Читаем без скачивания По колено в крови. Откровения эсэсовца - Гюнтер Фляйшман

Я исправно перевел обращение лейтенанту. Тот, испустив тяжкий вздох, вытер выступивший на лбу пот. Не очень приятно было сознавать, что твой командир струсил. Связавшись с мотопехотинцами, я переговорил с каким-то обер-ефрейтором, тот доложил, что все офицеры и унтер-офицеры их подразделения убиты. Обер-ефрейтор также сообщил, что они укрылись где-то в районе рынка, что бельгийцы и французы окружили их, насадив в прилегающих домах пулеметчиков и снайперов. Под финал этого донесения у стоявшего рядом со мной лейтенанта разрывной пулей снесло полчерепа. Я упал на колени, сжав голову руками. Вероятно, мне тогда казалось, что никто меня не заметит. Я просто не знал, что делать и куда идти, как не понимал, отчего вдруг растерялся.

В считаных метрах от меня по стене хлестнула пулеметная очередь, и меня обдало градом осколков кирпича. Мне что-то кричали, я не мог понять откуда, но я уяснил, что засиживаться здесь смертельно опасно, — меня прикончат на месте. Я подумал было перекатом добраться до высаженной взрывом двери дома и укрыться там, но висевший на спине «Петрике» исключал подобный маневр. Встав на четвереньки, я, будто собачонка, стал пробираться ко входу в дом.

Французы, поняв, где я спрятался, сосредоточили огонь на дверном проеме. Я видел тело лежавшего на тротуаре лейтенанта. Картина была не из приятных, но я заставил себя вглядеться в нее. Тут раздался оглушительный залп нашей артиллерии, еще пару секунду спустя мимо меня стали пробегать бойцы нашей резервной роты. Присоединившись к ним, я стал высматривать Крендла, но не обнаружил.

Тот самый обер-ефрейтор из подразделения мотопехотинцев непрестанно вызывал нас, но я не знал, что ему сказать. Пробегая вдоль улицы, мы заметили обершарфюрера из 2-го полка СС «Дас Райх». Стоя с винтовкой, он отчаянно махал, подзывая нас.

— Эй, ты! Кто здесь командир? — обратился он ко мне.

Помню, что все же нашел в себе силы ответить ему, что, мол, командира нету, убили командира. Тогда обершарфюрер развернул меня и как следует пнул к стене. Бойцы резервной роты продвигались дальше и метрах в 15 от нас стали готовиться к атаке.

Обершарфюрер ответил обер-ефрейтору из подразделения мотопехотинцев, выяснил точное местоположение артиллерийских позиций противника в близлежащих домах и дал сигнал к атаке. Резервная рота открыла огонь по домам вокруг рыночной площади, а французы в ответ угостили нас ничуть не меньшей порцией свинца.

Обершарфюрер выкрикнул человек семь или восемь и велел нам обойти здания и продвигаться южнее для соединения с пехотинцами вермахта, действовавшими примерно в семи кварталах, а потом ударить французам в тыл. То есть использовать прием отвлекающей атаки.

Услышав по «Петриксу» голос герра генерала, я не поверил ушам.

— Рядовой Фляйшман! Как слышите меня?

— Слышу вас хорошо, герр генерал!

— Где вас черти носят? Мне нужно, чтобы 8,8-см ударили по координатам 2200, а я никак не могу дозваться их батарею!

— Я сейчас в Сен-Юбере в составе резервной роты, герр генерал!

Ответом была его излюбленная фраза:

— Черт бы вас побрал! Последовал пауза.

— Моему радисту категорически воспрещается покидать свой боевой пост! Может, желаете записаться в эти чертовы пехотинцы? Могу посодействовать! Немедленно направить огонь 8,8-см на координаты 2200! Всей мощью! Стереть в порошок эту часть города!

Но я ведь как-никак числился в резервной роте! Но разве мог я тогда заикнуться об этом разъяренному герру генералу? Не мог, ну не мог я торчать в прицепе, когда рота в полном составе была брошена в бой. Вот это и было самым неприятным во 2-м полку СС «Дас Райх»: никто никогда тебе точно не скажет, что делать, а чего не делать. И ты действовал так, как тебя учили, то есть смотря по обстоятельствам. Впрочем, то, чему нас учили, с точки зрения фронтовых офицеров было бредом сивой кобылы, ни больше ни меньше. Можно было, конечно, действовать согласно тому, что вбивали тебе в голову твои инструкторы, но дело-то в том, что в глазах твоих фронтовых командиров это никак не могло служить оправданием.

Однако вызвать 8,8-см по «Петриксу» оказалось не таким уж и простым делом, принимая во внимание, что нам и головы не давали поднять засевшие в близлежащих зданиях французы. Я заявил обершарфюреру, что мне непременно надо взобраться на крышу. Ему это пришлось явно не по душе, поскольку лишало его радиосвязи с мотопехотинцами. Я попытался объяснить ему, что, дескать, приказ исходит от генерала Роммеля. Тут он недвусмысленно заявил, что думает обо всех этих вышестоящих, и жестами призвал троих бойцов резервной роты оставить позиции и подойти к нам. И приказал им сопроводить меня на крышу многоквартирного дома.

Когда мы входили в здание, нервы мои были напряжены до предела. Грохот боя сюда почти не долетал, и наши шаги гулким эхом отдавались в тишине подъезда. Здание было пяти- или даже шестиэтажным. Первым по лестнице взбирался боец с автоматом, за ним я, замыкали шествие еще двое вооруженных винтовками солдат. Как я был благодарен этому автоматчику — я не сомневался, что очередь из «МР-38» скосит любого, кто отважится стать у нас на пути. Когда мы достигли площадки, нас догнали двое бойцов с винтовками. Оставалось повернуть и продолжить путь по следующему пролету.

Чтобы выбраться на крышу, нам предстояло миновать коридор на последнем этаже. Когда мы пробирались по этому коридору, дверь одной из квартир открылась. Я помню, что сердце у меня ушло в пятки. Да и не только у меня. Мы ожидали выстрела, но последовал вскрик. Почтенный отец семейства, бельгиец, едва приоткрыв дверь, сразу же оказался на прицеле у нашего автоматчика. Позади бельгийца я разглядел двоих ревущих детей и перепуганную насмерть жену, пытавшуюся втащить смельчака-мужа назад в квартиру. Грослер, наш автоматчик, невзирая на присутствие детей, разразился площадной бранью.

— Где французы? Где они? — стал допытываться кто-то из бойцов.

Хозяин квартиры, тоже перейдя на крик, принялся уверять, что в этом доме французов нет и в помине, на что его собеседник провопил, что, дескать, он лжет. Но в этот момент наш Грослер уже одаривал детишек шоколадками, чтобы хоть их заставить умолкнуть. Жена стала о чем-то просить мужа, мол, скажи им, скажи. Тот, взглянув на Грослера, стал что-то объяснять, я не смог разобрать. Мужчина показывал то на винтовку ефрейтора Грослера, то наружу здания, вновь и вновь повторяя непонятное мне слово. Тут вмешалась жена и внятно произнесла: tireur isole. И ту я понял — снайпер! Я объяснил остальным, что они имели в виду.

Я попытался установить связь по «Петриксу» там же в коридоре, но из-за обилия металлических труб и бетона прием был ужасно слабым. Видимо, необходимо было, невзирая ни на что, выбраться на крышу — я знал, что герр генерал в ту минуту клял меня во в<3е тяжкие, дожидаясь связи с батареей 8,8-сантиметровых.