Читаем без скачивания Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник) - Юрий Левада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Критерии отбора «преемника» – «желаемые» и «ожидаемые». Обратимся к следующему ряду данных того же исследования (табл. 2).
Таблица 2
Чем необходимо руководствоваться при выборе следующего президента России?
(в % по столбцу, май 2006 г., N = 1600 человек)
Здесь расхождения между массовыми пожеланиями, с одной стороны, и представлениями о том, как будет действовать В. Путин, с другой, разительно отличаются по всем без исключения пунктам, чем, конечно, и интересны. Самое показательное: в общественном мнении главными критериями выбора «преемника» являются его моральные качества, но от В. Путина обращения к таким критериям ожидают вдвое реже. Примерно такой же разрыв (в два раза) между распространенностью пожеланий и ожиданий по таким пунктам, как способность «наследника» быть лидером и уважение к нему населения. Зато критерий доверия со стороны нынешнего президента в суждениях о действиях В. Путина указывается вдвое чаще, чем в представлениях о том, как следует поступать, а «нынешняя близость к президенту» – вшестеро чаще.
Приведенные данные уместно рассмотреть более подробно, в разрезе различных социальных и политических групп (табл. 3).
Таблица 3
Критерии выбора преемника В. Путина в зависимости от возраста респондентов
(в % по строке)
Значительная разница между представлениями о «должных» и «ожидаемых от В. Путина» действиях (критериях выбора) наблюдается во всех возрастных группах. Масштабы такого расхождения в различных группах почти одинаковы. Прагматические критерии (квалификация, работа с людьми, лидерство) чаще по душе более молодым, в зрелом и старших возрастах больше значения придается ценностным критериям (моральным качествам, независимости, уважению со стороны населения). Как младшие, так и старшие не придают большого значения таким показателям «фаворитизма», как доверие президента и близость к нему.
Высокообразованные респонденты придают наибольшее значение квалификации, моральным качествам «преемника», а также его лидерским способностям. Заметно (в полтора-два раза) реже, но все-таки чаще, чем менее образованные, они надеются, что такие критерии использует и нынешний президент. Критерии «фаворитизма» никто высоко не ценит, но значительная часть во всех группах (от четверти до трети) признает, что именно этот критерий использует В. Путин (табл. 4).
Таблица 4
Критерии выбора преемника В. Путина в зависимости от уровня образования респондентов
(в % по строке)
Примечательно, что на первый план выдвигают прагматические критерии (и даже надеются, что они будут задействованы) скорее в демократической оппозиции (табл. 5).
Моральные качества представляются важнее сторонникам коммунистов и «единороссов», но ни те, ни другие (здесь важно обратить внимание на позицию «президентского» электората «Единой России») почти не питают надежд на то, что такими критериями будет пользоваться президент. К тому же и этот электорат не склонен явно одобрять принципы «фаворитизма».
Создается впечатление, что массовая готовность вынужденно (за отсутствием иных вариантов) принять выбор В. Путина не означает готовности принять критерии такого выбора.
Время выбора: «процедурного» и «исторического». Запланированная на март 2008 г. электоральная процедура, скорее всего, не принесет никаких серьезных неожиданностей ни ее организаторам, ни массовым участникам и сторонним наблюдателям. Но столь же ясно, что эта процедура независимо от ее персональных или эмоциональных компонентов может означать лишь момент в подготовке неизбежных, назревших, наболевших перемен «большого», социально-исторического масштаба. В подобных ситуациях «ближний» выбор (лица, близкого окружения, стиля, отчасти и курса) обычно сохранял свое значение до тех пор, пока не оказывались исчерпанными накопленные ранее ресурсы доверия, надежд, терпения (для пояснения ситуации годятся аналогии с нынешней ресурсно ориентированной экономикой). На это время постэлекторальная ситуация выглядит непосредственным продолжением ныне существующей («предэлекторальной»), инициатива и риски «выбора» безраздельно принадлежат «верху» (независимо от напряженности и коллизий на этом уровне), «низам», как мы уже видели, приходится принимать заготовленный результат. (Фигурально выражаясь, массовое участие в этой процедуре упрощено до роли легендарной праматери в своем брачном выборе, правда, в ее случае не приходилось задумываться о последствиях и нельзя было ссылаться на возможность «худшего» варианта.) Но самое нагруженное звено в общественной «цепи» неизбежно оказывается и самым слабым, что, по общему правилу, определяет слабость всего устройства. Это важно иметь в виду, поскольку «ближние» перемены не снимают накопившихся проблем, а лишь перекладывают их на другие плечи. Более значимый, «дальний» выбор (социально-политического строя, режима), предполагающий изменение самих проблем и средств их решения, неизбежно растянут во времени.
