Читаем без скачивания Рождённый ползать… История преступления длиною в жизнь - Алена Бессонова

– Знаешь – слышал! Когда батя работал в областном управлении нефтеразведки, в его подчинении был странный паренёк. Я после занятий в школе иногда к отцу заходил, там мы и познакомились. Он был всего на год старше. Курьером служил. Однажды разговорились. Я спросил: из каких он? Больно уж говор его был интересный… Слыхали, как горлица поёт? Вот так и он голосом журчал… Тогда паренёк сказал, будто род свой ведёт из народа «чуди белоглазой». Рассказал легенду. Чудью звался народец маленького роста. Жил в землянках. Когда чудцы узнали, что их хочет покорить Белый царь, они подрубили столбы своих землянок и погребли себя.

– Кто такой Белый царь? – полюбопытствовал Пашай, который за весь рассказ Валентина так и не осилил рюмки пуро.

– Вроде как люди из московских княжеств. Христиане. Народ чуди белоглазой не захотел общаться с ними, не захотел поработиться христианством. Он ещё говорил, что, уходя, чудь оставила много кладов. Клады эти заговорённые. На них наложен завет: найти их могут только потомки чудского народа. В последнюю нашу встречу парень сказал, будто собирается идти те клады искать и, действительно, в скором времени исчез. Я у отца спрашивал, куда он подевался, отец отшутился: «вероятно, его тараканы из башки разбежались, и он пошёл их искать…».

Васенко задумался:

– Значит, наш Чудь из староверов. Скажи, Валентин, сможешь ли ты вспомнить что-нибудь о Кузьме? Ты говоришь он вроде бывший геолог? Напрягись вспоминай. Может, от Кузьмы оттолкнёмся и старика найдём?

Валентин вновь опрокинул в себя полстакана пуро. Роман заметил: хозяин выпил много, но не хмелел, просто кисти рук в конце рассказа перестали подрагивать.

– Помню, когда из ментовки нас выпустили, на обочине дороги ждал вездеход. Едва устроились в машине, водитель предложил кофе из термоса. Я выпил и вырубился. В себя пришёл уже на точке. Как везли, куда – ничего не видел. Кузьма рядом был. Всё пояснил, познакомил с напарниками и уехал. Золото мыть дело нехитрое. Увидел я своего благодетеля только дней через десять. Всё лето и осень наша бригада мыла золото, зимой плавили в слитки. Тогда, наконец, выяснил: неслучайно я туда попал. Все мы на одну девку клюнули, всех нас спровоцировали на драку. С разными, правда, исходами, но сроки светили всем. Видать, нас специально подбирали.

– Как это вы установили, что девка была одна и та же? – с недоверием спросил Роман.

– Я в девках разборчивый. Мне абы какая не нужна. Почему на эту внимание обратил? – ухмыльнулся Валентин. – Глаза у неё разного цвета. Один карий, другой голубой. Такое нечасто встречается. И мои напарники на это же клюнули. Когда разговорились, остальное тоже совпало.

– Кузьме об этом сказали?

– Зачем? – пожал плечами Валентин, – нам всё нравилось. Деньга большая шла… В России золото просто так добывать частному лицу нельзя. Можно только предприятию с соответствующей лицензией. Стоит она миллионы, частному лицу не потянуть. А наш Кузьма лицо очень-очень частное и нам при нём было хорошо. Мы семимильными шагами шли каждый к своей мечте. Так, зачем нарываться?! – Валентин на секунду запнулся и добавил, – ну вот, больше помочь ничем не могу… Всё что знал, рассказал.

– Опишите Кузьму. Получается он иногда появляется в Архангельских питейных заведениях. Убывших ведь надо заменять…

– Надо. Несчастные случаи нередки. Поленился шурф закрепить – сам себя похоронил. Выкапывать из-под завала тебя никто не будет…

– ?!

– Пока лопатой докопаешься, там уже живых нет… Вы спросили, как выглядит Кузьма?

Валентин задумался, говорить начал медленно, нанизывая слова одно на другое:

– Большой, жилистый, хмурый, тайгой и жизнью побитый…

– Это как? – спросил Роман.

– Лицо морщинистое не по годам. Ему лет сорок пять, а выглядит на десять старше. Да! – воскликнул Валентин, – у него нервный тик! Довольно сильный… Подёргиваются мышцы у правого глаза.

Валентин допил пуро и, чуть помедлив, спросил:

– И что теперь?

– В смысле? – уточнил Роман.

– Что со мной будет?

