Читаем без скачивания Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

-- А разве у вас не сохранилось никаких упоминаний об этом? Ведь Одаренный -- это драгоценная кровь. В Талла это прекрасно понимают, поэтому у... моего отца было восемь женщин. Если бы я не ушел, -- уголок рта Исана коротко дернулся, -- у меня их было бы еще больше.

Острон судорожно хватал воздух ртом: достаточно было представить, что Сафир и Лейла... Мубаррад милостивый, спаси и сохрани.

-- Нет, -- наконец сказал он. -- Даже если в древности так действительно делали, сейчас мы считаем, что гораздо важнее... чувства, чем какая-то кровь.

-- Логично, -- неожиданно заявил Исан. -- Теперь я понял, почему у племен так мало Одаренных.

Острон снова подавился.

***

Он смог вернуться в таверну только поздно вечером, когда последний счастливый излеченный отправился домой; голова раскалывалась, Элизбару уже несколько лет не приходилось так много использовать собственный Дар. Проклятый Дар. Он сердито выругался сквозь зубы: отчего он не родился каким-нибудь нари, чтобы поражать всех вокруг зрелищными столбами огня? Извергал бы пламя, как этот мальчишка, и беды не знал, и, ну, и отбоя от женщин, скорее всего, тоже.

Кстати о женщинах, она сидела на одном из столиков, пользуясь тем, что в такой поздний час никого уже не осталось, и уныло смотрела перед собой. Рядом с ней стояла пиала; подходя к ней, Элизбар заметил на дне остатки мутной жидкости. Арак пила, красавица?..

В живот ему уперся острый клинок.

-- Не приближайся, -- равнодушно сказала Лейла. Пришлось сделать шаг назад. Кинжал тут же убрался, исчез в ее рукаве. -- И если вздумаешь опять предлагать всякие гадости, имей в виду: у меня плохое настроение. А значит, бить буду больно!

Элизбар поднял руки, еще шагнул назад. Шутить с ней не стоит: хотя в драке, скорее всего, ему удастся скрутить ее, не за счет умения, так за счет силы, при этом она наверняка разок да пырнет его своим кинжалом.

-- Опять из-за мальчишки расстраиваешься? -- тем не менее оскалился он. -- Давно уж пора признать, что никаких у тебя шансов на него нет.

-- Заткнись! -- крикнула Лейла, схватила пиалу и швырнула в него. Элизбар едва успел перехватить чашку на уровне своего лица.

-- Эй, полегче. Свет клином на нем сошелся, что ли? Всем прекрасно известно, что твой Острон сохнет по Сафир.

-- Как присох, так и отсохнет!

-- Я бы усомнился.

Она сердито вскинулась, и он непроизвольно поднял руки, готовый ловить иные, более острые предметы; но кидаться Лейла не стала, нахмурила брови.

-- Чего ты ко мне лезешь, жулик? -- спросила она. -- Других баб на свете нет разве? Хоть бы к Сафир клеился, что ли, зачем ко мне?

Элизбар, хотя она ожидала, что он отпустит очередную идиотскую шутку, даже не улыбнулся.

-- Откуда я знаю, -- как-то просто сказал он.

-- Вот и отстань уже. Взбесишь ты меня -- и засажу под ребро кинжал, и не думай, что я этого не умею.

Он развел руками и сделал шаг в ее сторону; ее кинжал снова уперся в его живот. Элизбар не отступил. Темные глаза в тусклом свете лампы блеснули золотом.

-- Давай, -- предложил он. -- Я не возражаю. Только скажи, неужели я действительно настолько хуже Острона?

Рука с кинжалом чуть заметно дрогнула: и не заметил бы, если б этот кинжал не был прижат к телу. В глазах Лейлы была ярость, но голос подрагивал точно так же, как и рука.

-- Да! -- почти выкрикнула она. -- Даже не думай сравнивать себя с ним, жулик!

-- В чем же он лучше меня? -- спокойно спросил Элизбар, и только темный взгляд выдавал, что он на самом деле чувствует.

-- Он... -- ее рука наконец опустилась, и губы девушки задрожали. -- Он добрый. Никогда не думает о себе, только о других. А ты наоборот!..

-- Откуда ты знаешь.

-- И он куда симпатичнее тебя! -- сердито добавила Лейла. -- Ты видел, как он улыбается? Видел? Тепло становится уже просто смотреть на него, и рот у него похож на фигурную скобочку... а еще эта твоя дурацкая борода, -- неожиданно завершила она, -- она меня бесит!

Соскочив со стола, она почти побежала к лестнице на второй этаж; Элизбар остался стоять, глядя ей вслед. Невольно коснулся пальцами поросшего щетиной подбородка.

-- Борода, -- пробормотал он. -- Это борода, что ли? И чего это ей именно борода не нравится?..

***

Величественная крепость, выстроенная предками: Бурдж-эль-Шарафи. Крыши блестят на солнце чистым золотом, и эти стены никогда не взять приступом потомкам Суайды, даже если бы они и забрались так далеко. Могучая река Шараф несет свои воды, чтобы слиться с самой Харрод к северу отсюда. Три изящных моста перекинуто через Шараф на остров, на котором располагается крепость.

Копыта его коня уверенно пронесли его по одному из мостов, а следом ехали остальные конники, молчаливые, завернутые в белые бурнусы, с копьями в руках, с ятаганами на поясах и с флагами.

Он въехал на площадь, вымощенную булыжником, и спешился. Их встречали: высокие воины в светло-синем, в тяжелых латах, сверкающих на груди. Последователи Гайят. Из оседлых они самые выносливые и могучие бойцы, он хорошо знал это. Именно они пойдут во главе войска: черноглазые сыны Гайят и смуглые кочевники, последователи Мубаррада.

Огромный человек в доспехах спустился по широкой лестнице, вышел из тени арок, ухмыльнулся. Старый знакомец!

-- Ты все тот же, Мансур, -- сказал он. Эль Масуди отозвался:

-- И ты не меняешься, Абу. Как твои люди, готовы к походу?

-- Еще как!

Они рассмеялись. Ослепительно светило солнце; ветер ерошил русые волосы Абу Катифы, трепал бурнус Мансура Эль Масуди. Мир внимательно наблюдал за ними.

Еще один человек сбежал по лестнице, скользнул между стоявшими с невозмутимостью истуканов стражами и оказался рядом с ними.

-- Ага, -- выкрикнул он, -- Мансур приехал! Первый, как и всегда! Осталось дождаться остальных.

-- Да, осталось дождаться остальных, -- согласился Эль Масуди. -- Набул, ты никак не научишься степенности.

-- К чему это? -- фыркнул юноша. Он весь буквально сиял; ясно-голубые глаза будто отражали в себе дневное небо. Словно молодой бог, подумалось Эль Масуди. Конечно, ведь удел какого-нибудь важного старичка-лекаря -- поддерживать жизнь, тогда как Набул дарит ее, не скупясь. К чему ему степенность?..

-- Птицы Салима прилетели вчера, -- сообщил Абу Катифа. -- Это значит, что наш охотник уже на пути. Скорее всего, и пройдоха Таймия не задержится, его племя кочевало неподалеку от Бурдж-эль-Шарафи, когда мои посланники нашли его.

-- Остается Эль Кинди.

-- Эль Кинди, -- эхом повторил Набул. Они переглянулись.

-- Сын Хубала не опаздывает, -- мрачно сказал Эль Масуди, скрестив руки в перчатках на груди. -- Он приходит тогда, когда ему велит время.