Читаем без скачивания Рождённый ползать… История преступления длиною в жизнь - Алена Бессонова

– Чего вопишь? – заворчал пилот – У меня аж сердце крякнуло….

– Мы пролетели! Там, в ельнике, красный парашют! Поворачивай! Уже минуту летим обратно.

– Вот тут, вот тут, в этом районе! И, по-моему, рядом с парашютом стоял человек!

– Ишь ты, под соснами человека разглядел.

Пилот ввёл машину в неглубокий разворот. Выполнив первую четверть виража, они увидели красный купол парашюта, зацепившегося за верхушку кривой сосны. Рядом стоял медведь. Услышав вертолёт, зверь поднялся на задние лапы, вскинул морду. И Роман разглядел почти под ним человека – руки раскинуты, словно обнимает землю, ноги согнуты в коленях и лежат одна на другой. Пилот завалил глубокий крен и со снижением бросил вертолёт вниз. Почти двухтонная масса железа с воем и грохотом понеслась к земле. Медведь присел на четвереньки, бросился наутёк. Едва царапнув днище верхушками деревьев, вертолёт взмыл, оставив в лесу раскатистый гул.

– Что будем делать? – заорал Роман пытаясь перекрыть рёв винтов, – надо садиться! Он может вернуться…

– Ты что, парень, вертолёт на сосны наколоть хочешь?

– Полянка…

– Heт здесь полянок!

– А вон, слева…

– Болото!

– Не улетать же?

– Кричи в эфир. Дай кому-нибудь наши координаты.

– Всем! Всем! Всем! – заорал по радио Роман, – я борт 19201, прошу связи и помощи. Всем! Всем! Приём!

Эфир молчал.

Замкнув большой круг над лесом, пилот не нашёл места, где бы вертолёт мог притулиться. Вернулись. Человек около сосны лежал в той же позе.

– Может быть, он уже мёртвый? – напряжённо вглядываясь в неподвижную фигуру, предположил Васенко. – Нужно садиться…

– Можно пожертвовать винтом, – отозвался пилот, – ремонтники восстановят… Зато у нас есть богатая аптечка спасателей и руки… Смерть Серёги Голубятникова я себе не прощу…

Роман стал отстёгивать привязные ремни.

– Ты куда?

– Зависай, прыгну.

– Предположим, что не поломаешь шею. А потом?

– Окажу ему помощь.

– Если прыгнешь хотя бы с пяти метров на еловник, тебе самому придётся склеивать кости.

– Я пружинистый! Однажды прыгал с балкона любимой женщины…

– Уходил от погони ревнивого мужа?

– Ну!

– А как я вытащу вас? Руку до земли дотяну? Бортача нет, лебёдки нет, даже задрипанного троса нет! Приготовься к посадке.

– А винт?

– Постараюсь обрубить его аккуратненько.

– Сначала я попробую прыгнуть!

– Всё! Диспут закончен! Кричи в эфир. Не переставай, кричи в эфир…

Пилот прицелился в самую широкую прогалину, но и там, между стволов, было не более пятнадцати метров. У несущего винта такой же размах. Значит, все ветви он подберёт с ходу, а даже попавший на крутящийся винт воробышек делает в лопасти вмятину.

– Что случилось с 19201?

– Кто на связи?

– Я рейсовый. Иду на шести тысячах.

– Рейсовый, передай наше место… – Роман говорил быстро, повторив координаты дважды. – В лесу человек. Парашютист. Лежит без движения. Садимся к нему. Возможна поломка вертолёта. Поломка – наверняка. Ждём вездеход со спасательным оборудованием и врача. Как понял, рейсовый?

– Мягкой посадки вам, 19201! – прогудело в наушниках. – Всё понял. Радист уже передал. Я борт 16842. Не дрейфьте, парни!

– Благода…

Он недоговорил. Несущий винт с размаху резанул по жёстким кронам. В мелочь изрубленные ветки и рой хвойных иголок закружились над кабиной. Что-то затрещало, как сахар на зубах. Кусочек зелёного лапника ударил по стеклу. Вертолёт провалился точно в прогалину, и левое колесо шасси, соскользнув с пня, по ось зарылось в мягкую землю. Машина накренилась, замерла. Винт крутился, подбирая, подбрасывая вверх и снова бросая вниз лёгкую хвою и прелый мох.

Когда мотор смолк и остановились, свесившись лопасти, то концы их были сколоты примерно на метр. Несколько склеенных с торцов секций, порубив ветки, улетели вместе с ними.

