Читаем без скачивания Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

-- Мансур, -- немного встревоженно сказал голубоглазый юноша, -- а он придет?

-- Придет, -- уверенно ответил он.

Мир всколыхнулся.

Он пришел, прошелестел неслышимый голос.

Солнце медленно таяло.

Он пришел, повторил голос. Острон попытался оглянуться, но у него в этом месте не было тела; только единая точка наблюдателя, и далеко-далеко внизу -- трое бойцов, мрачный одноглазый Эль Масуди, белобрысый Абу Катифа и молодой бог Набул.

-- Он пришел, и они победили, -- сказал Острон, чувствуя, как страх накатывает на него. Он был совершенно беспомощен, и бесплотный голос опять говорил с ним. Какая-то часть его знала, что он может в любой момент проснуться, сбежать; но он будто забыл, как это делается, и мог только слушать шелест этого серого голоса.

Твоя кровь знает правду, сказал тот. Ты можешь не верить мне, нари, но своей крови ты верить обязан.

-- И я ей верю, -- упрямо произнес Острон. -- Я знаю, что Эль Масуди и его спутники разгромили тебя и твоих слуг. И потом тебе пришлось долго зализывать раны. И теперь твой хваленый слуга, которым ты угрожал мне, перешел на мою сторону.

Досадная неприятность, согласился темный бог. Но одна пешка ничего не изменит.

-- Он утверждает, что таких, как он, у тебя больше нет.

И ты веришь ему, нари? Шелест, похожий на смех. Ты всем веришь?

-- Нет.

И тебе даже в голову не приходит, что среди твоих спутников могут быть те, которые перешли на МОЮ сторону.

-- Ты лжешь.

Посмотрим, что ты скажешь, когда один из них вонзит скимитар тебе в спину.

Истаяло.

Он резко вскинулся, хрипло дыша; темно, но эта темнота была более... человеческой, что ли, в ней были звуки дыхания, отдаленные крики ночных птиц, ржанье лошадей в конюшне.

Ушло.

Какое-то время Острон сидел, нервно выпрямившись, потом обессиленно рухнул обратно в постель. Мубаррад милостивый, подумал он. Огради меня от безумия.

На соседней кровати завозился Сунгай; кучерявая голова поднялась с подушки. Острон молчал.

-- Тебе опять снился сон? -- шепотом спросил джейфар.

-- Да, -- признался он. -- Я... в последний раз мне снилось, будто я -- Эль Масуди. Все было так реально... а потом со мной заговорил темный бог. И сейчас было то же самое. Знаешь... мне кажется, то, что я вижу... про наших предков -- правда. Как оно и было на самом деле.

-- Ты уверен, что это не темный бог обманывает тебя?

-- Нет, -- Острон улыбнулся в темноту. -- Вряд ли он стал бы показывать своих заклятых врагов... такими. Они были... немножко похожи на богов... Я видел Абу Катифу, Одаренного Гайят. Он выглядел как огромный человек в доспехах, которые ослепительно сияли на солнце, и у него был... очень заразительный смех. А Набул, Одаренный Ансари, и вовсе был словно окружен ореолом неземного света.

Он помолчал, вспоминая подробности сна. Думать о предках было приятно; куда приятней, чем вспоминать слова темного бога. Предки придавали уверенности в себе. Они совершили однажды то, что ему, скорее всего, придется повторить за ними.

-- А остальные Одаренные? -- спросил Сунгай. -- Ты видел их?

-- Нет. Они еще... не приехали, -- немного смущенно ответил Острон. -- Мне снилось, будто они собираются в крепости Бурдж-эль-Шарафи... это храм Шарры, только много лет назад там была потрясающая цитадель, и господин Анвар был прав: когда-то река Шараф текла там, и Шарра стояла на острове. Красивые мосты соединяли остров с берегом, но они, должно быть, совсем не сохранились. В общем, и мне снилось, что все Одаренные собираются в Шарре, чтобы оттуда пойти в поход в горы Талла.

-- Любопытно, -- заметил джейфар. -- Я думаю, может, тебе стоит рассказать об этом Анвару. Он наверняка заинтересуется.

-- ...Да, -- не сразу сказал Острон.

***

Он пришел на постоялый двор утром, ведя за собой верблюда; хотя под его глазами залегли глубокие тени, держался он прямо. Увидев это, Острон вздохнул. Искандер был в полной готовности отправляться в путь, даже мауд повязал так, что платок закрыл его лицо. Остальные тем временем выводили верблюдов на дорогу, вяло приветствовали маарри.

-- Как ты? -- негромко спросил его Острон. Искандер опустил взгляд.

-- Бывало и лучше. Но брат сказал мне правильную вещь... темный бог не оставил мне иного выбора. Теперь у меня есть только один путь, и я пройду по нему, чего бы мне это ни стоило. Отсутствие сомнений -- тоже хорошая вещь.

-- Да, -- протянул Острон. -- Что ж, все мы на этой дороге что-то потеряли. Пожалуй, я не был бы тем, кто я есть теперь, если бы не мой учитель, который перед смертью сказал, что все мы сражаемся и умираем для того, чтобы те, кто будут жить после нас, могли ничего не бояться.

Искандер вздохнул. Острон отвернулся; он догадывался, как тяжело маарри. Те, кто будут жить после нас... крошка Раяна уже не будет жить.

Он все еще помнил ощущение ее тонкого горячего плечика под ладонью.

Ахад Санджар довольно быстро остался позади; люди вышли провожать Одаренных, какие-то молодые девушки даже кидали цветы. При мысли о девушках Острон невольно вспомнил слова Исана и едва не покраснел.

Белоглазый между тем снова оказался в самом хвосте отряда. Рядом с ним ехал Анвар, о чем-то опять выспрашивавший его; Острон какое-то время смотрел на ученого, потом отвернулся. Если он и расскажет китабу о своих снах, то не теперь.

Ехавший рядом Искандер вполголоса сказал ему:

-- Я вчера пытался снова вызвать воду из-под земли, как сделал это тогда... но ничего не вышло. Скажи, это нормально? Я ведь совершенно точно смог сделать это в первый раз.

-- Нормально, -- Острон улыбнулся кончиком рта. -- Я тоже смог впервые использовать огонь лишь тогда, когда был в ярости и отчаянии. Потом долго не получалось. Со временем это придет к тебе, и я помогу тебе упражняться, как смогу. Думаю, наши способности похожи.

-- Да... спасибо, -- Искандер опустил голову. -- Я должен учиться. Не хочу стать бесполезной обузой вам.

-- Ты и не станешь.

Утро прошло спокойно; к Сунгаю во главе отряда присоединился Ханса, и они уверенно высматривали дорогу среди безликих барханов, дорогу на север. Сунгай, кажется, бывал в этих краях раз или два, Ханса и вовсе знал окрестности, как и Лейла: оба были здесь со своей бандой.

Когда они остановились на дневной привал, Острон и Искандер устроились чуть поодаль от остальных, и нари, сложив руки на груди, принялся объяснять.

-- Не знаю, как у тебя, а у меня с детства с огнем отношения были самые дружеские, -- сказал он. -- Может, и ты раньше замечал, что легче других находишь воду в пустыне?