Читаем без скачивания В сутках двадцать четыре часа - Владимир Киселев

— «Евангелие Хитрово». А вы, товарищ Иванов, знаете, кто украшал эту книгу? Андрей Рублев!

Не дождавшись ответа, она уже взяла в руки следующую книгу:

— Летописи времен Иоанна Грозного. Максим Грек, шестнадцатый век, Кипрские мастера — «Жития святых»…

Перед Трошиным лежала пачка исписанных листов. В комнату вошли Иванов и Катя. Комиссар взял первый лист описи, разгладил его, внимательно прочитал, улыбнулся Кате. Хитровато подмигнул Андрею, обмакнул перо в пузатую чернильницу и размашисто с угла на угол начал писать на заглавной странице описи:

«Руководствуясь революционным правосознанием, от имени Советской власти постановляю: имущество купца Егорова Е. Е., как-то: редкие иконы и древние рукописные книги — считать собственностью Советской власти и до принятия соответствующего закона передать на хранение в Румянцевскую библиотеку. Решение обжалованию не подлежит. Комиссар Н. Трошин».

И поставил число.

Зазвонил телефон. Николай отложил ручку и снял трубку. Говорил Игнатов. Он поздравил Николая с наступающим Новым годом и торжественно сказал:

— Из Петрограда сегодня получен декрет за подписью Ленина об отмене в пользу государства прав на наследование монастырям, церквям, сектам и прочим религиозным учреждениям и общинам.

Трошин просиял. Не подвело его революционное чутье. Еще бы, сам Ленин, Председатель Совета Народных Комиссаров, подтвердил правильность принятого им решения. Сам Ильич!

Американца Андрей Иванов задержал на Хитровке. Задержал просто, без всякой борьбы: Американец был пьян. И очень пригодилась следователю тяжелая запонка с черепом, которую Андрей подобрал в особняке Егорова. Она оказалась веской уликой. Точно установили: купца убил Американец с дружками. По темноте своей взял деньги, кой-какие золотые вещи, но они были копейками по сравнению с коллекцией Егорова.

Снегири

В 1918 году на заседании Совнаркома под председательством В. И. Ленина рассматривался проект Положения о рабоче-крестьянской милиции. Докладывал нарком внутренних дел Г. И. Петровский. Вспоминает Дижбит. Выслушав доклад, Ленин, обращаясь к Петровскому, сказал о том, что необходимо, чтобы наша милиция не имела сходства с полицией. Наша милиция должна быть крепко связана с народом, опираться в своих действиях на честных людей, строго соблюдать советские законы и неукоснительно требовать их исполнения от всех. Сила и авторитет каждого советского учреждения — в тесной связи с народом.

Здесь же была утверждена форменная одежда для работников советской милиции.

Но гражданская война потребовала огромных расходов, поэтому переодеть милицию оказалось не под силу молодой Советской Республике.

Учитывая исключительную важность милиции в укреплении Советской власти, чтобы как-то улучшить материальное положение ее сотрудников, Совет Народных Комиссаров перевел их на военное положение и распорядился выдавать милиционерам красноармейскую форму.

Только в отличие от воинов Красной Армии милиционеры на шинели и гимнастерке с левой стороны груди носили нагрудный знак из белого металла: на красном эмалевом щите, окаймленном дубовыми ветвями, были изображены серп и молот. А под ними был выбит личный номер милиционера. У командиров этот знак был из жёлтого металла и меньшего размера.

Закончилась гражданская война. В 1923 году москвичи увидели первых милиционеров в новой форме. Люди останавливались на улице и подолгу смотрели на постовых. Верно, было на что посмотреть: шапка милиционера, из красного сукна, с черным лакированным козырьком, блестящим ремешком и отворачивающимся затыльником из серого барашка, видна была издалека. Ладно сидела черная бекеша с красным воротником. Черный цвет бекеши символизировал цвет рабочих спецовок, говоря о пролетарском происхождении милиции; красный цвет — революции.

Новая форма была предусмотрена для пеших и конных милиционеров. У пеших — по отлету воротника на красном поле была пристрочена в виде канта неширокая зеленая лента, у конных милиционеров и командиров — желтая (потом лента была заменена кантом). Сотрудники носили однобортный френч с накладными карманами и пятью металлическими пуговицами с серпом и молотом, с красным воротником и петлицами — зелеными у пеших и желтыми у конных милиционеров.

За красивую ярко-красную шапку москвичи любовно стали называть милиционеров «снегирями».

Фуражка у милиционеров была черного цвета с красным околышем, лакированным козырьком и ремешком.