Роман выпрыгнул из кабины, побежал к неподвижному парашютисту, склонилась над ним. Перевернул на спину. Это был пилот. Он был без сознания, но целый. Медведь его не тронул. Километрах в трёх от приземления пилота чуть позже спасатели подобрали Валентина. Купол парашюта попал на очень высокое дерево, и он повис на стропах вниз головой. Кроме царапин от сучьев, на теле ни одной раны. Оба в глубоком шоке. Если бы не так, то богатырски сложённый Валентин легко бы принял нормальное положение и спустился на землю. А он несколько часов провисел вниз головой. Железный организм выдержал пытку. В госпитале главврач показал им истории болезни. В них с тремя большими вопросительными знаками был написан одинаковый диагноз: «Виброудар???» и в скобках: «вибрационная атака». И то и другое определения для врача новые. Диагноз он поставили приблизительно, исходя из того, что кожа пилота и Валентина испещрена небольшими, беспорядочно и густо разбросанными чёрными и светло-коричневыми пятнышками чечевицеобразной формы. Лопнувшие капиллярные узлы – признак вибрационной болезни. Внутренние органы подверглись мгновенной и очень сильной встряске. У Валентина кровоизлияние коснулось и левой части мозга. Врачи ввели его в медикаментозную кому.

Вечером в холмогорском доме Русакова мужчины обменивались информацией. Исайчев доложил: состояние пилота улучшается. Он довольно свободно разговаривает. Что же случилось в воздухе? Со слов пилота, было так: получив приказ на подсадку нового пассажира, он приземлился и оставил вертолёт на попечение авиатехников и дозаправщиков. Вместе с Валентином пошёл перекусить в буфет аэропорта. Пассажир так и не появился и они, дождавшись приказа «отбой», пошли на базу нефтепромысла. Взлетев, набрали высоту. Пилот переключил управление на автопилот. Валентин достал книжку, попытался читать. Пилот глянул вниз. Увидел старый чёрный пал и начал внимательно рассматривать сгоревшую давным-давно часть леса. Он хорошо помнит, что именно в этот момент вертолёт тряхнуло и по днищу будто забарабанил стальной дождь. Лётчик предположил, что взорвалась оторвавшаяся от днища мина. Взорвалась метрах в десяти под уходящим от неё вертолётом. Взрывная волна была необычайной силы. Машина перестала слушаться рулей. Шла, не меняя высоты только в одном направлении, как понял пилот к морю. Потом он почувствовал острую боль в кончиках пальцев. Пульсирующая боль кинулась к плечам. Начало трясти нутро. Тяжело застучало в висках. Свет померк. Почувствовал, как невидимая сила в полной темноте безжалостно рвёт тело на части. Как выпрыгнул из кабины – не помнит. С Валентином, вероятно, было то же самое, но судя по месту выброски дольше. Говорит, что «в огненной ловушке» метался долго. Так ему показалось. Врач объяснил их состояние на пальцах: в каждом из нас существуют колебательные движения низкой частоты. Например, наша система кровообращения – это своеобразный колебательный контур. Если период инфразвука совпадает или будет близок к периоду этих колебаний, то возникает резонанс, может произойти разрыв артерий и может остановиться сердце. Вот так! Этот пакостный звук вреден во всех случаях. Слабый вызывает морскую болезнь. Частота семь герц – смертельна. На людей обрушивается волна беспорядочного страха, ужаса. Они испытывают адскую боль… Их нашли неподалёку от спалённого леса, на который перед началом беды смотрел пилот-спасатель. Значит, всё произошло в течение семи-восьми секунд. И того и другого опустили на землю купола, раскрытые парашютными автоматами. А машина продолжала полёт…

– Понятно, – резюмировал Роман, – их заказали. И в деле кто-то из высших чинов авиаотряда. Александр Егорович, только вы можете выяснить кто.

– Не могу! – рявкнул Русаков, – приказ устный, диспетчер получил его от человека, который назвался весомой фамилией. Но вся шутка в том, что мужик с такой фамилией уже неделю отдыхает на берегах Красного моря. Линия использовалась местная. Все необходимые формальности были соблюдены, названы нужные коды. У диспетчера не возникло сомнений в подлинности приказа.

– Но ты-то, Сашка, понимаешь, что в руководстве авиаотряда есть червь кормящейся с руки Чудя?

– Я что похож на идиота? Я понял, что Чудь кому-то кармашки золотом набивает. Выясним… Дело времени…

2010 год. Глухая марийская деревня в Архангельской области

Чудь толкнул ногой на вид ветхую деревянную дверь, но она не поддалась, лишь приоткрыла небольшую щель. Старик прищурил глаза, увидел: преградой является толстый в палец крючок. Он вынул из-за голенища унта охотничий нож, поддел крючок и вошёл в небольшие сени с развешанными по стенам пучками сушёных трав. Следующая дверь открылась легко.

За длинным дощатым некрашеным столом, заваленным сухой травой, сидела старуха. Она медленно, будто что-то вспоминая, перебирала стебельки. Мельком взглянув на вошедшего, бесстрастно продолжила своё дело. Чудь потоптался у двери, сбил с унтов налипший снег, произнёс