Читаем без скачивания Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих - Тимоти Келлер

Взгляд из Манхэттена

В конце 80-х годов мы с женой Кэти и тремя нашими сыновьями перебрались в Манхэттен, чтобы основать новую церковь для преимущественно невоцерковленного населения. На этапе предварительньного изучения ситуации чуть ли не все подряд твердили мне, что это пустая затея. Церковь означает умеренность или консервативность, а этому городу свойственны либерализм и авангардизм. Церковь ассоциируется с семейными ценностями, а в Нью-Йорке полно молодых одиночек и «нетрадиционных» семей. Церковь – это в первую очередь вера, а Манхэттен – приют скептиков, критиков и циников. Средний класс, традиционная аудитория для церкви, бежит из города из-за высокого уровня преступности и растущих затрат. Остаются искушенные и презирающие условности, богатые и бедные. Мне объясняли, что у большинства этих людей упоминания о церкви вызывают лишь смех. Общины в городе тают, большинство старается хотя бы не потерять свои помещения для собраний.

Многие из тех, с кем я общался поначалу, рассказывали, что некоторым общинам удалось сохранить своих приверженцев, приспособив традиционное христианское учение к более плюралистическому этосу большого города. «Не говорите людям, что они должны верить в Христа – здесь такой подход считается проявлением ограниченности». Люди не верили своим ушам, когда я объяснял, что вера приверженцев новой церкви будет ортодоксальной, укладывающейся в рамки исторических догматов христианства – вера в непогрешимость Библии, божественность Христа, необходимость рождения свыше – словом, со всеми атрибутами учения, которые большинство жителей Нью-Йорка считают безнадежно устаревшими. Конечно, никто не произносил вслух «даже не мечтай», но эти слова буквально витали в воздухе.

У большинства жителей больших городов упоминания о церкви вызывают лишь смех

Тем не менее мы основали пресвитерианскую церковь Искупителя, к концу 2007 года ее посещало более 5000 прихожан, у нее появилось более десятка дочерних общин непосредственно по соседству. Паства этой церкви весьма многонациональна и молода (средний возраст – около 30 лет) и более чем на две трети состоит из одиночек. Тем временем десятки других столь же ортодоксальных общин возникли в Манхэттене и сотни – в четырех других районах.

Наши исследования показали, что за последние несколько лет христианами из одной только Африки основано более сотни церквей в Нью-Йорке. Для всех нас это известие стало полной неожиданностью.

Это явление характерно не только для Нью-Йорка. Осенью 2006 года в журнале The Economist была опубликована статья с подзаголовком «Христианство сдает позиции везде, кроме Лондона». Суть статьи заключалась в следующем: несмотря на то, что жители Великобритании и других стран Европы все менее охотно посещают церковь и исповедуют христианскую веру, множество молодых профессионалов (и недавних эмигрантов) в Лондоне собираются в евангелических церквах[8]. То же самое я вижу здесь, у нас.

Отсюда следует странный вывод. Мы приближаемся к тому моменту в культурной истории, когда и скептики, и верующие чувствуют угрозу своему существованию, потому что и секулярный скептицизм, и религиозная вера находятся на стадии значительного, мощного подъема. Перед нами не западное христианство прошлого и не светское, лишенное религиозности общество, предсказанное на будущее. Мы видим нечто совершенно иное.

Разделенная культура

Три поколения назад люди скорее наследовали, чем выбирали религиозные убеждения. На Западе подавляющее их большинство принадлежало к одной из исторических, основных конфессий протестантских или католических церквей. Но сегодня протестантские церкви, которые теперь называют «старинными», церкви культурной, унаследованной веры, устаревают и быстро теряют прихожан. Люди отдают предпочтение жизни без религии, не официальной, а лично созданной духовности, или же ортодоксальным, требующим большой отдачи религиозным группам, которые ждут от своих членов опыта глубокого приобщения к вере. Следовательно, население, как это ни парадоксально, становится и более, и в то же время менее религиозным.

Поскольку на подъеме и сомнения, и вера, наша политическая и общественная дискуссия по вопросам веры и нравственности зашла в тупик, мнения разделились. В культурных войнах не обходится без потерь. Страсти накаляются, риторика приобретает истерический оттенок. Тех, кто верит в Бога и христианство, уличают в том, что они «навязывают остальным свои убеждения» и «переводят назад стрелки часов», приветствуя возврат к менее просвещенным временам. Тех, кто не верует, называют «врагами истины» и «пропагандистами релятивизма и вседозволенности». Мы не встаем ни на одну из сторон.

