Читаем без скачивания Небо в алмазах - Владимир Буров

– На Земле, а мы где? – спросил Кетч.

– Не волнуйся так человек: на Большой Земле.

И Кетч решил попытаться передать информацию о самолете Питчеру – если уже самому не дают найти свой самолет на одной льдине, пусть попробует Питч.

И он посмотрел на него пристально. Еще пристальней. Еще!

– Чего ты хочешь? – наконец спросил Пит.

– Иди и лети.

– Что? Прости, что ты сказал?

Майер тоже вмешался:

– Вот ду ю сей?

Кетч хотел рискнуть и указать на Пита, что он Шерлок Холмс, но абсолютно не почувствовал уверенности. Неужели нет никого? А если есть, то Ма или Щепка? Надо выбрать Майера.

– Ты!

– Что?

– Ты будешь Шерлок Холмсом.

Май улыбнулся, и молвил ангельским голоском:

– Не угадал.

– Подождите, подождите, я имел в виду, Щепка, простите, немного оговорился.

– Нет, нет и нет! – точно также не утешила его дама, считавшая себя подмастерьем Шекспира, но никак не реципиентом медиума, посланного к ней от неизвестного гипнотизера. Но все же спросила:

– Вы не Гудини?

– Гудини среди вас, – ответил Кетч, даже не думая.

И не зная уже, что придумать, он предложил всем взяться за руки и бежать туда, где стоит самолет.

– Но в нас нет уверенности, – сказал Пит, – что он там.

– Да? Все так думают?

– Разумеется, – ответил Майер.

– Тогда это именно то, что вам нужно, а именно: надо поверить.

Они уже побежали, но метров за пять до самолета, с которым – рассчитывал Кетч – они столкнутся, Майер вдруг задергался, как перед огненной лавой, но, к счастью, его отпустили и Пит, и Щепка с обеих сторон, и:

– Упали в воду, обогнув самолет с разных сторон.

Майер уже было простерший лапы с невысказанной мыслью:

– Подождите, друзья, – звонко рассмеялся.

И:

– Я сказал, надеюсь, что был уже заговоренный?

– Невероятно, – только и сказал Кетч.

Они втащили промокших и уже замерзающих Щепку и Питча, но что делать дальше никто не знал.

– Вы правильно решили эту задачу, – стуча зубами протявкала Щепка, – теперь остается только одно. Чтобы мы не мучились, съешьте нас и вам будет тепло, так как мне очень холодно.

Питч предложил почти тоже самое:

– Разделайте на полутуши и заморозьте: дольше будете мечтать о жизни вечной.

Тогда Кетч сказал:

– Просто идите за мной.

Но это оказалось тоже не так просто. Промокшие Щепка и Пит отказались.

– Мы не пойдем.

Тогда вмешался Майер:

– За рога поведем, – промямлил он.

Но они почему-то согласились.

– Неужели они уже привыкли к такому к себе отношению за небольшое время проведенное с Майером? – успел подумать Кетч, пока все шли к самолету, видимому только ему одному.

Но и здесь случилась непредвиденная неувязка. Пит и Щепка не могли подняться по лесенке внутрь самолета.

– В чем дело? – спросил Кетч. – Высоко?

– Не то, что высоко, – ответил Пит, – но не понятно: зачем?

– Какая вам разница уже теперь? Лезьте и всё!

– Без понимания ничего не получается, – стучала зубами ответил Пит.

– Вот и я говорю, – вмешался Майер, – человек закостенел в древнем обществе от постоянного увязывания всех своих поступков с их пониманием.

– А как? – спросил даже Кетч.

– Не надо ничего понимать – лезь и всё.

– Ну, вот они не могут.

– Отчаливаем вдвоем, будешь моим личным пилотом. Давай, давай, всё равно уже поздно пить боржоми: они замерзли почти совсем.

– Давайте их вместе втащим, а потом, я думаю, оттают, оттают.

– Два раза, как написано на упаковке мороженой рыбы – не оттаивают, – сказал Май.

Тем не менее, они попытались это продемонстрировать, и вышло, ибо реципиенты уже не оказывали никакого сопротивления.

Но, о ужас! стекляки не лезли в дверь, как будто она была закрыта, а не наоборот, открыта, как сейчас.

– Не хочут, – сказал Кетч растерянно.

– Да, не хохочут, – подтвердил и Ма.

Ну, что, – добавил он, – полетим, или так и будем думать, куда их девать?

И Кетч обрадовался, что наконец вспомнил:

– Можно погрузить их в бомболюк вместе с канистрами топлива.

И оказалось, что вошли.

– Они уже не считали себя за людей, поэтому и не могли пройти в верхние этажи человеческого языкознания, – резюмировал ситуацию Майер.

