Читаем без скачивания Флатус - Клим Вавилонович Сувалов

Преступник не отводил от меня взбешенный взор и вновь попытался пронзить Чудновского. Я крепче сжал его кисть и попытался скрутить, заведя руку торговца за спину. Первичная волна шока, накрывшая полицмейстера, скорее всего, прошла в этот самый момент, и Алексей Николаевич отпрянул от нас на пару шагов назад.

— Послушай, — пытался достучаться я до вырывающегося торговца, — Не делай глупости. Мы предлагаем вариант, при котором тебе ничего не грозит. Ты лишь расскажешь нам про эти подпольные схемы распространения наркотика, кто стоит у вас во главе и все. Обещанная неприкосновенность не пустые слова.

Торговец перестал дергаться. Немного его подержав, я ослабил хват, тем самым подав недвусмысленный сигнал о чистоте своих намерений. Торговец посмотрел на меня. Его взгляд смягчился. На месте обозленного, пойманного с поличным преступника я увидел перед собой готового пойти на любые сделки перепуганного мужчину. Перемена в нем оказалась столь стремительна, что вызывала легкое недоверие к происходящему, но когда я перестал чувствовать сопротивление его руки, то тут же осознал, что переговорный процесс прошел успешно. Аккуратно обойдя преступника сбоку, я встал к нему лицом.

Торговец начал медленно опускать руку с ножом, а я, дабы пресечь непредвиденные неприятности, слегка сжал его кисть, готовый отпустить ее, когда преступник выпустит из руки холодное оружие.

— Я согласен с вами сотрудничать, — тихо промямлил распространитель флатуса. — Но если вы пообещаете, что они меня не найдут.

— Обещаем, — удовлетворенно и слегка настороженно ответил я. — Давай сюда нож.

Торговец медленно протянул нож в мою сторону, не отрывая свой жалобный взгляд от моих глаз. Полный восхищения собой, мыслями я уже стоял возле губернатора на торжественном приеме, устроенным в честь городового Какушкина, без пяти минут повышенного до звания унтер-офицера за “усердную работу по осуществлению контрреволюционных мероприятий”. Я уже грезил, как в течение пары дней будет раскрыта самая крупная подпольная ячейка коммунистов, грозившая погрузить наш город (а после — всю страну) в пучину анархии. Данное дело являлось для меня сильным карьерным толчком, на вершине которого меня ожидало звание полицмейстера, а после, в далекой перспективе, и чин губернатора города Люберск. Частенько я позволял себе прогуливаться по холмистым грезам. То и дело я путешествовал от какой-нибудь незначительной мечты, но непременно реализации которой я желал, несмотря на ее крохотные размеры, до крутого высокогорья, на вершине которого, окутанная полем из душистых тюльпанов, ждала меня главная цель жизни. Раз за разом, взбираясь на самую гигантскую гору, я воображал препятствия, нагло преграждающие мой путь, но, благодаря своему острому уму и упорству, я всегда добирался до вершины, минуя или разрушая необходимые на пути барьеры.

Воодушевленный и радостный, уже вообразивший на своих плечах новенькие погоны унтер-офицера, я глупо недосмотрел за торговцем, умело усыпившим мою бдительность. Стоило ему заметить, как я на секунду помыслил о сокровенном, свободной рукой он скользнул во второй карман пальто и, вытащив револьвер, без промедлений выстрелил в мою сторону.

Достигни торговец своей цели, я бы вряд ли успел осознать то, что сейчас произошло, ибо дал слабину, преждевременно почувствовав вкус, как оказалось, призрачного триумфа. Но Алексей Николаевич, все это время настороженно наблюдавший за нами, как видимо, ожидал от преступника подобных действий, и когда ствол револьвера холодно взглянул на мой лоб, Чудновский сорвался с места и сильно толкнул барыгу плечом, помешав всадить пулю меж моих бровей. За громким хлопком последовал мерзкий треск пробитого пулей стекла.

Времени на анализ произошедшей со мной неудачи не было. Увидев, как преступник, шагая назад, пытается устоять на ногах, я, не раздумывая, устремился в его сторону и озверело ударил по руке преступника, выбив револьвер. Торговец казался растерянным. То и дело поглядывая на упавший револьвер, он принялся размахивать ножом, не подпуская меня к себе. Бросаться на острое лезвие ножа было для меня равноценно самоубийству, ибо торговец весьма ловко резал им воздух, и в случае моего нападения был способен нанести удар, перебросив его в свободную руку. В этой ситуации верным решением было поднять револьвер и уже с преимуществом завершить противостояние, но и тут оказалось все не так просто. Револьвер лежал в двух шагах от меня, что требовало стремительного рывка вперед и без права на ошибку схватить оружие. Однако в момент, когда я совершил бы рискованный бросок, на пару мгновений у преступника оказалось бы надо мной преимущество, что позволило бы одним ударом ножа решить исход поединка.

Сложно сказать, сколько мы простояли с торговцем на месте, выжидая первый ход друг друга, но, видимо, Чудновскому это надоело, и с громким криком он побежал на преступника. Было ли мне интересно узреть, что из этого необдуманного поступка выйдет? Как бы цинично это ни звучало, но да. Проблема заключалась лишь в том, что Алексей Николаевич, возможно, переполненный адреналином, позабыл, что облечен в неудобное пышное платье и, не пробежав трех шагов, он неуклюже запутался в подоле, устремившись к полу. Полицмейстер отчаянно попытался схватить руками поручень, но, не дотянувшись, словно неуклюжий теленок, распластался на полу. Сильно ударившись головой, Чудновский потерял сознание. Побороть сильное желание посмотреть на полицмейстера оказалось тяжелым испытанием, но стоило мне увидеть, что преступник на короткое время переметнул взгляд на Чудновского, я позабыл о случившемся с начальником казусе, в два шага подлетел к торговцу и провернул тот же прием, что сделал с револьвером. Тот, опомнившись, замахнулся здоровым кулаком, заставив меня вновь отскочить назад. И только сейчас я понял, что совершил большую ошибку: стоило схватить револьвер, а не бросаться на торговца, пока тот глазел на Чудновского. Но шанс был упущен, и преступник без лишних промедлений налетел на меня с кулаками. Тут же мне в грудь прилетел сильный удар, на время сбив дыхание. Пытаться его восстановить не было возможности, и, увидев, как второй кулак стремительно несется к моей голове, я схватился руками за поручень, из последних сил подтянулся, и выкинул вперед ноги, воткнув их в живот нападавшего. Изо рта торговца вылетело глухое “ох”, и он упал на стоявшие вдоль окон трамвая скамьи. У меня появилось немного времени, чтобы восстановить дыхание, но торговец, пока я вставал на ноги, оторвал от скамьи хлипкую дощечку и принялся размахивать ей в разные стороны. Я громко чертыхнулся и, нырнув под просвистевшую над головой доску, проскользнул по грязному полу к ближайшей ко мне скамье, под которой лежал револьвер преступника.

— Сдохни уже! — послышался остервенелый рев торговца надо мной.

Схватив револьвер, я перевернулся на спину и направил его дуло на противника. Тот, вскинув доску над головой,