Читаем без скачивания Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник) - Юрий Левада

Противостояние «пустых» альтернатив иллюстрируют данные опросов за ряд месяцев, приводимые в табл. 2.

Таблица 2

Возможности поддержки альтернативных кандидатов на президентских выборах 2008 г.

(в % от числа опрошенных в каждом замере, N = 1600 человек)

Примечание 1[496]

Примечание 2[497]

Соотношение видимых «альтернативных» (при всей их анонимности) сил оставалось почти стабильным. Позиции 1а и 1б («путинские» варианты) поддерживают в значительной мере одни и те же люди; всплеск интереса к указанию «наследника» в мае 2006 г. (1б), видимо, связан с тем, что после очередного послания президента к Федеральному Собранию многие сочли этот способ сохранения существующей расстановки сил в руководстве страны наиболее реальным. Предпочитающие такие варианты не нуждаются сейчас и вряд ли будут нуждаться к моменту выборов в разработанных программах, поскольку на их стороне все политические, административные, медийные и технологические ресурсы действующей власти, не говоря уже о привычке и надеждах значительной части населения. Проблема разработки, обоснования, предъявления потенциальным сторонникам альтернативных программ (а также их политическое и персональное «наполнение») значима преимущественно для тех, кто выбирает вариант 2 и кто заинтересован в его поддержке определенной частью воздержавшихся (позиции 3 и 4).

Уровень поддержки каких бы то ни было альтернативных вариантов зависит от наличия таковых, от степени их разработанности и способа предъявления обществу. Разумеется, имеет серьезнейшее значение и отношение потенциальных избирателей к лицам и организациям, поддерживающим определенный вариант.

Бремя мнимого выбора

Заведомая псевдоальтернативность предстоящих президентских выборов – вполне логичный итог долголетних процессов формирования «вертикали» власти и влияния. Бремя выбора, точнее отбора, депутатов разных уровней, губернаторов, сенаторов и т. д. практически полностью лежит на центральной власти (на тех или на том, кто от ее имени выступает). Теперь это касается и выбора президентского «преемника». Разумеется, речь идет не о выборе кандидата, а о выборе «победителя».

Как бы по умолчанию допускается, что избиратели в массе своей примут как неизбежность и сам прием «назначения» «наследника», и того неизвестного пока фаворита, которому эта роль будет уготована. (Правда, сами усилия властных и околовластных структур по созданию нужного социального фона и «климата» для успеха предстоящей процедуры выдает напряженность и некоторую, пожалуй, даже растущую неуверенность в среде ее разработчиков.) Сейчас представляется очевидным, что заметные или возможные в отмеренные сроки (год с небольшим) расхождения и колебания общественных предпочтений решающего влияния на исход электорального мероприятия не окажут. Это отнюдь не лишает смысла внимательное рассмотрение динамики массового сознания за предстоящий период. Во-первых, перед нами поучительный процесс очередного направленного давления на все сферы и механизмы общественного мнения, наглядно демонстрирующий его ресурсы и слабости. А во-вторых, те оговорки и сомнения, которые, видимо, будут сопровождать принятие российскими избирателями предложенный (навязанный) им результат «верхушечного» выбора, надолго определят качество общественной поддержки «преемника» и его окружения.

Сложность упрощения. Все более очевидная в обществе, особенно на государственных высотах, суетливая напряженность вокруг «проблемы 2008 г.» на первый взгляд совершенно не соответствует предельной простоте ситуации как сегодняшней, так и наиболее вероятной на момент предстоящей массовой электоральной процедуры с гарантированным результатом. Однако при ближайшем рассмотрении можно заметить, что видимая простота обманчива. Далеко не простыми являются и сам социально-политический (на деле – административно-технологический) механизм подготовки заготовленного избирательного действа, и его последствия, причем не столько ближайшие, сколько отдаленные. Некоторые стороны этих проблем отражают недавние исследования российского общественного мнения.

