Читаем без скачивания Легион павших. I - III Акт - Эри Крэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лежащий рядом Клык, первое время пугавший прохожих ленивым рыком, утратил к ним всякий интерес, чего нельзя было сказать о детворе, пусть и не приближающей больше, чем на полсотни шагов, но не прекращающей тыкать в него пальцами издалека. Не готовый к такому вниманию, грив свернулся калачиком и спрятал морду под хвостами.
— Ничего не хочешь рассказать? — с усмешкой спросил Бенджи.
— Я понимаю в том, что здесь происходит, не больше твоего.
— Ой ли, — парень хмыкнул и откусил кусок от принесенного жрецом пирога.
Жреца звали Мау. Вместе с остальными он бежал из соседнего города незадолго до прихода Орды. Как Райз и предположил, местные жители бросили свои дома и того раньше и ушли глубже на запад, к безжизненной пустыне, которая вряд ли могла заинтересовать Орду.
В своих историях Мау обмолвился, что их ордену около тысячи лет. Плану, в который его втянул Фелис, а того, в свою очередь, «высшая сила», было столько же?
Каким бы ни был ответ, сложившаяся ситуация играла в пользу Райза. Если, конечно, в своем набеге Орда не приобщилась к местному фольклору и не наслушалась легенд о том, кому полагалось ее уничтожить.
Когда приготовления завершились, и на площади заиграла музыка, Мау усадил почетных гостей за стоящий особняком стол. Несколько девушек принесли снятую с огня дичь, а трое мужчин приволокли забитого то ли теленка, то ли кого схожего, и бросили тушу Клыку.
Глядя на заставленный блюдами стол, Райз думал, что столпившиеся в стороне люди мало походили на тех, кто мог позволить себе такое расточительство.
— Не нужно было переводить столько мяса, — сказал он Мау, когда тот застыл перед столом в ожидании, чего еще пожелает уважаемый гость. — Он не голоден.
Жрец с сомнением посмотрел на Клыка, самозабвенно грызущего ногу туши.
— Он как бродячая собака, — хмыкнул Райз. — Будет жрать, пока есть что. Был бы голоден, проглотил бы целиком, а не смаковал.
Мау приобрел поистине страдальческий вид.
— Если я могу чем-то…, — забормотал он, но Райз перебил его.
— Прекращай уже с этими расшаркиваниями. Возьми стул, сядь и давай поговорим. Расскажи, что знаешь об Орде.
Мау энергично закивал, схватил ближайшую табуретку, поставил ее на почтительном отдалении и, усевшись, чопорно разгладил края балахона.
Райз вздохнул. Не успел жрец открыть рот, как один из тех, кто громил статую, и до этого стоявший с товарищами в сторонке, собрался с духом и окутанный алой дымкой негодования направился к ним.
Подойдя, он заговорил с Мау: импульсивно, зло, начал что-то требовать, размахивая руками. Видя, что жрец не собирается переводить обрушившуюся на него гневную тираду, Райз спросил:
— В чем дело?
— Он выражает свое неудовольствие тем, что мы не можем предложить тебе лучшей еды и разместить с большим удобством. Но эти люди лишились последнего и…
— Мау, — Райз осуждающе покачал головой, — не нужно мне врать. Что он говорит?
Жрец заерзал на стуле. Нависший над ним мужчина снова закричал и, сорвавшись, схватил того за шиворот.
— Руки убрал! — рыкнул Райз.
Дебошир афракского не знал, но все прекрасно понял по интонациям и демонстративно отпустил жреца.
— Чего он хочет, Мау? Отвечай.
— Он говорит, что ты пришел слишком поздно, — потупив взгляд, жрец забормотал себе под нос. — Орда разоряет одно государство за другим вот уже семнадцать лет. Кому нужна победа, когда выживших со всех континентов не наберется и на одну крошечную страну? Это нашествие самое страшное из всех, что когда-либо случались, — собравшись с духом, Мау посмотрел на Райза. Губы жреца предательски дрожали. — Орда никого не щадит. Совсем никого.
Мужчина принялся что-то требовать, но жрец нервно замотал головой, отказываясь переводить.
— Давай уже, Мау, жги, — Райз успокаивающе улыбнулся.
— Он говорит, что ты предал тех, кто верил в тебя. Кто ждал каждый день на протяжении последних семнадцати лет. Но как ты мог прийти, если тогда и сам был ребенком?
Мау вскинулся и пронзил мужчину взглядом, что-то гневно прокричал тому в лицо.
Ответом ему был обрушившийся с неба боевой клич. Музыка смолкла, и в воцарившейся тишине на площадь спикировала первая крылатая тварь. Выдернув кого-то из толпы, под истошные вопли женщин она взмыла вверх, где уже кружили другие.
Площадь захлестнуло синевой. Побросав все, толкая и давя друг друга, беженцы кинулись врассыпную, точно мыши-полевки при виде ястребиной тени. Но устроившие на них охоту твари были похожи на людей куда больше, чем на птиц: крылатых людей с мощными, покрытыми чешуей телами.
Бенджи вскочил на ноги, опрокинув стул, и схватил Райза за руку:
— Нужно убираться отсюда!
Мау тут же оказался рядом и поймал его за локоть другой, но одного короткого взгляда хватило, чтобы жрец отступил.
— Уходить? Нет, он должен сражаться! Победить их! Тому, кто уничтожит Орду, ничего не стоит разобраться с этими порождениями скверны.
— Мне жаль тебя расстраивать, жрец, но ты обознался. Райз? — Бенджи тряхнул его руку, надеясь привлечь внимание.
Но Райз был слишком занят, чтобы отвлекаться на их пререкания. Прищурившись, он следил за заслонившими небо крыльями, когда одна из тварей спикировала вниз неподалеку, и грив бросился к ней.
— Клык! — крикнул Райз и высвободил руку из хватки парня. — Никакой охоты. Охраняй Бенджи и жреца.
— Райз! — пальцы снова сжались на предплечье, задев шрам-компас.
Тот едва сдержался, чтобы не зашипеть от вспыхнувшей пуще прежнего боли.
— Райз, пожалуйста, давай уйдем отсюда, — отказываясь отпускать его, взмолился Бенджи и нервно посмотрел в небо. — Это фурии. Они водятся в Аверии, откуда я родом. Их чешую не пробить. Их не убить даже Клыку.
— Я это учту.
— Райз!
— Бенджи. Посиди тихонько, ладно?
Райз разжал его пальцы, высвобождая руку, и, посмотрев на Клыка, мотнул головой. Грив подбежал, осторожно оттолкнул Бенджи плечом и обвил хвостом его предплечье, чтобы парень не вздумал дергаться.
Фурии. Из Скеса, значит. Крылатые, неуязвимые, способные утащить человека, и в придачу лишенные энергии духа. Непреодолимое желание пообщаться с одной из них поближе захватило Райза. Но для начала…
Он активировал плотный синий сгусток прямо в грудной клетке одной из тварей. Та истошно завопила, схватилась за грудь и, камнем рухнув на землю, забилась в агонии. Каждое ее последующее движение становилось все медленнее, обреченнее, пока фурия не замерла в последней, предсмертной судороге.
Райз усмехнулся. Крепкие снаружи — хрупкие внутри. Хотя, продолжи они жить с обледеневшим сердцем — это было
