Читаем без скачивания Тигр. История мести и спасения - Джон Вэйллант

Труш и Лазуренко осторожно продвинулись еще на четыреста метров, внимательно изучая отпечатки лап на снегу. Они обратили внимание, что каждый четвертый окроплен кровью — горячие капли растопили снег, оставив после себя оплавленные тоннели, и замерзли на полпути к земле. Это была правая передняя лапа. Некоторые из подтаявших отверстий слегка окрасились в характерный для гноя желто-зеленый оттенок: свидетельство того, что рана воспалена. Впрочем, отпечатки всех лап были равномерными по глубине, значит, рана не сильно беспокоила животное. Тигр двигался спокойно и осторожно, но куда он делся, мужчины не могли определить. С большой вероятностью он мог сделать круг и сейчас идти по их следу. Труш ощущал его присутствие каждым волоском на собственной коже и понимал, что ввязался в необычную и жестокую войну. Конечно, это была его работа. Но он начал понимать, почему приятели Маркова, которых нельзя было упрекнуть в трусости, выглядели такими напуганными. Хорошенько все взвесив и не желая подвергаться риску внезапного нападения, он решил прекратить преследование и вернуться к хижине. Об этом решении, казавшемся в тот момент вполне разумным, он не раз пожалеет впоследствии.

Труш, Лазуренко и Горборуков прошли по тигриному следу в обратном направлении и осмотрели хижину. То, что они нашли там, подействовало на нервы чуть ли не сильнее виденного ранее. Возле колодца, накрытого старым ульем, они обнаружили тяжелый алюминиевый ковш, которым Марков зачерпывал воду для питья. Он был изгрызен до такой степени, что складывалось впечатление, будто его долго использовали как мишень, а потом переехали грузовиком. Рядом валялась эмалированная кастрюля, тоже изрядно помятая и поцарапанная. Они нашли топор Маркова — рукоятка была изжевана в щепки. Туалет, ульи — все, что могло пахнуть Марковым, зверь тщательно обследовал и постарался уничтожить. Рукомойник, висевший снаружи, был сбит со стены, а возле двери осталась лужица крови тигра. Вокруг хижины повсюду виднелись его следы, лишь изредка отмеченные глубокими отпечатками на снегу в местах, где животное останавливалось и что-то пережидало, прежде чем продолжить свое кружение возле хижины. В одном месте — возле колодца — тигр лежал так долго, что на снегу образовалась проталина. Когда наконец он двинулся дальше, его меховая тень так и осталась лежать неподвижно. Тигр явно провел тут много времени — возможно, несколько дней. Ему потребовалось испражниться по меньшей мере дважды — оба раза всего в нескольких метрах от хижины. Это выглядело так, словно он заявил собственные права на эту поляну и на все, что находилось в ее пределах. Нападения хищников — довольно обычное дело в тайге, да и в любом другом месте, где одновременно обитают медведи, крупные кошки и люди, претендующие на одну и ту же добычу. В Амгу, небольшой деревеньке на побережье, большая часть мужского населения имеет те или иные увечья; да и на самого Труша однажды напал медведь. Однако все эти конфликты, как правило, были спонтанными, обусловленными инстинктивной реакцией на неожиданность или внезапную угрозу. В случае с Марковым все было иначе. Труш понимал это, и понимание становилось все полнее с каждой новой найденной уликой.

Тигры нападают из засады. Умение незаметно подобраться к жертве и застать ее врасплох на протяжении многих веков позволяло этим хищникам-одиночкам побеждать, в схватке с быстрыми и весьма опасными соперниками независимо от перемены климата и условий жизни. Но в этом случае тигр и не пытался спрятаться. Не найдя того, что ему было нужно, возле колодца и внутри дома, он улегся неподалеку прямо на дороге и снова замер в ожидании. Каждая обнаруженная подробность указывала на то, что у тигра была четкая цель, которой он добивался с леденящей кровь спокойной настойчивостью. По мере того как Труш и его коллеги восстанавливали картину случившегося, они все больше убеждались, что тигр охотился не на животных и даже не на людей; он целенаправленно выслеживал Маркова.

Глава 5

И грозно объемлет меня могучее пространство,

страшною силою отразясь во глубине моей.

У Владимира Маркова была своя история взаимоотношений с тиграми, и развивалась она не линейно, а по сужающейся спирали. У ее истоков стояла череда случайностей, про которую русские сказали бы: перст судьбы. Если попытаться определить наиболее существенные — за исключением самого Маркова — факторы, оказавшие влияние на события его жизни, это, пожалуй, Мао Цзэдун и перестройка. Именно благодаря культурной революции и вспыхнувшей вслед за ней борьбе за руководство коммунистической партией в Китае Марков отважился пересечь Уральский хребет. Именно благодаря перестройке Марков и множество его соотечественников оказались в положении столь отчаянном, что ради денег были готовы пойти на все — даже охотиться на тигров.

Владимир Марков появился на свет 14 февраля 1951 года в противоположном конце Советского Союза, на задворках израненной империи, с трудом возвращавшейся к мирной жизни. Его родители жили в Калининграде, небольшом прибалтийском городе, расположенном в анклаве России между Литвой и Польшей. До войны город принадлежал Германии и носил имя Кенигсберг. Летом 1944 года значительная часть города и порт подверглись сильнейшей бомбардировке самолетами британской авиации, а чуть позднее, зимой и весной 1945-го, были безжалостно обстреляны советскими артиллеристами. После войны город переименовали. В нем обосновался Краснознаменный Балтийский флот, и, подобно своему тихоокеанскому собрату Владивостоку, Калининград стал закрытым городом.

Примерно в то же самое время в романе Джорджа Оруэлла «1984» западным читателям открывалась страшная картина новой реальности, являвшая собой намного более точный слепок жизни возрождающегося Калининграда, чем мог бы предположить Оруэлл. Город поднимался с колен из осколков и пепла, но делал это в соответствии со сталинскими представлениями о градостроительстве и социальном развитии. На смену средневековым башням, балюстрадам и горгульям пришли мрачные бетонные коробки, украшенные лишь статуями и барельефами Ленина с его всевидящим оком или кумачовыми растяжками с социалистическими лозунгами.

Возможно, Ленин к этому стремился, но воплотил это Сталин: он сумел разобщить и дезориентировать отдельных людей и целые народы, оторвав их не только от привычного окружения, но главным образом от самих себя. Калининград наглядный тому пример. После того как город сровняли с землей, изменили до неузнаваемости и переименовали, его и одноименную область населили русские. Родители Маркова тоже стали частью этой масштабной геополитической коррекции, но в том, что произошло с ними, не было места случайности. Илья Марков служил в Балтийском флоте корабельным механиком, и его профессиональные качества, несмотря на тяжелое ранение, полученное во время войны, довольно высоко ценились. Мать Маркова тоже работала в военно-промышленном комплексе, и можно только догадываться, до какой степени ее быт напоминал страшные фантазии Оруэлла: ей, зачастую лишенной поддержки мужа, пришлось строить жизнь на руинах разграбленного средневекового города, превратившегося в военную зону и отрезанного от всего остального мира.

Еще не отгремело эхо Великой Отечественной войны, когда СССР начал накапливать силы и готовиться к холодной войне. Пока советские ученые и инженеры пытались усовершенствовать вездесущий АК-47 и проводили первые испытания ядерного оружия, страна восстанавливалась после военной разрухи и казавшегося нескончаемым кошмаром сталинского режима. За два десятилетия, предшествовавшие рождению Маркова, около 35 миллионов человек — более одной пятой всего населения — погибло в Советском Союзе в результате голодомора, политических репрессий, геноцида и военных действий. Миллионы других были заключены под стражу, сосланы или насильно переселены на огромные расстояния. Возможно, за исключением Китая времен Мао Цзэдуна трудно представить себе страну, настолько же израненную как снаружи, так и изнутри.

С 1953 года, как только Сталина не стало, суровая действительность его империи начала приоткрывать свое лицо остальному миру, а в скором времени дала трещину и начавшаяся в 1949 году братская дружба советского и китайского народов. Последствия этого раскола проявились в конце пятидесятых, когда Мао Цзэдун обвинил отца советской оттепели Никиту Хрущева в том, что тот предал идеалы Маркса. В то время Китай, бьющийся в агонии Великого похода Мао, во многом встал на разрушительный путь ленинско-сталинской политики, что привело страну к одному из самых страшных периодов голода за всю ее — а возможно, и не только ее — историю. С 1958 по 1962 год Китай силился во что бы то ни стало создать иллюзию развития промышленности, неустанно производя тонны бесполезной низкокачественной стали, но делалось это в ущерб производству основных продуктов питания. Этот бессмысленный масштабный проект не просто обескровил сельское хозяйство, лишив его рабочей силы, но и обезоружил его: в тщетной попытке нарастить объемы производства по указу правительства было переплавлено все, что можно, даже плуги и лопаты. В надежде сохранить лицо и скрыть истинные затраты на Великий поход Китай не прекращал экспортировать зерно в ряд стран, включая и Советский Союз, в результате чего десятки миллионов китайских крестьян умерли от голода.