Через некоторое время красный воротник на бекеше и на френче заменили черным. На головных уборах милиционеры носили кокарду с эмблемой: на фоне красного щита правосудия, окаймленного дубовыми ветвями, — серп и молот, символ нерушимого союза рабочих и крестьян.

Были в милиции и другие отличительные знаки. Например, сотрудники Московского уголовного розыска, кроме удостоверения, имели особый значок, который крепился при помощи любого другого значка, какие тогда носили все, с обратной стороны лацкана пиджака. Когда агенту уголовного розыска по ходу операции при задержании преступника нельзя было себя раскрывать, он незаметно показывал постовому или другому работнику в форме свой значок. И тем самым требовал задержать преступника, сам оставаясь незамеченным.

Форменная одежда у милиционеров менялась еще не раз. В 1933 году они носили суконные шлемы, в предвоенные годы надели синие шинели и кубанки, потом шапки-ушанки. Сейчас у советских милиционеров элегантная современная форма. Она удобна и красива.

Навечно в строю

Занятый тысячами неотложных дел, В. И. Ленин постоянно интересовался работой милиции, проявляя отеческую заботу о ее сотрудниках. 31 января 1921 года телеграфист аппаратной Совнаркома отбил телеграмму:

Предсовнаркома Татреспублики

Казань

Прошу срочно подтвердить особые заслуги (перед) Советской Россией убитого 2 марта 1920 г. при исполнении служебных обязанностей начальника отделения уголовного розыска Николая Голубятникова на предмет назначения усиленной пенсии.

Подтверждаю просьбу, прошу быстро ответить телеграфом.

Телеграфист, вызвавший Казань и передавший подписанный Лениным документ, не знал, почему Голубятниковым заинтересовался В. И. Ленин. Не знают этого и многие читатели ленинских документов.

В самом деле, что же произошло?

Николай Илларионович Голубятников, начальник уголовного розыска Казани, родился в большой бедной крестьянской семье в 1897 году. В годы мировой войны был призван на службу в царскую армию. Революция застала Голубятникова в Казани в запасном полку. В партию большевиков Голубятников вступил в 1918 году. В 1919 году губком по мобилизации направил его в уголовный розыск начальником.

Чтобы лучше понять важность случившегося 2 марта, отвлечемся на минуту от происшествия и поговорим о воде и соли. Да, об обычной воде. Мы о ней не вспоминаем до тех пор, пока работают водопровод и теплоцентраль. А о соли вспоминаем, когда дома кончаются ее запасы, и тут же бежим в магазин. Проблема решена. За килограммовую пачку соли, самой хорошей, платим 10 копеек. А в 1920 году она была на вес золота. По твердым государственным ценам фунт соли (400 граммов) тогда стоил 3000 рублей. Спекулянты ее продавали в десять раз дороже. За пуд соли можно было выменять соболью шубу. Ведь без соли, как и без воды, человек жить не может.

Бывший начальник 2-й Туркестанской дивизии на Южном Урале, изменник Сапожков, поднявший восстание против Советской власти, использовал трудности с солью для обмана малограмотных и доверчивых людей. Он клеветал, когда говорил, что Советская власть якобы лишила народ соли, большевики продают ее за границу. Сапожков обещал: если его поддержат, он даст народу соль. Чтобы привлечь на свою сторону малограмотных красноармейцев, в основном бывших крестьян, изменник провозгласил свою «политическую» линию: «Да здравствует соль и свободная торговля!»

Сейчас это звучит наивно, а тогда мятеж Сапожкова был очень серьезной и опасной авантюрой.

Понятна трагичность положения жителей Казани, когда они узнали о том, что шайка бандитов ограбила соляной склад в городе. Получив сообщение об этом, Николай Голубятников с агентами уголовного розыска немедленно выехал на место происшествия. Сторожа у склада были убиты. Возле дверей виднелись следы борьбы: оторванный от полушубка воротник, окровавленные лоскуты темно-синего бобрика, очевидно от пальто… Чтобы попасть в соляной склад, нужно было подняться на десять ступенек и через небольшой тамбур войти в помещение. За толстой, плотно сколоченной дубовой дверью лабаза и находился склад. Когда сотрудники уголовного розыска вошли в него, они увидели возле ларей две совковые лопаты и несколько пустых рогожных мешков, брошенных грабителями. В складе еще оставалось какое-то количество соли, которую грабители не успели вывезти. Много мешков понадобилось грабителям, предположил Голубятников, для того, чтобы выносить соль из помещения. Грабители, судя по всему, готовясь к налету, заранее запасались мешками.