– Что-то не нравится мне всё это, – сказал Кетч, переключая кнопки запуска двигателя.

– Так это, – заглянул в окно Ма, – там нет пути, чтобы разогнать самолет.

– Надо было его развернуть, – ответил Кетч, продолжая крутить и вертеть ручки и задвижки. – Впрочем, – ужаснулся он, – вы правы, идите и занесите хвост в обратную сторону.

– Я не умею, – просто ответил Майер.

– Вместе пойдем, – сказал пилот, и первым полез из кабины. Он подождал Майера, и попытался один занести хвост самолета, и получилось, но не совсем.

Ибо самолет стоял у самой воды, и, следовательно, хвост тащить было некуда.

Он решил подумать, и заодно осмотреть небо: нет ли и там чего-нибудь интересненького.

Глава 8

И хотел уже крикнуть Мая, что он там так долго возится, как самолет заверещал пропеллером, потащил свой хвост прямо в воду, расплескивая ее, как переполненный тазик с живой рыбой, которого только и ждал кот, чтобы переловить их, этих живых рыб, и:

– Съесть, – как будто так и надо.

– Кто за рулем?! – только и успел подумать Кетч, как самолет пошел прямо на него, и, оторвавшись от противоположного края льдины:

– Начал набить высоту.

– Майер, сволочь, обманул, я не знал, что он умеет летать, – только и промолвил Кетч, вытирая лицо от пота, откуда взявшегося?

– Непонятно.

Единственная мысль, которая кидалась на прутья решетки в этом момент в его голове, была:

– Неужели люди могут поступать так безжалостно?

Вот бросили его одного, и как будто это так и надо. И если предположить, что, действительно надо, возникает непреодолимое противоречие:

– Не понимаю зачем?

Заморозить его здесь на случай? Полетим когда-нибудь мимо этой льдины, а тут:

– Мясной гастроном: не только мясо, но уже в его вялено-сублимированном виде, только бери с собой спирт – коньяк замерзнет на таком холоде – и внизу на льдине открывай консервные банки, хочешь:

– С печенью, а можно и с чистым филе из жопы, и так далее, и тому подобное, вплоть до ночной стоянки, когда кое-какие части этого склада продуктов питания можно потушить.

– Кажется, я докатился до полного вымысла, – сказал сам себе Кетч, – ибо никто не будет строить планы так далеко вперед.

Вот так если кому сказать, что не только весь экипаж потерял на северном полюсе, но и сам самолет – никто не поверит. Потому что всё сразу не теряется. Ибо:

– Кто украл самолет, если и так все потерялись?

Он посмотрел в небо, надеясь, что хоть там-то его поймут, что хотел, как лучше, а получилось:

– Обманули уже не в первый раз.

Конечно, надо быть спокойным, так как выхода отсюда уж если нет, то нет навсегда, но а:

– Беспокойство почему-то чувствовалось, как будто всё еще предлагалось не забывать про надежду.

И самолет появился, неужели Майер что-то забыл, и решил вернуться? Нет, вряд ли. Такие не возвращаются, ибо как-то запомнили на всю оставшуюся жизнь:

– Случайность – это и есть настоящая жизнь, которую надо прожить так, чтобы она состояла из них по больше своей части.

И никакой логики. Тогда противник, который всегда за нами гонится, как Циклоп за Одиссеем – абсолютно потеряет ориентировку в пространстве.

В принципе здесь жить можно, если бы было потеплее, и водились Незнаю, с которым можно поиграть в настольный теннис, как минимум, и футбол – если повезет, что их полная резервация.

Ибо льдина – это та же резервация, где не только есть все, что нужно человеку для жизни, но и плюс:

– Свое казино, – со всеми полагающимися благами:

– Рэкет, вино и девочки. – Как, собственно, и решили Адам и Ева, что попали на Землю:

– Не зря, не зря, – и здесь жить можно на нетрудовые доходы.

Пчелы несут мёд, а мы продаем его медведям в два раза дороже, и так дальше по цепочке:

– Медведи продают свою шкуру, охотники свою жизнь в битве с ними, эту жизнь, которая уже ничего не стоит, мы берем себе, и таким образом:

– Живем вечно.

Он стал вспоминать, почему Пит, Майер и Щепка бросили свой планер, почему он не смог преодолеть Северный Полюс? Но пока так и не мог понять. Не мог даже вспомнить точно, на чем они летели:

– На самолете, или на планере.

В такой ситуации полной адаптации памяти к местной жизни в виде ее полного отрицания – понять ничего не удастся, решил он. Но тут как раз и вспомнил с третьего, кажется, раза, что:

– Надо увидеть Небо в Алмазах.

И, к счастью, увидел, как будто вне очереди наступила ночь.

Он лежал на льдине и улыбался, ибо: