Читаем без скачивания Белая дорога - Линн Флевелинг

Одна из худых дрожащих рук появилась из-под плаща и Илар, откинув назад капюшон, позволил Улану увидеть и глаза, с темными кругами под ними. На шее плащ не был завязан и Улан разглядел светлую кольцеобразную полоску кожи на его горле, там, где так много лет находился металлический ошейник.

Улан отлично помнил Илара ещё с того летнего сбора в лагере много лет тому назад, и потом часто видел его, навещая Ихакобина. То, насколько он изменился сейчас, просто шокировало. И больше всего, конечно, — этот налёт безумия в обведенных тенями глазах, да и перенесенные недавно невзгоды наложили свой явственный отпечаток. И все же, несмотря ни на что, в нём ещё сохранились остатки былой красоты.

Улан подошёл к буфету и плеснул в чашку воды из кувшина, затем добавил туда немного бренди. Однако когда он попытался дать это Илару, тот с очевидным ужасом уставился на чашку и дрожащим голосом спросил:

— А вторую мне не дадут?

— Вторую? Зачем?

— Дваи шоло. Должно быть обязательно две! Так не честно!

По ауренфейским законам наказание преступника завершалось заключением в небольшую каморку, и тому полагались две чаши с едой или напитком — одна отравленная, вторая нет. Если заключенному везло и он умудрялся выжить год и один день, его отпускли на свободу. Очень мало, кто сумел продержаться так долго.

— Это не яд, мой дорогой друг. Тебе совершенно нечего опасаться. По отношению к Вирессе ты всё делал верно, так что здесь тебе рады, как я уже сказал. Прошу тебя, попытайся выпить хотя бы немного. Это тебя успокоит.

Илар вцепился в чашку обеими руками, и его капюшон упал. Темные волосы были покрыты пылью, полны набившихся в них веток, и свисали клочьями с его головы. Он осторожно отпил немного, а затем сделал большой глоток. Вода побежала по его подбородку, оставляя тёмные пятна на его тунике под плащём. Кажется, это было его единственной одеждой, помимо пары обуви, да и та уже расползалась по швам. Покончив с питьем, он вернул чашку Улану и поглубже забрался в кресло, съёжился.

— Не ожидал когд-нибудь снова увидеть тебя на этом побережье, — сказал ему Улан, пока они ждали бульон.

— Мне некуда идти, — глухо отозвался Илар и потёр горло там, где был след от ошейника. — Со мной уже распрощались. Думаю… тот Илар, что сбежал столько лет назад, давно уже мёртв.

— Жизнь меняет всех нас, дорогой мой мальчик. Твоя же была слишком трудной.

Вошёл Элизир с бульоном на подносе и поставил его на небольшой столик возле кресла Илара.

— Она прислала не слишком горячий, дядя, так, чтобы он не обжёгся.

— Поблагодари её от меня, племянник. А теперь ступай, проведай свою команду. Я сам позабочусь о нём. Твоя миссия выполнена.

Вода с бренди сделали своё дело: руки Илара дрожали чуть меньше, когда он поднёс к губам чашку с бульоном и принялся пить.

— А сейчас не спеши, — сказал ему с улыбкой Улан. — Мне вовсе не хочется, чтобы ты испортил мой великолепный ковер.

Он проследил, чтобы Илар выпил весь бульон до конца, и когда убедился, что того не станет тошнить, плеснул в чашку ещё немного разбавленного водой бренди и вручил ему.

— Ты наконец согрелся? Тебя всё ещё колотит.

— Согрелся… нет, я никогда уже не согреюсь. Звезды… они были такие ледяные.

Слеза покатилась вниз по чумазой щеке, прочерчивая дорожку.

— Меня оставили… одного. В совершенном одиночестве…

Он становился всё более безумным.

— Они бы увидели метки! И ошейник… И моё клеймо! Охотники за рабами…

— Здесь их нет, ты в безопасности, мой бедный друг. С этого момента мы станем заботиться о тебе. Никому не надо знать, что ты тут, — он наклонился вперед и тронул Илара за руку. — Думаю, ты достаточно расплатился за свой проступок.

Пустая чашка упала на ковер, а Илар, закрыв своё лицо, глухо разрыдался.

Это был определенный риск — пустить его в свой дом, но Улан весьма сомневался, что кто-то сумеет опознать в этом несчастном того молодого беглеца, исчезнувшего давным-давно.

— Я был совершенно один, — всхлипывал Илар.

Его ум был явно расстроен, однако это не были обычные для большинства из спасенных рабов отчаяние и страх.

Улан склонился и взял плачущего Илара за плечо.

— Тебе нужны всего лишь отдых и хорошая еда. И, конечно, ванна. Идём? Прямо сейчас?

Илар в ужасе отшатнулся. Так, словно прикосновение Улана обожгло его огнём.

— Нет! Я не могу. Никто не должен видеть… Прошу, не позволяйте никому смотреть!

— Очень хорошо. Я велю принести ванну в твою комнату, а также подходящую одежду. Ты можешь помыться сам и одеться без посторонних глаз. Идём-ка, там в зале внизу гостевая комната, и она как раз рядом с моею, ведь возможно, я понадоблюсь тебе.

Улан поднялся и взял Илара за руку, помогая ему встать. Рукав соскользнул, открыв его худую руку и Улан увидел четыре длинных, покрывшихся коркой рубца внизу его предплечья. Однако никакого клейма там не было. Но Улан сам лично видел и не раз этот знак Ихакобина на его руке. Другое такое клеймо находилось на задней части левой икры Илара. Должно было там находиться. Однако кожа на его предплечье выше рубцов была абсолютно девственной.

Илар сумел подняться на ноги и в сопровождении Улана добраться до своей новой комнаты. Там он дождался, пока приготовят ванну. Слуги принесли мыло и заживляющий бальзам и развели их в воде, когда ванна была готова.

— Ну вот, — сказал ему Улан, выпроваживая всех лишних жестом, — один слуга будет ждать снаружи, на случай, если тебе что-то понадобится, но никто не войдёт без твоего сигнала. Когда захочешь снова увидеть меня, можешь сказать ему об этом прямо через дверь.

Весь дрожа в своих лохмотьях, Илар пробормотал:

— Вы очень любезны.

— Ты — ауренфейе, которому нужна помощь, Илар. Я не повернусь к тебе спиною.

— Однако Вы оставили меня там, — это прозвучало больше как слова ребёнка, чем человека, которого предали. — Вы выкупили столь многих, но оставили в рабстве меня.

Улан вздохнул:

— Твой хозяин хорошо обращался с тобой и весьма ценил тебя. Ну посмотри на себя, Илар. Я не хочу показаться жестоким, однако куда ты мог вернуться со всеми своими шрамами и будучи таким ущербным, что даже не можешь принять ванну при посторонних без того чтобы испытывать постоянный страх, что кто-то увидит рабские метки на твоём теле? Я слишком часто наблюдал, как вернувшиеся рабы кончают жизнь самоубийством. Честное слово, я полагал, что пусть лучше твой хозяин позаботится о тебе.

Илар снова затрясся и забормотал что-то, что Улан не вполне уловил.

— Купайся и отдыхай, Илар. Здесь ты в безопасности.