Согласно апрельскому опросу 2006 г. (N = 1600 человек), на президентских выборах 2008 г. «будет происходить реальная борьба между кандидатами», считают 33 %; «будет создаваться видимость борьбы, а президентом все равно признают того, на кого укажет Путин» – 51 % респондентов. Примечательно, что чаще других «реальную борьбу» допускают в потенциальном электорате «Единой России» (45 % против 43 % предугадывающих «видимость борьбы»). Более циничную ситуацию ожидают сторонники КПРФ (31: 59), а еще более реалистичны жириновцы (28: 62). Трудно предположить, что сегодняшняя партия власти и ее патроны действительно опасаются каких-то сильных конкурентов сегодняшнему президенту или его фавориту. Скорее всего, дело в том, что именно группе приближенных («допущенных к выбору», если пользоваться удачным образом Ф. Искандера) приходится выбирать не столько персону «наследника», сколько механизм его легитимации как в узких «опорных» группах, так и в глазах фантомной общественности, не говоря о «внешнем имидже», то есть важнейшем и даже наиболее успешном факторе поддержания имиджа «внутреннего» в наличной ситуации многозеркальных отражений.

Вот несколько из трудносовместимых вариантов, которые волей-неволей приходится перебирать в поисках хотя бы приближенных решений таких задач.

Во-первых, желательно поддержать некоторую видимость легитимности (или признанности?) переходных процедур при очевидном отрицании буквы и духа соответствующих законов, международных прецедентов и т. д.

Во-вторых, при неизбежных перетрясках в ближайшем окружении первого лица требуется сохранить в неприкосновенности «вертикальную» опору (реперный административно-политический механизм) власти и соотношение конкурирующих групп влияния в ее верхних эшелонах.

В-третьих, приходится заботиться о личной и групповой (карьерной, статусной и пр.) безопасности круга причастных к принятию решений.

В-четвертых, остается болезненной проблема сочетания сугубо ситуативных акций, рассчитанных на немедленный эффект, с учетом минимальной перспективы.

В-пятых, нужно придать видимость какого-то «обновления» курса, стиля, кадрового состава при стремлении по мере возможности сохранить неизменными сложившиеся за последние годы тенденции и нравы в политике, соотношения между различными группами в верхних эшелонах и т. п. (здесь показательны непрерывные перестановки в правительстве и администрации, а также «прокурорская» перетряска (июнь – июль 2006 г.)

Такой перечень каверзных проблем можно, видимо, продолжать довольно долго.

Судить об их значении позволяют напряженные и все более заметные за последние месяцы поиски конструкции и условий запуска «передаточного механизма», пригодного для того, чтобы с наименьшими рисками осуществить сочленение несовместимых вариантов. К такому типу акций, очевидно, относятся публичные обсуждения возможности «третьего срока» В. Путина (не стихающие при том, что действующий президент многократно отвергал такой вариант), откладывания выборов, замены прямых выборов косвенными (скажем, через Государственную Думу или Совет Федерации), продления президентского срока до 5–7 лет, повторного выдвижения кандидатуры В. Путина через срок, то есть в 2012 г., пожизненного президентства на восточный, например туркменский, манер и т. п. Общественное мнение России, судя по опросам, более или менее готово принять, причем эта готовность шаг за шагом возрастает, лишь два варианта – «Путин-3» и «назначенный наследник». По июльскому опросу 2006 г. (N = 1600 человек), оба варианта получили равную потенциальную поддержку – по 40 % от числа опрошенных, что соответствовало бы примерно по 60 % участвующих в голосовании.

Параллельно, примерно с того же времени и с такой же поспешностью, происходит формирование определенного квазиидеологического и эмоционального «фона» предполагаемой «передаточной» процедуры. К значимым шагам в этом направлении относятся реанимация концепции «враждебного окружения» страны, придание официального статуса представлениям об «особом» пути России («суверенная демократия») и соответствующие трактовки правопорядка, гражданских институтов, свобод и т. д. В отличие от партийно-советской модели нынешняя властная система с ее предельно прагматичными ориентациями не претендует на идеологичность и не нуждается в апелляциях к какому-либо идейному комплексу, сакрализованному «учению» и т. п., довольствуясь квазиидеологическими инструментами: призывами, слоганами, заклятиями ad hoc, которые вводятся в оборот в конкретных аварийных или мобилизационных ситуациях. По аналогичным образцам происходит и формирование дополнительных организационных средств поддержки властной вертикали, в частности создание сети молодежных движений – клакерских и воинствующих.