Читаем без скачивания Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы - Станислав Виткевич

Ф л е т р и ц и й (дрожащим голосом). Кажется, до некоторой степени я начинаю немного понимать.

В а х а з а р. Я тебе дам «некоторую степень»! А не хочешь ли до некоторой степени сдохнуть, ты, скорпион вшивый? А???

Ф л е т р и ц и й (полуобморочно). Я... ничего... Я... Ваша Единственность...

В а х а з а р (мягче). Тогда молчи и слушай. Я вижу, ты достаточно умен. (Обращается ко всем.) Я жертвую собою ради вас. Никто из вас не может этого оценить, и я от вас этого не требую. Знаю, вы говорите обо мне чудовищные вещи. Об этом я ничего не хочу знать. Доносчиков у меня нет и не будет — так же, как нет министров. Я один, как Господь Бог. Сам управляю всем и сам отвечаю за всё — только перед самим собой. Я и себя могу приговорить к смерти, когда мне придет охота — в случае, если окончательно решу, что проиграл. у меня нет министров — в этом мое величие. Я один, я одинокий дух — как пар в машине, как электрическая энергия в батарее. Но зато уж у меня действительно машина, а не какое-нибудь там полудохлое месиво. Мои чиновники — все равно что автоматы, вроде тех, что стоят на вокзалах. Опускаешь цент, и вылетает шоколадка — а не мятный леденец: шо-ко-лад-ка. (Флетрицию.) Понимаешь ты это? А??

Ф л е т р и ц и й. Да, теперь вполне понимаю. Пожалуй, впервые...

В а х а з а р (обрывает его). Ну и слава Богу. Радуйся, что понял, и заткнись. (Напыщенно, патетическим тоном.) Я веду вас к счастью, о котором вы пока и мечтать не можете. Я один знаю это. Каждый будет возлежать в своей коробочке с ватой, подобно бесценному брильянту — одинокий, один-единственный в сверхчеловеческом величии своей глубочайшей сути: такой же, как я теперь. Но только я страдаю, как тысяча чертей, принося себя в жертву ради вас, и терплю даже то, что вы считаете меня диким хамом, таким же, как вы сами — (I Господину) включая тебя, князь, ваша милость. Я чист, как непорочная девица, что грезит о белых цветах метафизической любви к своему Единственному Божеству. Я один-одинешенек, словно удивительный метафизический цветок, возросший в мрачном центре Вселенной, я одинок, как жемчужина, скрытая во чреве погребенной на дне устрицы... (Флетриций взрывается истерическим хохотом и в судорогах падает на пол.) Смейся, идиот. Я знаю, что не умею изъясняться на твоем паршивом литературном языке. Смейся. Я тебя за это не осуждаю. Любой из вас может мне выложить все прямо в лицо, да только никто не отважится, потому что за это — смерть, дорогие мои господа. Ничего не поделаешь. Но доносчиков у меня нет. И в этом часть моего величия. Говорю вам: новых людей можно создать, только уничтожая, а не вкладывая каждому в голову высокие мысли, как это делает господин писатель. Пусть себе забавляется, а я тем временем буду уничтожать — во имя прекраснейших сокровищ, во имя чудеснейших цветочков, которые расцветут в душах ваших детей, когда они очнутся в пустыне духа и будут выть, умоляя хоть об одной капле этого чего-то, этого неизменного, великого, но и столь малого, что найти его можно в каждой букашке, в каждой травинке, в каждом кристаллике, замурованном в скале...

Ф л е т р и ц и й (поднявшись, обрывает его). Неужели и в клопе, который тебя кусает ночью, о, Ваша Психическая Неэвклидовость?

В а х а з а р (холодно, но с дрожью в голосе). Что?

Ф л е т р и ц и й (грубо). Я спрашиваю, неужели и в клопе тоже? Ты, старый фигляр!

В а х а з а р (свистит, сунув два пальца в рот; толпа расступается, на бешеной скорости врываются шестеро  Г в а р д е й ц е в  во главе с  Г н у м б е н о м). Немедленно расстрелять этого шута!!! (Указывает на Флетриция.)

Г н у м б е н. Есть. Взять его. (Указывает своим людям на Флетриция.)

Гвардейцы тут же выволакивают литератора, тот безвольно подчиняется.

В а х а з а р (завершает речь). Так вот, я хочу вам дать хоть немного всего этого. И дам, даже если вам придется пройти через такие муки, по сравнению с которыми то, что происходит теперь, покажется вам истинным наслаждением.

Все слушают, оцепенев от страха.

I  Б а б а. Ну хорошо, Ваша Единственность, только что же такое это самое «все это», о котором вы толкуете, вот в чем дело. Я об этом уже где-то слышала, но так и не поняла, хотя хорошо знаю теорию Эйнштейна.

