Читаем без скачивания На дне озерном - Александра Косталь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Витька наблюдал за этим с родительским терпением.
– Дура ты, Дашок. Молодая и глупая.
Даша отвлеклась от собственного спасения и обернулась на голос. Хоть она и не видела его лица, но живо представила залёгшую на лбу вертикальную складку, как бывало всегда, когда он так печально вздыхал.
– Угомонилась или до ангины полежим?
Поразмыслив пару секунд, Даша всё-таки сдалась, покорно повиснув на его плече.
Витька сделал всего пару шагов и закопошился в карманах. Вскоре скрипнула калитка: он принёс её домой.
Ботинки прошлёпали по лужам и грязи до дома, и, едва хлопнула дверь, стало тепло, светло и сухо. Вот только запах, солёный и жгучий, был совсем не похож на родной. Даша сморщила нос, принюхиваясь. Так пах Витька из её детства.
Он был вдвое старше неё, потому свойское «Витька» явно не подходило их отношениям, но, сколько Даша себя помнила, все вокруг обращались к нему именно так. Сама она в детстве никогда не шла на контакт первой к здоровому небритому мужику со стойким запахом перегара и сигарет, хотя и относилась к нему неплохо. Бабушка часто звала его в гости, кормила, он помогал ей с копанием картошки. Потому откровенного страха Витька не вызывал, всё же бабушка его любила и совсем не опасалась.
А ещё Витька был лично знаком с зайчиком.
Тем самым, который каждый раз передавал Даше сладости, а под Новый год принёс под ёлку мешок шоколадных конфет. Это был единственный Новый год, который они с семьёй отмечали в деревне, и Витька тоже был там.
С возрастом Дашка стала обращаться к нему «дядя Витя», но в голове так и мелькало то братское, семейное «Витька».
Он был очень одинок – это Даша тоже поняла с возрастом. И бабушка, после того как её дети разбежались кто куда, нашла в нём некую отдушину. Звала она его и пьяницей, и старым дураком, но всё равно ходила через забор, чтобы передать пирогов или блинов, которые всегда пеклись с расчётом на него тоже.
Даша ни разу не слышала о его семье, и есть ли у него кто-нибудь. Прошло много времени, но ни разу за эти годы у Даши не возникло мысли, что он может ей навредить. А теперь, когда Витька приволок её связанную к себе домой и закрылся на ключ – она услышала это отчётливо – страхи сами собой стали закрадываться в голову.
Он посадил Дашу на стул в углу, и она сразу же вжалась в него, как кошка, боящаяся оставить спину незащищённой. Какое-то время Витька просто сидел рядом, а потом, с облегчением вздохнув, будто засекал время на часах, потянулся к её голове.
– Да не боися, я повязку снять хочу.
Когда кусок ткани упал на колени, Даша едва смогла разглядеть больше: только тонкая церковная свечка и служила светом в небольшой кухне с советской плитой, столом, стульями и голыми стенами.
Она была ещё меньше, чем в бабушкином доме: здесь едва могли разойтись два человека. Хотя, зачем одинокому человеку большой дом? Со смертью бабушки к нему, наверное, и вовсе ходить перестали.
На пожелтевшей клеёнке поверх столешницы лежали пачка сигарет, спички, свеча в полной тарелке соли и пара рыболовных крючков. Последние особо заинтересовали Дашу: на загнутом конце проволоки болтался потемневший кусок вырванной плоти.
– Надеюсь, не человеческая?
– Борщевик тебе на язык, Дашка! – выругался Витька, ёрзая на табуретке. Его самого напрягала тишина, повисшая между ними. Наверняка он обрадовался, что Даша избавилась от неё сама. – Скажешь тоже.
– Может, развяжешь уже? А то я начинаю думать, что ты маньяк.
Витька замотал головой, будто пытаясь самого себя убедить, что нельзя. Даша закатила глаза, совсем осмелев: что этот старый алкоголик может ей сделать? Только если тоже налить стакан.
– Прости, Дашок, но не могу. До рассвета не могу. Сама знаешь, как это делается. Не могу.
– В том-то и дело, что ничего я не знаю!
Даша вытянула ноги, согнула, потом разогнула и окончательно удостоверилась, что онемевшая на дне нога работает как раньше. Потом сделала то же самое с руками, ощупала рёбра. Витька молча наблюдал, как она проверяет свои детальки на сохранность и правильную работу. За окном по наличнику тарабанил дождь. Если верить настенным часам, до рассвета оставалось больше шести часов.
Даша не выдержала первой.
– Это ты меня забрал? Со дна? – неуверенно спросила она, продолжая вертеться на месте от нетерпения.
Витька потёр пальцами трёхдневную щетину и махнул рукой.
– Не я. Это она тебя отпустила.
– Кто? Хозяйка?
Он невесело усмехнулся.
– А говоришь, ничего не знаешь! – с облегчением вздохнул Витька, но, взглянув в серое потерянное лицо Дашки, снова посерьёзнел. – Я это, так и не понял, ты зачем на озеро попёрлась?
– А ты зачем мне щуку принес? М?
Глаза его расширились, ноздри раздулись, а синеватая кожа побагровела:
– ТЫ ЕЁ ВЫПУСТИЛА!?
Даше на мгновение даже стало страшно: таким злым она видела его впервые. Витька подскочил на ноги, стал мельтешить перед глазами, так что Дашу вновь замутило. Он что-то тихо причитал, но она смогла уловить только отдельные отрывки:
– Это же надо, так…
– Нет, ну какой же дурой нужно быть…
– Кто же на озеро осенью ходит?..
– Ты, – прервала его бессмысленный поток эмоций Даша.
Витька замер, медленно оборачиваясь. Кажется, он вовсе забыл о её присутствии.
– Ну, сравнила! – замахал он пальцем в укоризненном жесте. – Ни разу за жизнь, главное, не ходила, а здесь вдруг собралась на променад, барышня!
– Я была на нашем озере! Не купалась только… Но это совсем по другой причине!
Витька снисходительно хмыкнул и спрятал руки в карманы камуфляжных штанов, уже потёртых на коленях от старости.
– Верю-верю. Бабка твоя так отвадить могла, что потом на дух не переносишь, бежишь сломя голову.
– Тебе что-то не помогло, – огрызнулась на его пренебрежительный тон Даша, кивая в угол, где стояло несколько бутылок с мутной белой жидкостью, за которой к нему ходили со всей деревни.
Вот почему Витька всегда был сыт и пьян: за волшебный самогон ему тащили всё, что могли развести в хозяйстве. Кто-то картошки пару мешков, кто-то несушек, кто-то молочки от коз, – в общем, кто чем был богат.
Был у этого бизнеса лишь один минус: человек спивался. И Витьку это стороной не обошло.
Он
