Читаем без скачивания Дух времени. Введение в Третью мировую войну - Андрей Владимирович Курпатов

• 66 % заявили, что они готовы уволиться с работы, если им не позволят хотя бы гибридный формат работы (дом и офис), а 43 % готовы на должность с меньшим окладом, если бы она давала им больше свободы.

В Google ситуация схожая, хотя более мягкий Сундар Пичаи высказался деликатнее, но от этого не менее определённо: «Есть реальные опасения, что наша производительность в целом не соответствует тому количеству сотрудников, которое у нас есть. Мы должны подумать о том, как свести к минимуму отвлекающие факторы и действительно поднять планку как качества продукции, так и производительности».

Впрочем, если верить журналу Business Standard, другие руководители Google, рангом пониже, разъясняют слова генерального директора вовсе не так миролюбиво. Например, руководство отдела продаж Google Cloud сообщило своим сотрудникам, что недовольно «общим состоянием продаж и производительности в целом» и что, если результаты следующего квартала «не оправдаются, на улицах будет кровь».

Если говорить о других компаниях рынка, то основной тренд — это усиление системы контроля за сотрудниками. Согласно исследованию, проведённому Лабораторией нейронаук и поведения человека, которой я руковожу в Сбере, тенденции 2022 года хоть и являются разнонаправленными (часть компаний пытаются удовлетворить запрос сотрудников на снижение нагрузки, более комфортный режим работы и т. д.), основной тренд всё-таки более жесткий.

Если Google, Tesla, Meta[46] и Microsoft стали открыто говорить о нарастающих проблемах, сократили расходы на сотрудников, прекратили наём новых работников и/или значительно уменьшили количество свободных ставок, то в Amazon, например, работает постоянный трекинг сотрудников — человек должен всегда находиться у своего компьютера или ноутбука, за чем следят специальные программы, а, например, J. P. Morgan прославились своим «toxic positive» — то есть, как бы вам ни было плохо, вы должны постоянно улыбаться.

В результате, как мы видим, формируется своего рода порочный круг: изменения в поведении сотрудника, вызванные пандемией и теми глобальными процессами, которые мы обсуждаем в рамках этой книги, привели к росту профессионального выгорания — стала падать продуктивность, а компании отреагировали усилением контроля, на что сотрудники ответили агрессией, недоверием, страхом, нежеланием возвращаться в офис с удалённого или гибридного режима работы. Компаниям приходится снова ужесточать контроль и пугать, используя весьма говорящие идиомы — «blood on the streets», что, в свою очередь, вызывает ещё большее неприятие со стороны сотрудников.

Избыточное пребывание в Сети, спровоцированное локдаунами и общим стрессом (как из-за изменения образа жизни, так и из-за экзистенциального страха, связанного с осознанием собственной смертности в период пандемии), создаёт у людей ощущение тотальной неуверенности, неопределённости.

Люди стали больше задумываться над тем, зачем они живут, почему они столько времени тратят на бессмысленную работу, и т. д. Всё это вызвало нарастающее внутреннее напряжение, которое сотрудники — возможно, в ряде случаев ошибочно — интерпретируют как профессиональное выгорание.

В результате работа начинает восприниматься как каторга, превращается в самую настоящую пытку, прячась от которой, сотрудники не хотят покидать свои дома, не хотят находиться под непосредственным контролем работодателя.

Понятно, что всё это увеличивает как общее напряжение, так и ощущение абсурдности, бессмысленности жизни.

Глава четвёртая. Цифровая толпа «новой власти»

Стремление сохранить анонимность при использовании интернета — это трусость.

Марк Цукерберг

Анатомируя природу «новой власти», мы с неизбежностью приходим к выводу, что политика, какой мы её знали ещё совсем недавно, больше невозможна. Политика — это теперь нечто другое, но что именно — пока внятного ответа никто дать не может.

