Читаем без скачивания Король Теней - Роберт Рик МакКаммон

Напряжение… похоже, оказалось слишком сильным для бедного Джайлса! Было ошибкой приглашать его, но… кто знал, что он настолько слаб? — объяснялась Дарра с телохранителями.

— Я хочу, чтобы ты, — сказала Дарра Маку в разгаре марта, — подумал о своем будущем. Я не требую от тебя решения ни сегодня, ни завтра. Мне нужен советник. Ты соответствуешь всем требованиям, и я могу заверить тебя, что тебе будут великолепно платить и всячески тебя вознаграждать. Подумай об этом, хорошо?

Мак не дал немедленного ответа. После смерти «джентльмена» Джайлза Бакнера он понял, что прошел свою собственную точку невозврата. Ненависть, которую он испытывал к Бакнеру, не была очищена — она лишь обратилась внутрь, на самого себя.

— Подумай об этом, — снова попросила хозяйка дома, пристально посмотрев на него своим волчьим глазом и приложив прохладную ладонь к правой стороне его лица. —Дорогой мальчик, — улыбнулась она, — что тебе еще терять?

Однажды вечером Мак сидел с девочками в их комнате ожидания в задней части дома. Теперь он узнавал их получше и больше не сторонился их общества. Там была Нэн, Холли, Сьюзен, Элис, Дора, Анна, Битси, и, конечно, Дженни.

Он достал одну из игрушек, которую купил в тот февральский день, и поставил ее на стол. Это был деревянный ящик, покрытый сверху металлической пластиной, с прорезанными в ней канавками. В этих канавках покоились восемь изящно раскрашенных маленьких металлических скаковых лошадей под седлами ярких жокеев. При повороте рукоятки на боковой стенке звучала приятная мелодия, а хитроумные шестеренки внутри коробки заставляли лошадей бежать по канавкам к маленькому флажку, который появлялся, обозначая победителя. Девочки просто не могли налюбоваться этим зрелищем. Когда Мак повернул ручку и лошади тронулись с места, колокольчик вдруг начал подавать сигнал молодым леди к их клиентам... один звонок для Нэн, два для Холли, три для Сьюзен…

Наконец в комнате не осталось никого, кроме Мака и Дженнифер. Он непонимающе посмотрел на нее и повернул ручку. Она смотрела на него в ответ своими тусклыми глазами и улыбалась своим изуродованным шрамами ртом, похожим на лук купидона.

И они вместе наблюдали, как лошади кружат, кружат и кружат.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ДРУГАЯ СТОРОНА

Глава сорок третья

Мэтью собрал всю свою волю в кулак, чтобы постучать в дверь Кардинала Блэка, когда из-за поворота коридора внезапно появился Маккавей ДеКей.

— Я рад, что нашел вас, — сказал ДеКей. — Вы должны пойти со мной.

Резкие нотки в голосе придавали лицу, наполовину скрытому маской, дополнительного напряжения, которое передалось Мэтью.

— В чем дело?

— Ваш друг. Хадсон. Он умирает.

Он умирает. Мэтью не помнил, когда в последний раз кому-то удавалось выбить у него почву из-под ног двумя словами.

— Но что случилось? Как же…

— Фрателло сказал мне, что Хадсона отнесли к доктору. Он ждет внизу, чтобы отвести нас к нему.

Мэтью не мог разобраться ни в своих мыслях, ни в словах, которые слышал. Проклятый остров затуманивал его разум.

— Хорошо, — пробормотал он и ошеломленно повторил: — Хорошо…

Следуя за Фрателло под ярким солнечным светом и омраченным вулканическими серпантинами небом ДеКей рассказал Мэтью о том, что приключилось с Бромом Фалькенбергом, и о том, что Хадсон попытался убедить его сдаться. Рано утром один из табачных плантаторов обнаружил Хадсона — всего в крови с тяжелой раной от меча — на дороге. Его сразу же отвезли к доктору Лучанзе.

— Он, должно быть, пролежал там всю ночь, — тараторил ДеКей. — Потому что он отправился в путь вчера утром.

— Боже мой! — воскликнул Мэтью, шокированный этой ужасной новостью. — Почему мне никто не сказал?

— Хадсон запретил вам говорить. Я поступил, как он велел.

Пока они шли по задымленным улицам, со стороны дворца раздались два колокольных удара, и горожане, мимо которых они проходили, останавливали свою деятельность, чтобы послушать, как эхо разносится меж зданиями.

Очевидно, король Фавор звонил в колокол из своих личных покоев.

— Для чего этот колокол? — спросил Мэтью маленького человека, обладавшего, ко всеобщему удивлению, походкой великана.

— Это не ваша забота, — ответил Фрателло. — Мы сворачиваем здесь, ваш друг находится через две улицы отсюда, выше по склону.

ДеКей посмотрел на вывески, теперь казавшиеся ему зловещими. Покинув Апаулину вчера — после того случая с маской — он вернулся во дворец и попытался разобраться в происходящем в тишине своей комнаты. Но он не находил никакого смысла в своих мыслях, и это настолько парализовало его страхом, что он отказался от ужина. Он смотрел на свое лицо в зеркале Апаулины и видел его здоровым, без уродливых шрамов. Как такое могло случиться? Возможно, он сходил с ума… Но ведь и Апаулина тоже видела его лицо, она назвала его красивым. ДеКей продолжал думать о том, что сказал Мэтью, прокручивая эту мысль снова и снова. Этот остров меняет нас.

Это было невозможно. Остров… должен быть просто островом. У него не могло быть ни души, ни мотивов… ни злого умысла. Но ДеКею хотелось поговорить об этом, и он задался целью вновь обсудить это с Мэтью, когда представится такая возможность.

— Здесь, — сказал Фрателло.

Они поднялись по каменным ступеням и вошли в дверь дома, выкрашенного в ярко-желтый цвет, с навесом в красную и белую полоску. Когда Мэтью переступил порог вслед за Фрателло и ДеКеем в помещение, которое в Нью-Йорке могло служить одновременно