В а х а з а р (вытирая избыток пены с френча). Видишь ли, старуха, этого я и сам не знаю. Тут ни мне, ни тебе и сам Эйнштейн не поможет. Я мог бы узнать, но не хочу. Тогда я потерял бы способность действовать. (Всем.) Вам понятно? А?

Молчание.

Если бы я досконально знал, в чем тут дело, если бы все понимал так же, как эта старуха, да впрочем, и сам я тоже, понимаю Эйнштейна, я ничего для вас не мог бы сделать.

За сценой слышен винтовочный залп.

О — одним литератором меньше. Сразу воздух посвежел. Сам не люблю писать и графоманов не выношу. Собачье племя, черт бы их подрал!

С т а р ы й  Р а б о ч и й. Ну ладно, Ваша Единственность, вот вы сами сказали; пока не будет ничего кроме страданий. Я, положим, верю, что наши внуки и так далее, но мы-то — мы что будем с этого иметь?

В а х а з а р. По всей вероятности, ничего, и это вовсе не так трагично, как кажется. Мы должны выйти за рамки личного — иначе нам никогда ничего не создать. Я хочу вернуть человечеству то, что оно утратило и ценой чего оно стремится стать — если уже не стало — чем-то в точности таким же, как улей, муравейник, стая саранчи, осиное гнездо или что-нибудь еще в этом роде.

I  Б а б а. Так-то оно так, да только мы, старики, тоже хотим отдохнуть. Вы-то, Ваша Единственность, в своем время насладились жизнью, пожили в свое удовольствие. А нам — шиш. Все как было, только еще хуже.

С к а б р о з а. Это точно. Он насладился — всем чем угодно, под завязку. Уж я-то его знаю.

В а х а з а р (Скаброзе). Прошу меня не прерывать! (Бабе.) Вы что же думаете — речь о вас идет, о вас как таковых? Да ничего подобного. Кто это вам сказал? Тут речь даже не обо мне — не обо мне самом. Я мучаюсь больше всех. Радуйтесь, что вы страдаете рядом с таким человеком, как я. Не вынуждайте меня заниматься пустой болтовней, а главное — не вынуждайте думать. Ведь если бы я захотел, я бы сегодня же ночью все обдумал, а утром встал совершенно другим человеком и ничего, буквально ничего уже не мог бы сделать. Вот вы жалуетесь, что иной раз вам приходится подождать месячишко-другой, пока рассмотрят прошение. Иудеи тоже ждали Мессию, и только потому у них теперь есть Кантор, Бергсон — о, как я ненавижу этого болтуна, — Маркс, Гуссерль, Эйнштейн... Не подумайте, что я филосемит, это только факты.

I  Б а б а. Ну да, евреи ждали-ждали, да только переждали, а когда Мессия явился — кокнули его.

В а х а з а р. Баба, не испытывай мое терпение. Не ты, так внучка твоя будет счастлива.

С т а р ы й  Р а б о ч и й. Но я-то, я. Мне-то что с того?

В а х а з а р (передразнивает). Я! Я! Я! Если бы я рассуждал так же, вы были бы сейчас стадом баранов. А так вы по крайней мере чего-то ждете. (Смеется.) Вы, наверное, думаете, что за это время я уже мог бы уладить все ваши дела. Ладно! Ну! Давай бумажку — кто там крайний! (Вырывает бумагу у Старого Рабочего.)

Р ы п м а н (в тот же миг хватает его за руку и начинает считать пульс). Ваша Единственность: 175. Ни минуты больше. Конец.

Вбегает Визгоморд с бумагой и бутылкой вина в руке.

В и з г о м о р д (продираясь сквозь толпу). Эй — Дюбал! А ну, давай ко мне. Дело есть. (Бьет Вахазара кулаком по затылку.) Читай, холера, не то мослы переломаю.

Вахазар молча продолжает читать прошение Старого Рабочего. Рыпман сует ему градусник под френч.

I  Б а б а (изумленно). Надо же, как это его до сих пор никто не пристукнул!

В а х а з а р (вырывает градусник из-под мышки и швыряет на пол). Видишь ли, баба, у меня есть особый флюид. (Рвет на клочки прошение Старого Рабочего).

В и з г о м о р д (слегка обескураженный, делает вторую попытку — бьет Вахазара кулаком по голове). Эй, будешь ты мне отвечать, чурбан ты этакий! Мельница должна вертеться. Нет у меня времени на твои фанаберии!!!

В а х а з а р (словно пробудившись ото сна). Что-что?

В и з г о м о р д (в отчаянии). То, что мельница должна сегодня же работать!! Давай подписывай, зараза, и обмоем это дело.

Напряжение в толпе нарастает.

В а х а з а р (безумно). Гм... это забавно!

В и з г о м о р д (в полном неистовстве). Подписывай, сучий потрох, и пей!!!!

В а х а з а р. Ну и что тебе за прок в этом?