Читаем без скачивания Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - Игорь Дмитриевич Скорин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лихая, видно, женщина! Сама назначает свидание, сама идет в буфет и, наверное, сама будет платить, потому что вряд ли Сергей стал бы тратиться даже на самую красивую. По-моему, эту записку принес Борька, когда Славин ушел обедать. Я ему советовал подождать, а он говорит: некогда, и убежал... У меня как раз были два клиента, и я их обслуживал. Когда вернулся Сергей, я сказал, что был Борька и оставил ему под мыльницей послание.
— Когда это было?
— Не помню точно, наверное, дня за три-четыре до убийства. В тот день я пришел с обеда, а Сергей ко мне: «Жорж, будь другом, выручи, поработай за меня, я часа на полтора раньше смотаюсь, потом за тебя отработаю». Я согласился и несколько человек обслужил на его имя. У нас с планом строго. — Бронштейн взглянул на Наталью Алексеевну: — Крутая женщина наш директор.
В чемоданчике оказались бритвы, машинка для стрижки и несколько флаконов одеколона. Директриса отметила, что одеколона этих марок она со склада не получала.
Прощаясь, Дорохов пообещал:
— Теперь, Наталья Алексеевна, я каждое утро у вас бриться буду. Жаль только, что не вы меня будете обслуживать.
— А что, я вас плохо побрил? — в шутку возмутился Жорж.
— Могу и я, — улыбнулась женщина. — Я ведь тоже мастер, причем мужской и первого разряда.
— Тогда, Жорж, извини, в следующий раз я к Наталье Алексеевне. — И Дорохов направился к двери.
На улице, отойдя на приличное расстояние от салона, Дорохов остановился и еще раз прочел записку. «Буфет у ЖДС» — что это такое? Железнодорожная станция? Он знал, что железнодорожные пути к городу еще не подведены, что до ближайшей станции сорок километров. Не могла же знакомая Славина назначать свидание так далеко от дома. Не могла? А почему? Если она не хотела афишировать свое знакомство со Славиным, ей нужно было просто сесть в автобус или такси... А может быть, в городе есть какое-то предприятие, учреждение или завод, который называется этими тремя буквами? Нужно спросить у Киселева или Рогова.
Кстати, Рогов... Нет, не так-то прост этот парень. Ловко он вчера его, старого воробья, заставил проверять ершовские показания. И ведь знал, что Левка наплел, но не стал убеждать его в этом. Сообразил, что ему, Дорохову, самому следует убедиться, что Ершов врет. И ни слова не сказал о Плетневе. Все-таки неясно, зачем понадобилось Воронину и Ершову оговаривать дружинников, особенно Лаврова? Что это они, по собственному почину или по чьей-то подсказке? Случайно ли, что Воронин носил записки парикмахеру, а потом дал ложные показания на того, кто обвиняется в его убийстве? Надо иметь в виду, что осужденные по указу о мелком хулиганстве хоть и отбывают наказание в камерах предварительного заключения, но днем их водят на работу, и они могут встретиться с кем угодно. «Посоветуюсь с Роговым. Он их тут всех знает. Интересно, как у него дела? Кого они с дружинниками разыскали сегодня?»
Дорохов, размышляя, шел на завод знакомиться с Константином Богдановым, еще с одним приятелем Славина, о котором также слышал от его матери. Может быть, тот даст наконец какую-нибудь новую зацепку, наведет на след?
В заводском комитете Дорохову предоставили свободную комнату и вызвали Константина Богданова. Это был мужчина невысокого роста лет тридцати трех — тридцати пяти. На нем ладно сидели джинсы. Короткие рукава черной шелковой рубашки едва прикрывали хорошо тренированные бицепсы и всем напоказ открывали довольно грубые татуировки. На левой руке красовался массивный браслет с квадратными японскими часами «Сейка». Достать «Сейку» даже в Москве не так-то просто. Дорохов знал, что эти часы весом больше ста граммов стали входить в моду, поэтому и продают их с рук втридорога. Вошедший задержался в дверях. На его лице было недоумение. Дорохов еще раз оглядел всю фигуру Богданова, заметил мягкие замшевые туфли, предназначавшиеся не для работы, и про себя решил: «Пижон».
— Вы Богданов?
— Да...
— Это я просил вас зайти. Садитесь, пожалуйста.
Богданов устроился на крае стула и продолжал с явным недоумением рассматривать Дорохова. Полковник протянул ему служебное удостоверение. Богданов прочел его раз, другой и, возвращая документ, с удивлением спросил:
— Что же вам от меня нужно?
— Мне поручили дело об убийстве Славина.
— A-а... — протянул Богданов. — Я знал Сергея. Жалко. Был славный малый.
— Так вот, у меня есть кое-какие неясности, а мать Славина рассказала, что вы с ним дружили.
Богданов вздохнул.
— Дружил. Может быть, особенно крепкой дружбы у нас и не было. Но мы встречались. Сергей бывал у меня дома. В прошлом году вместе ездили в отпуск в Сочи.
— Расскажите о Славине поподробнее, пожалуйста.
— Да что рассказывать-то? Парень он был хороший. Добрый, отзывчивый. Увлекался музыкой. У нас обоих магнитофоны. — Богданов говорил медленно, четкими, короткими фразами. — Я не сторонник пьянства, да и Сергей не очень-то любил выпить. Вот это нас пожалуй, и сблизило. Он был холостой, я тоже. Иногда ходили на танцы. Иногда к знакомым девушкам. Три года назад я купил «Москвич-407», не новый, и сам его ремонтировал. Славин в это время учился на курсах шоферов, он ведь, вы, должно быть, уже слышали, тоже мечтал купить машину. Когда мы познакомились, я как раз приводил в порядок, свое детище, и Сергей напросился мне помогать для практики.
— Вы знаете, как он погиб?
— Со слов матери и из разговоров знаю, что его убил какой-то дружинник. Во время ссоры.
— А из-за чего они могли поссориться?
— Трудно сказать, но говорят, этот дружинник уж больно задиристый. Конечно, наводить порядок нужно, дело это доброе, но ходят слухи, что дружинники не всегда пользуются, так сказать, дозволенными средствами.
Перед Дороховым сидел мудрый, взрослый человек, сдержанная настороженность или, скорее, удивление, явно проявившееся вначале, совершенно прошло. Говорил он спокойно, уверенно, смотрел прямо, крупные черты лица, под стать фигуре, олицетворяли силу.
— Скажите, а что за девушка была у Славина?
— У него разные были, постоянством он не отличался. Последнее время дружил с одной медичкой. Серьезная женщина.
