Читаем без скачивания Геносказка - Константин Соловьев

— И кем он там служил? — не к месту спросил Гензель.

— Крокодилом, братец. Он служил там крокодилом. И получал регулярную кормежку. Если бы он мог использовать весь поглощенный им человеческий геноматериал для регенерации своих собственных хромосом, он уже был бы человеком на триста процентов. Видно, господин Варрава выкупил его для своего театра…

— Истинное наслаждение — смотреть на игру двух актеров! — провозгласил со своего места Карраб Варрава, упивающийся представлением. — Даже если один из них — заслуженный мэтр сцены, а другой — юный дебютант! Попросим же их развлечь нас этим вечером! Позвольте им угодить вкусу столь взыскательной публики!

Карраб Варрава хлопнул в ладоши, и Генокрокодил стал неторопливо стягивать с себя костюм. Под тканью оказалось блестящее тело получеловека-полуаллигатора. Чешуйчатая шкура обтягивала жилистые мускулы, грудная же клетка была вполне человеческой формы, как и бедра. Генокрокодил двигался невероятно мягко, будто находился не в воздухе, а в куда более плотной жидкой среде. Несмотря на то что ложу от сцены отделяло больше двадцати метров, Гензель почувствовал, как собственные его мышцы невольно напрягаются. Существо, выпущенное Варравой на сцену, было самым настоящим хищником, в куцем сознании которого едва ли нашлось место для чего-то человеческого.

Бруттино оставался недвижим, его деревянное тело застыло. Панический паралич? Гензель едва ли мог ответить. Он хорошо разбирался в хищниках всякого рода, но никогда не имел дела с деревьями.

— Игра! — рявкнул Карраб Варрава так громко, что едва не перевалился грузным телом через ограждение ложи. — Пусть начнется игра!

И игра началась.

Генокрокодил мягко опустился на все четыре лапы и стал приближаться к Бруттино. Доски сцены негромко скрипели, расчерчиваемые его когтями. Хвост колебался из стороны в сторону. Чудовище двигалось так, будто его не видно, как если бы находилось под толщей мутной воды. Пара неярких изумрудов плотоядно блестела, уставившись на стоящее без движения деревянное тело.

Интересно, придется ли ему по вкусу деревянная стружка?..

Генокрокодил ринулся вперед — гудящая зеленая стрела. Бросок был мгновенным, страшным, такой силы, что из-под лап чудовища взметнулись расколотые доски вперемежку с древесной трухой. Таким ударом можно было бы обрушить стену дома или выворотить из земли дерево. Генокрокодил сознавал свою мощь и явно был неравнодушен к зрительскому вниманию. Ему мало было растерзать другую куклу. Он хотел смести ее мгновенно, так быстро, чтобы удивленный выдох зала настиг его только тогда, когда от чужака останутся лишь бесформенные деревянные огрызки.

Но Генокрокодил промахнулся. Возможно, впервые в жизни.

Он ударил всем телом в то место, где прежде стояла сутулая деревянная фигура, проломив сцену и едва не свалившись за рампу. Он даже не сразу понял, что допустил оплошность. Поднял уродливую чешуйчатую морду, отыскивая своего врага. В его глазах, способных выражать лишь голодный блеск, на миг появилось озадаченное чувство. Матерый хищник, не хуже акулы знавший теплый вкус крови, не привык к тому, что жертва может бесследно пропасть.

Бруттино двигался так, как не способен двигаться обычный человек, чьи клетки питаются кислородом, а мышечные волокна управляются разветвленной нервной системой. Так, как не способен двигаться ни один мул, пусть даже человеческого в нем — десятая доля процента. Шаги сливались один с другим и были бы вовсе не заметны, если бы не отчетливый стук дерева по дереву. Однако его движения не были мягкими, напротив, в противоположность крокодильим, они отличались какой-то непривычной резкостью. Если бы человек попробовал двигаться в такой манере, его кости треснули бы, а суставы вывернулись наизнанку. Один короткий всплеск движения, лихорадочно быстрого, острого, внезапного.

Гензель замер на своем месте, пытаясь уследить за происходящим. Увиденное на сцене оставляло после себя двойственное чувство. С одной стороны, он был потрясен тем, как легко и решительно двигается невзрачное и кажущееся неуклюжим деревянное существо. Это и в самом деле впечатляло. Ему самому не раз приходилось сходиться в драке с самыми разными порождениями хромосомного скрещивания, включая наиболее жуткие образчики с городского дна, жертвы богатой вереницы генетических сбоев и болезней. Но никогда прежде ему не доводилось видеть, чтобы кто-то двигался столь умело и эффективно. Не по-человечески эффективно.

Бруттино, при всей своей кажущейся массивности, в бою походил на щепку, оказавшуюся в центре урагана. Он не оставался на месте ни мгновения, он двигался, всякий раз оказываясь ровно на палец дальше, чем могли достать щелкающие зубы Генокрокодила. Превосходное чувство дистанции. Каждое движение прекрасно выверено и четко, будто не импровизация, а накрепко заученный элемент танца. Только танца страшного и жуткого, несмотря на то что на опилки еще не упало ни капли свежей крови.

Очередной удар Генокрокодила не достиг цели — Бруттино легко уклонился от разверзнутой пасти, и потребовались ему для этого лишь два коротких шага. «Почему он не бьет? — удивился Гензель, его мысли едва поспевали за стремительными движениями пляшущей на сцене деревянной куклы. — У него была уже дюжина возможностей…»

Бруттино ударил. В тот момент, когда этого никто не ждал, как не ждал и сам Генокрокодил. Человекоподобная рептилия нанесла очередной удар, в этот раз лапой, и вновь не обнаружила под когтями изломанного деревянного тела. В этот раз оно не маячило в шаге от него, оно попросту пропало, скользнув куда-то под брюхо. Генокрокодил, превосходная боевая машина, впервые за свою долгую жизнь был озадачен. Он замер, теряя драгоценные секунды, — его мозг, хорошо разбирающийся в укладе боя, не привык решать подобные задачи. А потом было поздно, потому что Бруттино вдруг выскочил из ниоткуда, как паяц из табакерки, и нанес единственный удар. Его узкий острый нос беззвучно вошел в изумрудный глаз Генокрокодила, мягко, как отточенный стилет.

Генокрокодил испустил оглушительный хриплый вой и тряхнул мордой. Он, привыкший своей мгновенной реакцией парализовать противника, едва ли сам успел сообразить, что произошло. Он просто ощущал боль и, как любое животное, рефлекторно пытался от нее избавиться.

Бруттино не сразу вытащил нос из скользкой, оплывающей кровью раны, несколько раз ловко провернув его в ней. Генокрокодил коротко ударил лапой, намереваясь вмять впившуюся в него деревянную куклу в пол, но та вновь оказалась быстрее. Может, на четвертушку мгновения, но быстрее. Вырвала свое жало из окровавленной глазницы и вновь прыгнула в сторону.