Мы застряли между нарастающими силами сомнения и веры, и эту ситуацию невозможно разрешить, призвав стороны к вежливости и продолжению диалога. Доводы зависят от наличия общих точек отсчета, придерживаться которых стороны заставляют друг друга. Если конфликт связан с фундаментальным пониманием реальности, трудно найти, к чему апеллировать. Многое объясняет название книги Аласдэра Макинтайра «Чья справедливость? Какой рассудок?» (Whose Justice? Which Rationality?) Конца нашим проблемам не предвидится.

Так как же нам найти путь вперед?

Во-первых, каждая сторона должна признать, что на подъеме сейчас находятся и религиозные убеждения, и скептицизм. И писатель-атеист Сэм Харрис, и лидер движения за религиозные права Пэт Робертсон должны признать тот факт, что армия сторонников каждого из них сильна и ее влияние растет.

Таким образом удастся снизить вероятность вскипающих в каждом лагере слухов о том, что вскоре он бесследно исчезнет, подмятый противниками. В ближайшее время об этом не может быть и речи. Если мы перестанем твердить себе такие вещи, возможно, все начнут вежливее и великодушнее относиться к противоположным взглядам.

Сегодня как сторонники, так и противники религии занимают все более агрессивную позицию

Но подобные признания не только успокаивают: они могут показаться унизительными. До сих пор слишком много светски настроенных умов с уверенностью утверждают, что ортодоксальная вера тщетно пытается «противостоять натиску истории», хотя они и не располагают историческими свидетельствами того, что религия вымирает. Религиозным верующим также следует проявлять меньше пренебрежения к скептикам-секуляристам. Христианам надлежит задуматься, в первую очередь, о том, что огромные сегменты нашего ранее преимущественно христианского сообщества отвернулись от веры. Несомненно, эти размышления должны повлечь за собой самоанализ. Время, когда у нас была возможность делать элегантные и пренебрежительные жесты в сторону противников, уже прошло. Сейчас требуется несколько иной подход. Но какой?

Сомнение: второй взгляд

Я хочу предложить вам метод, который, как я уже видел на протяжении нескольких лет, оказывается весьма плодотворным для молодых жителей Нью-Йорка. Я рекомендую обеим сторонам по-новому взглянуть на сомнение.

Начнем с верующих. Вера без тени сомнений подобна человеческому организму, в котором нет никаких антител. Люди, беспечно идущие по жизни, слишком занятые или равнодушные, чтобы задавать трудные вопросы о том, почему они верят так, а не иначе, обычно оказываются беззащитными перед лицом трагедии или пытливыми вопросами умного скептика. Вера человека способна разрушиться в одночасье, если ему никогда не хватало терпения прислушаться к собственным сомнениям – к тем самым, которые следует отметать лишь после долгих размышлений.

Верующим надлежит признавать наличие сомнений и вести с ними борьбу, причем не только с собственными, но и с сомнениями друзей и ближних. В настоящее время уже недостаточно придерживаться каких-либо убеждений только потому, что унаследовал их от родителей. Лишь в случае долгой и упорной борьбы с возражениями против нашей веры мы можем отстоять ее в разговоре со скептиками, в том числе с самими собой, и наши доводы окажутся скорее убедительными, нежели смешными или оскорбительными. И, что не менее важно в нынешней ситуации, после того, как вы утвердитесь в вере, этот процесс побудит вас относиться к сомневающимся с уважением и пониманием.

Вера человека способна разрушиться в одночасье, если ему никогда не хватало терпения прислушаться к собственным сомнениям

Но если верующие должны учиться искать основания для своей веры, скептикам также следует вести поиски подобия веры, скрытого в их доводах рассудка. Какими бы скептическими и циничными ни казались сомнения, все они на самом деле представляют собой набор альтернативных убеждений[9]. Сомневаться в Убеждении А можно лишь с позиций веры в справедливость Убеждения Б. Например, если вы сомневаетесь в христианстве по той причине, что «не может существовать только одна истинная религия», вы должны признать, что само по себе это утверждение – проявление веры. Никто не может доказать это эмпирически, это не всеобщая истина, признанная всеми. Если отправиться на Ближний Восток и заявить: «Не может существовать только одна истинная религия», почти каждый встречный возразит: «Почему же?» В христианстве, то есть в Убеждении А, вы сомневаетесь по той причине, что придерживаетесь недоказуемого Убеждения Б. Следовательно, в основе каждого сомнения лежит подвиг веры.