коб засмеялся и с облегчением вздохнул.
— И все же, Алиса, позволь мне ради Джейси быть рядом с вами. Если уж мне нет оправдания как сыну, как любовнику, как мужу, то, может быть, из меня хотя бы отец получится…
— Получится, Коб, — она улыбнулась. — И еще… Каким ты был сыном, я, конечно, не знаю, но, насколько мне известно, твоя мать не слишком утруждала себя заботой о тебе. Наверное, поэтому ты еще мальчишкой ушел из дома. Так что какие у тебя могут быть отношения с матерью?..
— Все верно, но мать есть мать…
Алиса оставила эту тему, понимая, что вряд ли сумеет его переубедить, и перешла к следующему пункту, по которому могла высказаться вполне авторитетно.
— Да и как мужа ты себя явно недооцениваешь… Если в нашем браке и были ошибки, то это вина нас обоих.
Коб изумленно воззрился на нее, явно не ожидая с ее стороны такой объективной оценки их супружеской жизни. Он, похоже, все еще считал ее той наивной, застенчивой и неопытной девушкой, которая закатывала ему сцены по поводу и без повода. Алиса приосанилась, готовясь доказать, что теперь он имеет дело со взрослой, умеющей держать себя в руках женщиной.