Таблица 5
Критерии выбора преемника В. Путина в зависимости от принадлежности респондентов к партийному электорату[499]
(в % по строке)
Правомерно допустить, что переход от «ближнего» выбора к «дальнему» в определенной мере изменяет соотношение «верхушечных» и «массовых» функций. Вернуться к иллюзиям «массовых» переворотов XIX в. невозможно, но структуризация общества при нарастающей слабости «верхушечных» его уровней в перспективе может создать почву для более современных образцов двусторонних зависимостей.
2006Человек недовольный?
Один из очевидных парадоксов современной российской действительности – широко распространенное, практически всеобщее недовольство происходящим в стране и собственной жизнью при сохраняющемся высоком уровне заявленного гражданами оптимизма и одобрения государственного руководства, притом недовольства, которое, как правило, не переходит в протест, тем более в активный. Чтобы разобраться в этой ситуации, нужно рассмотреть характер и функции «недовольных» настроений в обществе (табл. 1 и 2).
Таблица 1
Если говорить в целом, в какой мере вас устраивает жизнь, которую вы ведете?
(в % от числа опрошенных, 2006 г., сентябрь, N = 2100 человек; не приводятся ответы: 1) отчасти да, отчасти нет; 2) затруднились ответить)
Примечание 1[500]
Примечание 2[501]
Таблица 2
В какой мере вы удовлетворены тем, что происходит сейчас в стране?
(в % по строке, 2006 г., сентябрь, N = 1600 человек)
Примечание 1[502]
Таким образом, во всех возрастных группах за минувшее пятилетие уровень удовлетворенности положением в стране возрос, но во всех группах явно доминирует неудовлетворенность.
Несколько более сложная картина в оценках пути движения страны (этот показатель относится к надеждам и ожиданиям на перспективу).
На протяжении ряда лет преобладали представления о неверном, тупиковом пути (в среднем за 1994–2006 гг., по исследованиям типа «Экспресс»/«Курьер», соотношение мнений о пути страны составило 30: 54), но в последние месяцы распространенность позитивных и негативных суждений почти сравнялась (табл. 3).
Таким образом, неправильным представляется движение страны пожилым людям, менее обеспеченным, малообразованным, сторонникам коммунистов консервативно-популистской оппозиции (коммунистам, «патриотам»). Кажущаяся на первый взгляд странной позиция «симпатизирующих демократам» объясняется нынешней размытостью самого определяющего термина: из относящих себя к указанной группе 40 % намерены голосовать на будущих выборах за «Единую Россию», то есть привержены демократии с «примечаниями» – суверенная, президентская и т. п.
Таблица 3
Как идут дела в стране?
(в % по строке, 2006 г., сентябрь, N = 1600 человек)
Наблюдается понятная, даже банальная корреляция между оценками собственной жизни и направления движения страны: 49 % среди тех, кого устраивает своя жизнь (против 22 %), усматривают правильный путь страны, а из тех, кого своя жизнь не устраивает, такую позицию разделяют 27 % (против 38 %) (2006 г., сентябрь, N = 2100 человек). Уверенно судить о направленности причинно-следственных связей трудно, можно лишь допустить, что состояние ущемленности, тревожности находит свое выражение в оценках ситуации различного социального уровня.
В свое время официальная догматика приучала к представлению о том, что носителем возмущения и протеста, а потому и главной «преобразующей силой» в обществе должен быть «передовой» класс, то есть общественная группа, связанная с перспективными формами производства, организации, идеологии. Оставим в стороне проблему исторической обоснованности такого тезиса, возможно, соответствовавшего определенным реалиям и надеждам, например, в период подготовки двух российских переломов, происходивших в начале и в конце минувшего ХХ в., когда усилия наиболее продвинутых и просвещенных групп подготовили крушение отживших государственных систем. Однако сегодня ничего подобного в российской ситуации не наблюдается: общественное недовольство и протесты сосредоточены преимущественно в наиболее консервативных слоях и имеют скорее традиционалистский, чем авангардистский характер.