Читаем без скачивания Лиловый (I) (СИ) - . Ганнибал

***

Убийственный пустынный зной понемногу становился все слабее и слабее. Началась хамада; теперь дорогу можно было легко различить и неопытным взглядом, она вела вверх, в сторону горделивых горных пиков. Последние пять дней, впрочем, прошли большей частью в скорбном молчании. Даже Абу Кабил и Анвар гораздо реже стали разговаривать, то ли поддаваясь общему настроению, то ли что. Верблюд китаба-ученого принял на себя осиротевший мешок с книгами.

Острона между тем начал беспокоить Исан; белоглазый все чаще отставал от отряда, нервно оглядываясь, но когда его спрашивали, что он чует, он ничего не отвечал, а потом прямо предупредил Острона, что "колесо совершает оборот".

-- Что же нам с тобой делать на время... низшей точки? -- хмуро спросил тогда нари.

-- Лучше всего связать, -- предложил Исан; его лицо вроде бы было прежней маской, но что-то неуловимо изменилось. Возможно, дело было в растрепанной бородке и криво сидевшем плаще: обычно педантичный белоглазый тщательно следил за собой. -- Еще лучше, если доберемся до сабаина, -- запереть в каком-нибудь подвале. Разумеется, кому-то придется охранять меня, и лучше пусть это будет кузнец. Ему хватит силы удержать меня, если понадобится. ...Да, Одаренный Джазари подойдет не хуже.

Такая новость обеспокоила и Сунгая. До сабаина Кфар-Акил, по словам господина Анвара, оставалось всего полдня пути; той ночью они остановились на ночлег под укрытием здоровой скалы, и холод был таким сильным, что путники сбились у большого костра, разведенного Остроном, и только что не жались друг к другу.

Исан холода будто не замечал, сидел поодаль от остальных, сгорбившись, и смотрел в сторону. Когда Острон подошел к нему, что-то ледяное уперлось ему в колено: нари опустил взгляд и с некоторым удивлением обнаружил, что в чашечку тыкается острие кинжала.

-- Не подходи близко, -- предупредил Исан.

-- Хорошо, -- Острон сделал шаг назад. -- Ты еще в себе?

-- Пока да, -- был ответ. -- Мне мерещатся силуэты в тенях. Темный бог пытается дозваться до меня, и, скорее всего, завтра я уже перестану слышать вас.

-- Скажи мне, -- негромко произнес Острон. -- Когда ты минуешь... эту точку, ты по-прежнему будешь на нашей стороне?

-- Да, -- не замешкался с ответом Исан. -- Это похоже на... две души в одном теле. Они по очереди верховодят мной. Не слушай ничего из того, что говорит вторая половина, и не верь ни единому его слову.

-- ...Мы можем как-то помочь тебе сейчас?

-- Нет.

Острон вздохнул и отошел от него.

На следующее утро их взглядам открылась каменная стена. Дорога приобрела совершенно явственные очертания, петляя между скалами, и поднималась к кованым воротам; часовые, стоявшие на стенах, заметили путников.

Так их еще нигде не встречали; Острон, ехавший первым, был вынужден резко остановить верблюда. Бледные человеческие лица смотрели на него между древками копий.

-- Не обезумели ли вы? -- спросил он потом. -- Или в сабаинах Халла теперь всех путников встречают с оружием в руках?

-- Докажи, что ты не одержимый, -- ответил нервный китаб, стоявший впереди всех; позади тем временем произошло какое-то движение, и Острон с высоты своего седла увидел, как невысокий старик проталкивается между солдатами.

-- Опустите копья! -- крикнул он; его послушались. Острон вздохнул с облегчением. Крикнувший наконец вышел вперед, поднял голову, глядя на нари.

-- Прошу прощения за грубость моих людей, -- сказал он. -- Но не далее чем неделю назад на нас напала большая свора одержимых. Мы ничего не знаем о том, что творится в мире, наш сабаин мал и расположен далеко от остальных. Мы думали, что другие племена побеждены.

Острон оглянулся на Сунгая; на темном лице того была живая тревога.

-- Когда мы покидали Харрод, ни о чем таком не было слышно, -- осторожно сказал Острон. -- Безумцы на южном берегу, из-за водобоязни они не могут пересечь реку. Но, судя по всему, в последнее время темный бог похищает души и на севере; на нас тоже нападали одержимые. Видимо, поддавшиеся влиянию темного бога собираются вместе и бродят по пустыне.

-- Хубал милосердный, -- пробормотал китаб. Обернулся к остальным, сердито нахмурил брови: -- Чего стоите, остолопы? Дайте дорогу! Пропустите их!

Они спешились и поручили животных местным жителям; сабаин был невелик, но здесь был постоялый двор, не изобиловавший посетителями, правда. Невысокий китаб представился как Мардин, один из четырех старейшин сабаина; остальные трое пришли быстро, и путники расселись на подушках в зале, а напротив сели китабы.

-- Я Одаренный Мубаррада, -- просто сообщил Острон. Эта новость была встречена ошеломленным молчанием. -- В нашем отряде также есть и другие Одаренные, все, кроме Одаренного Хубала. Его мы и разыскиваем. Времени мало, нас должно быть шестеро. Вшестером мы поведем за собой людей в Хафиру, где сразимся с темным богом. Это последняя надежда, господин Мардин. Если вы что-нибудь слышали об Одаренном своего племени, скажите нам.

Старейшины переглянулись, потом Мардин скорбно покачал головой.

-- Долгое время среди нас не было ни одного Одаренного, -- сказал он. -- Последний Одаренный Хубала умер еще до моего рождения.

-- Если и есть кто-то, скорее всего, его Дар еще не пробудился, -- добавил другой старик. -- Боюсь, никто не сможет помочь вам с поисками.

-- ...Погодите, есть старик Михнаф.

-- Михнаф? Да он из ума выжил еще давно, -- возразили сказавшему это, -- увидел во сне какую-то дурь и вбил себе в голову, что это сбудется.

-- О ком вы говорите? -- осторожно вмешался Острон. Старейшины немного смутились будто.

-- В сабаине Кфар-Руд живет один старик, -- наконец пояснил Мардин. -- Если еще не помер, не знаю. Он не Одаренный, но он утверждает, что иногда ему снится... что-то наподобие вещих снов.

-- Может, кто-то из его внуков пробудит в себе Дар?..

-- Не смеши. Они такими вещами даже не интересуются.

-- Спасибо, -- мягко сказал Острон. -- Может, это окажется незначительным, но сейчас мы должны хвататься за любые зацепки. Мы отправимся в путь завтра, а сегодня переночуем здесь, если не возражаете.

-- Разумеется, -- спешно отозвался один из старейшин, -- пусть никто не смеет сказать, будто китабы не соблюдают обычаев гостеприимства.

Хозяин постоялого двора, добродушный толстяк, гостям был очень рад и категорически заявил, что никакой платы с них не возьмет, в конце концов, не каждый день в сабаине останавливаются Одаренные; Острон и Сунгай, с беспокойством бросавшие взгляды на Исана, который сидел в темном углу и что-то бормотал себе под нос, спросили, есть ли в трактире подвал.