Роман усмехнулся:

– Жить будешь дальше, детей воспитывать… Думаю старик не Дункан Маклауд, не бессмертный воин. Что до нас? Так мы выйдем за порог и знакомство с вами забудем…

Русаков добавил:

– Не беспокойся, Валентин, Пашай предпринял все меры, чтобы никто не узнал, куда мы поехали и к кому.

Большую часть обратной дороги ехали молча. Каждый думал о своём. Первым молчание прервал Роман Васенко.

– Систематизирую полученную информацию: В Архангельске давно действует хорошо организованная преступная группа чёрных старателей. Руководит её некто Чудь. Человек с большим опытом работы, вероятно, с большими и давно налаженными связями. Человек, живущий двойной жизнью. Первая – белая, у всех на виду, вторая – тайная, закрытая на сто замков. Эту свою вторую жизнь старик бережёт от чужих глаз. Вторгшихся без его спроса уничтожает безжалостно. Мы сейчас даже не представляем масштаба подпольной золотодобычи. Чудь по характеру своей белой работы когда-то имел дело с геологоразведкой и смог добыть секретную карту золотоносных жил.

– Если это так, то он государственный преступник. – вклинился в монолог Васенко Русаков. – Изменник. За такое пожизненное светит.

– Что-то я ни разу не слышал, – заметил Пашай, – чтобы диких старателей к пожизненному сроку приговаривали. Чаще всего условными отделывались с конфискацией добытого золотишка.

– Это верно, – согласился Васенко, – Валентин правильно заметил: добыча золота частниками в стране не запрещена, но так отягощена условиями, что ни один частник не потянет, надорвётся… Посему моют нелегально. За это статьи в УК нет. Максимум за что могут привлечь старателя – за то, что он замутил воду в реке или срубил дерево. Но за всё это предусмотрено административное наказание. По закону преследуется хранение и перевозка драгметалла. Преследуется жёстко. А как без перевозки и хранения? Тут тебя трындец и накроет… И ещё: уголовная статья точно твоя если золота намоешь больше чем на два с половиной миллиона рублей. Посему из всей их организации под Фемидой ходит только Кузьма и Чудь. Чудь ещё за разглашение государственной тайны.

– Если Кузьма из тайги выходит, то только на заключительном этапе вербовки новых старателей, мы его никогда не найдём, может, только случайно… А вот Чудь…

– Да! – подтвердил Васенко, – Чудь белую жизнь на людях живёт, посему тебе, Александр Егорович, надо добыть списки ветеранских организаций Архангельска. Никогда не поверю, что в своей белой жизни Чудь орденами и медалями не бряцает. Другое дело, где он их добыл? Но это не наш вопрос. Мы с Исайчевым постараемся личные дела ветеранов перебрать и добыть фото каждого старше восьмидесяти пяти лет. Зашлём их Валентину, может, рыба в наши сети попадётся…

– Привлекайте к работе вашего батю, Александр Егорович, – предложил Пашай, – он всех ветеранов в области знает…

– Ни в коем случае! – энергично замахал рукой Русаков. – Отец мой не в курсе расследования. Он член Совета ветеранов и над каждым своим подопечным трясётся. Говорит: им жить осталось два понедельника. А если узнаёт, что среди них государственный преступник, да поди ещё с фальшивыми орденами и медалями – спать перестанет! Смотри, Пашай, не проговорись. У бати сердце больное. Он после гибели летуна в санатории едва не крякнул… Пусть спокойно доживает, сколько ему отпущено…

2010 год. Дом на острове Двинской губы в Белом море

Чудь не закричал, а заставил себя проснуться. Вытянулся, тяжело дышал. Грудь, как после лихорадки, пахла уксусом. Он потихоньку, боясь упасть, встал с постели. С закрытыми глазами, вытянув перед собой руки, пошёл к окну, натыкаясь по дороге на мебель. Нащупал подоконник, холодный и гладкий, скользя пальцами по раме, подобрался к форточке и открыл её. Струю влажного хвойного воздуха поймал широко открытым ртом, глотнул. Потом медленно открыл веки.

Да, это был сон, цветной, липкий, знакомый, как много раз читаная книга. Сначала жёлтый пивной ларёк у оврага. Косоглазый парень в куцей кепчонке, длинном пиджаке и в широких полосатых брюках с напуском на хромовые сапоги. Он покровительственно хлопает его по плечу и пыхтит в ухо: «Надо будет ещё железок с ксивами, подходи сюда, кореш!» Ноги несут от ларька, а в кармане две бронзовые медали, выменянные на связку сушёной воблы…