Читаем без скачивания Сезон солнца - Кэтрин Коултер

Отчим снова нахмурился. Нет, он вовсе не хотел, чтобы Зарабет стала прежней, потому что тогда падчерица не замечала его, даже избегала общения с ним.

Она лежала на полу и старалась не смотреть на Олава. Зарабет вдохнула аромат фиалок, вплетенных в тростниковый половик, прикрывающий земляной пол, и перевела взгляд с очага, в котором тлели угли, на кухонные полки, заставленные кастрюлями, кувшинами и деревянными бутылями с элем. Все вокруг давило на нее своей привычной обыденностью. Страх сковал сознание Зарабет, парализовал волю.

Смутно вспоминалась жестокая бойня, которую устроили некогда в Дублине викинги и вожди мелких ирландских кланов. Даже жесточайшие битвы между королем Альфредом и королем Гутрумом, обескровившие почти каждую знакомую ей семью, казались теперь плодом фантазии. Та беспощадная вражда осталась далеко в прошлом.

А теперь Зарабет вдруг опять столкнулась с настоящим злом, и не где-нибудь, а в доме, который считала родным. И Олав был олицетворением этой бессмысленной жестокости.

Лотти! У бедной девочки нет никого на свете. Только Зарабет могла понять сестру, позаботиться о ней, защитить ее.

Девушка почувствовала, что сейчас расплачется. Нет, надо держаться, слезы ей не помогут. Они свидетельствуют о слабости и беспомощности, а Зарабет еще не сдалась и не отказалась от борьбы.

Олав снова заговорил, на этот раз откровенно льстиво и заискивающе:

– Ну, Зарабет, скажи, что ты без сожаления распростишься со своим викингом. Скажи, что не хочешь выходить за него замуж. Объяви ему свое решение, и он уплывет к себе в Норвегию, а мы заживем дружно и счастливо, как прежде. Ведь это так просто, Зарабет! Обещай, что откажешь ему. Вы встретитесь завтра утром на площади, и ты скажешь, что не станешь его женой.

– Нет, Олав. Я не скажу ему этого. Он мне нравится, и со временем я полюблю его. Я не стану лгать ради тебя.

Олав молча поднялся и отряхнул пыль с колен.

– В таком случае к утру Лотти будет мертва.

Зарабет смотрела на него снизу вверх. Его перекрещенные подвязки обвисли, шерстяные штаны, плотно обтягивающие ногу, вздулись на коленях пузырями. Он казался растрепанным, неопрятным стариком. Да, именно стариком – усталым и разбитым. Он был раздражен, оттого что не добился своего, и хотел сорвать злость на беспомощной жертве.

– Я не скажу ему, что отказываюсь выходить за него. А если ты причинишь вред Лотти, он убьет тебя.

– И что же? – пожал плечами Олав с видом полного равнодушия. – Твоя идиотка сестра будет мертва, я тоже, ты заполучишь своего викинга и поплывешь с ним в Норвегию. Но у тебя не будет ни приданого, ни единого родного человека на всем белом свете. А главное, ты всю жизнь будешь помнить о том, что из-за твоего эгоизма погибли два человека, которые тебя любили.

– Любили? Мерзкий старый лжец! Ты грозишься убить мою младшую сестру и смеешь при этом говорить о любви?! Как бы мне хотелось воткнуть кинжал в твое черное сердце!

Зарабет сделала резкое движение, намереваясь подняться. В ее глазах сверкнула такая ненависть, что Олав невольно отступил, почувствовав, как этот порыв серьезен и опасен. Но в следующий миг он уже снисходительно улыбался, устыдившись собственной трусости.

– Ты говоришь глупости. Женской логике нет объяснения с точки зрения мужского разума. Помни, Зарабет: девчонка умрет завтра в полдень, если ты поступишь мне вопреки. Тебе решать, девочка. Сама выбери, что тебе дороже: жизнь сестры или постель викинга. – Олав перевел дыхание, и Зарабет увидела, как на его багровой шее пульсирует синяя жилка. – Так ты переспала с ним сегодня? Ты уже не девственница?

– Заткнись, грязная скотина! Ты еще хуже, чем твой сынок!

– Значит, похоть затмила тебе разум, и ты подписываешь сестре смертный приговор? Такая же шлюха, как и твоя мать! Ты только притворялась все эти годы любящей сестрой, а на самом деле оказалась лживой потаскухой.

– Довольно, Олав. Ты не убьешь Лотти, потому что сам не хочешь умереть. Я тебя знаю. Все вокруг смеются над тобой и называют Олавом Гордым. Ты важничаешь и гордишься своим богатством, до небес превозносишь свои торгашеский талант, который заключается лишь в умении обмануть компаньона или покупателя. Ты щедро тратишь деньги только на то, чтобы украсить свое смердящее старое тело! Посмотри на себя – разряжен, как король Гутрум, но все равно выглядишь тщеславным дураком!

– Замолчи, Зарабет! – Олав был в ярости от таких оскорблений.

– Замолчу, но не теперь. Сначала я выскажу тебе всю правду до конца, грязный старикашка! Я не останусь в этом доме и не буду дожидаться, пока ты проскользнешь в мою постель. И не буду притворяться любящей падчерицей теперь, когда знаю, каков ты на самом деле. Мне надоело терпеть твое презрение к Лотти, твои высокомерие и злобу. Я не желаю больше слушать ложь про свою мать. Ты и мизинца ее не стоишь, черт побери! А сейчас ты скажешь мне, где прячешь Лотти, я заберу ее и уйду. Мне отвратительна твоя мерзкая физиономия!

Олав надолго замолчал, потом поднял правую руку, как для благословения, и вымолвил с ледяным спокойствием:

– Маленькая идиотка умрет медленной смертью, и я счастлив уже от одной только этой мысли об этом. Да будет так. Я клянусь в этом именем Одина, Великого Отца, а также именем христианского Бога.

Все поплыло перед глазами у Зарабет. Она поверила, потому что на сей раз отчим не лгал. В его спокойствии чувствовалась одержимость безумца, доведенного до последней черты.

Да, Олав не пугал ее. Зарабет понимала, что он не отступит и не нарушит клятвы. Скорее сам наложит на себя руки. Перед ее мысленным взором встала страшная картина: Кейт поднимает Лотти над головой и изо всех сил бросает на землю, брызги крови разлетаются во все стороны; он переворачивает ее лицом вверх, желая убедиться в том, что душа оставила тело. Зарабет видела, как Кейт потирает руки и насвистывает, совершив убийство. Нет, нет, это не Кейт, не безвольный мягкий Кейт совершит расправу, а его жена. Токи – вот кто убьет Лотти!

Зарабет никогда не была особенно религиозной, но сейчас обратилась с горячей молитвой к Одину, Тору и наконец к христианскому Богу. Что ей делать?

– Иди спать, Зарабет. Тебе о многом надо подумать. Завтра утром скажешь, что решила. И не пытайся убить меня ночью. Тогда девчонка точно умрет, а за ней и ты. Ведь всем будет ясно, что моя смерть – твоих рук дело.

Она направилась в угол большой комнаты, отгороженный медвежьей шкурой, за которой была их с Лотти спальня. При виде пустой детской кроватки у Зарабет сжалось сердце. Она сняла шерстяное платье и осталась в льняной рубашке. Девушка легла в постель, завернулась в одеяло и уставилась в темноту, не зная, что предпринять.