Ни аграрный, ни индустриальный человек не были частью политики как таковой, лишь благодаря Карлу Марксу на восходящей «волне индустриализации» экономические отношения приобрели политическое значение. Маркс, по сути, ввёл «простого человека» в мир политического.

Но уже к концу 60-х годов прошлого века, на гребне теперь уже «информационной волны», Маркса пришлось хоронить. Как пишет философ, руководитель кафедры этики и предпринимательства в Университете Роксфорд Стивен Хикс, не оправдались три его ключевых прогноза:

• во-первых, предполагалось, что будет происходить рост пролетариата в процентном отношении к населению, что усилит конкуренцию, снижение зарплат и массовое обнищание;

• во-вторых, логика экономической конкуренции должна была, по прогнозу марксистской теории, вымыть средний класс, поскольку, когда есть только победившие и проигравшие, тот, кто постоянно выигрывает, становится супербогатым, а тот, кто не выдерживает гонки, смещается в сторону пролетариата;

• наконец, в-третьих, по той же причине, что и во втором пункте, количество самих капиталистов должно уменьшаться — супергиганты, сражаясь друг с другом, должны снизить количество собственного поголовья.

Остаётся только удивляться тому, насколько несостоятельными оказались эти прогнозы для конца индустриальной эпохи и начала информационной и насколько они пророчески звучат сейчас — на излёте информационной волны и манифестации цифровой.

Так или иначе, «восстание пролетариата» не состоялось. Герберт Маркузе даже заподозрил капиталистов в том, что они намеренно развратили пролетариат богатством: нет, они не сделали его очень богатым, но достаточно богатым, чтобы он мог вести комфортную жизнь.

Это, по мысли Маркузе, новая форма порабощения — благодаря благам и комфорту пролетариат заперт в капиталистической системе, зависим от её подачек и одержим желанием восхождения по экономической лестнице.

«Несвобода, — пишет Г. Маркузе в „Одномерном человеке”, — в смысле подчинения человека аппарату производства — закрепляется и усиливается, используя технический прогресс как свой инструмент, в форме многочисленных свобод и удобств. […]

Хотя рабы развитой индустриальной цивилизации превратились в сублимированных рабов, они по-прежнему остаются рабами, ибо рабство определяется не мерой покорности и не тяжестью труда, а статусом бытия как простого инструмента и сведением человека к состоянию вещи».

Смерть политики в 60-х годах прошлого века исторически совпадает с уходом культовых политических фигур — плеяды президентов-победителей в США (Ф. Рузвельта, Г. Трумэна и Д. Эйзенхауэра), казавшегося вечным Уинстона Черчилля, героического Шарля де Голля и, конечно, Иосифа Сталина[47], с одной стороны, и Мао Цзэдуна — с другой[48].

По всему миру прокатывается волна протестов, свержений режимов и военных переворотов, боевых столк-новений, антиколониального противостояния: Уганда, Никарагуа, Гондурас, Коста-Рика, Алжир, Ангола, Боливия, Турция, Индия, Китай, Непал, Конго, Эфиопия, Сомали, Сальвадор, Гватемала, Куба, Марокко, Южная Корея, Ирак, Кувейт, Тунис, Северная Родезия, Португальская Гвинея, Бразилия, Бахрейн, Сирия, Эквадор, Ливан, Аргентина, Гаити, Доминиканская Республика, Камерун, Индонезия, Цейлон, Тайвань, Перу, Йемен, Бруней, Сьерра-Леоне, Того, Либерия, Ирак, Кения, Перу, Гватемала, Лаос, Дагомея, Великобритания, Северный Калимантан, Вьетнам, США, Греция, Перу, Камбоджа, Филиппины, Занзибар, Португалия, Уганда, Кения, Панама, Габон, Бразилия, Сингапур, Мозамбик, Оман, Мексика, Пакистан, Тибет, Верхняя Вольта, ЦАР, Берег Слоновой Кости, Бурунди, Судан, Чад, ЮАР, Испания, Израиль, Иордания, Египет,